1946 год. 7 августа

Очень грустно, что Ваша марбургская профессура все как-то не налаживается

7 августа 1946

Роттах

Дорогой Дмитрий Иванович,

Наша корреспонденция все как-то не налаживается. Не удалось, к сожалению, и наше свидание. В свое время я телеграфировал Вам в Аугсбург и выехал из Мюнхена в надежде по настоящему побеседовать с Вами, но телеграмма вернулась с надписью, что адресат в Аугсбурге не проживает. Телеграмма была послана по указанному Вами адресу. Почему так случилось, мне до сих пор непонятно.

Очень грустно, что Ваша марбургская профессура все как-то не налаживается. Не знаю всех деталей, но все же думаю, что Вам надо там укрепляться так как лекционный заработок Вас не удовлетворит, Вы как никак прежде всего ученый, а ученостью широкой аудитории не захватишь.

Вашу просьбу позаботиться о лекциях я с удовольствием, конечно, исполню. У меня невероятное количество предложений и мне никак невозможно читать всюду, где предлагают. В частности, в Мюнхене просят прочесть о Влад. Соловьеве. У меня сейчас нет ни его произведений, ни необходимых книг о нем. Да и не могу я в данную минуту готовить новые лекции. Если не сегодня, то через неделю я напишу устроителям и предложу, чтоб они обратились к Вам. О гонорарах сейчас как-то принято не говорить, быть может, в виду боязни чрезмерных налогов. Если это Вас не устраивает, то Вы можете запросить о том, как будут платить. Мне до сих пор все организации, словно сговорившись, платили по двести марок за лекцию. Иногда и дорогу, но не всегда. В Мюнхенском Народном Университете только что организовалось особое отделение по вопросам России и Славянства. На днях я увижу заведующего этим отделом и предложу ему, чтобы он выписал Вас. К сожалению, Народный Университет в Мюнхене платит, как я слышал, всего только по тридцати марок за час. Читать в нем имеет смысл лишь тогда, если устроятся и другие лекции в Мюнхене, и если будет предложен небольшой курс.

Есть еще предложение прочесть в «Католическом Культурном Обществе» лекцию о сущности православия. Я за эту тему взяться не берусь. Необходимо, по-моему, серьезное знание Отцов и всех догматических отличий обеих церквей. Если хотите, я и в Фюрт напишу о Вас. Приехав в Фюрт, надо было бы, конечно, устроить лекции так же в Нюрнберге и Бамберге, может быть, и в Аугсбурге. Третье гнездо, в котором я уже дважды читал и в которое 12 снова еду, это Штутгард, Гоппинген, Ессинген и Ульм. Во всех этих городах я смогу лично поговорить о Вас.

Как сложится моя дальнейшая жизнь мне самому еще не вполне ясно. Недели три тому назад я получил предложение читать в Мюнхене в качестве (...) Историю Русской Культуры.

Устроили это партии и американцы при некотором сопротивлении Философского факультета. В Мюнхене страшное засилье Филологов, очень боящихся всяких новшеств и всяких посторонних им людей. В противоположность Факультету Министерство старается сделать, что можно. В данный момент я еще борюсь за более или менее приличный гонорар. По старым ставкам мне было предложено девять тысяч в год, но по новым я не могу получать больше пяти. В последнем счете это не так важно, и я, в сущности, уже решил принять предложение. Есть, быть может, еще шанс попасть в Тюбинген, где меня и глава правительства, государственный советник проф. Шмит и ректор Штейнбюхель, и министерство приняли с невероятной любезностью, но, кажется, обещали больше, чем исполнимо. Думаю так на том основании, что со времени моих тюбингенских переговоров прошло уже около двух месяцев и оттуда ни слуху, ни духу. Хотя и город и Факультет совершенно очаровательны, благодаря незатронутости войной, я, пожалуй, все же предпочел бы Мюнхен, Не по академическим, а по политическим соображениям: американцы кажутся мне более надежными людьми, чем Французы (недавно мы получили несколько номеров парижского Советского Патриота и пришли в очень грустное настроение. После таких газет и напечатанного там интервью с Бердяевым я вполне понял Ваше нежелание писать в столицу русской эмиграции).

Как обстоят дела с Вашей библиотекой? Удалось ли Вам вывести книги из Халле? Как обстоят дела с русскими книгами и с книгами о России в немецких библиотеках? В сущности, я нахожусь в совершенно безвыходном положении. Зимой я собираюсь объявить курс о России и Европе как проблеме русской историософии. Из пальца его не высосешь, а книг никаких. Нет ли у вас хотя бы книги Зеньковского «Россия и Запад» или нечто в этом роде. Нет ли хотя бы Масарика и двух томов Эренбурга и Бубнова? У меня на руках только «Пути русского богословия» Флоровского и «История русской философии» Шпета. Кроме того в Мюнхенской Семинарской библиотеке есть два тома Хомякова и Герцен.

Вы оказали бы мне громадную услугу, если бы могли на время хотя бы с октября до декабря прислать какие-нибудь пособия по интересующему меня вопросу. Слышал, что Швейцария завалена советскими изданиями, но отнюдь не только большевистскими книгами. Там меняют часы на книги. Отдельные книги я надеюсь мне оттуда пришлют, но когда и сколько - не знаю. В одном из немецких журналов прочел, что в Женеве вышла книга Ивана Ильина по Истории Русской Культуры. Надеюсь ее получить.

Конечно, я мог бы выйти из положения, объявив курс по Истории Русской литературы, так как русские классики в Мюнхене все имеются, но это было бы не совсем корректно по отношению к здешнему слависту Дильсу, довольно кажется сухому и скучному, но любезному человеку, который сказал мне, что он в Бреславле читал лекции не только в качестве Филолога-слависта, но и историка русской литературы. Другим выходом было бы объявление курса о миросозерцании Достоевского, для которого ничего не нужно, кроме полного собрания его сочинений и собственной головы, но мне кажется, что это не то, чего сейчас жаждут студенты и мюнхенская интеллигенция, которая собирается меня слушать.

Сообщаю Вам все эти свои мысли и нужды с надеждой на дружескую помощь.

Недавно мне кратко писал Зензинов. Я еще не успел ответить ему, так как завален работой и перепиской, но на письмо Р.Н. Кузнецовой (может быть, Вы еще помните ее по Геттингену) он уже успел сообщить некоторые нью-йоркские новости. Там веют несколько иные ветры, чем в Париже. Историк Карпович и Алданов издают нечто вроде парижских Совр. Записок. В Нью-Йорке же продолжает выходить как Социалистический вестник, так и Революционная Россия. Все это, вероятно, глуховатая эмигрантская провинция, но все же провинция не лишенная для меня некоторого очарования. Выходят и русские книги. В ближайшее время надеюсь узнать от Зензинова возможно ли там издание моих воспоминаний, первый том которых, вероятно, к Рождеству выйдет в немецком переводе в Мюнхене. Второй том, если он будет пропущен (глава о Феврале вызывает сомнение у американских властей), выйдет спустя полгода после первого, а третий спустя год после первого. Получить бумаги на все три тома сразу издательству не удалось, но м.б. оно так и лучше: есть все же надежда, что со временем проблема России будет поставлена шире.

Второе издание Переслегина заканчивается печатанием, и недели через три поступит в продажу. К весне появится, надеюсь, второе издание книги о театре и фильме. Пишу я еще несколько трудных статей для католических журналов. Двигается все это довольно медленно, но работать в Роттахе трудно. Во-первых, потому, что нет книг, а во-вторых, потому, что прекрасное лето располагает к созерцательности. Но самое главное - бесконечное количество людей, которые самотеком подходят к окнам: мы живем в подвальном этаже, как в Фонаре, и скрыться нельзя.

Наташино здоровье то лучше, то хуже. Боюсь, что с переездом в Мюнхен будет еще труднее, но и здесь оставаться невозможно. Наша главная забота - получить две комнаты и собственную кухню. Последнее почти невозможно. Все же я надеюсь, что и это удастся.

Наташа и я шлем Вам самый сердечный привет.

Ваш Ф. Ст.

Списываясь о лекциях, имейте в виду, что между 10 и 25 сентября меня не будет в Баварии, а повидаться мне очень хочется.