Политический террор в России между двумя революциями начала ХХ века

В России существовало три политические силы, которые боролись с политическим террором: это МВД, прежде всего Департамент полиции и его Особый отдел, император и его ближайшее окружение, немногочисленные общественные организации и политические партии правого толка.

В ХХ в. исследования проводились главным образом после Февральской революции 1917 г., когда были образованы комиссии по разбору документов МВД. Именно материалы этих комиссий использовали советские историки, как в 1920–1930-е годы, так и в послевоенный период. Отметим, что основное внимание исследователей привлекала история сыска, прежде всего МВД, а также деятельность леворадикальных партий, главным образом РСДРП (б). История правящей династии, позиция императора и его родственников по этому вопросу освещалась по известным идеологическим причинам очень слабо и только с конца 1960-х годов1.

Историю МВД и других политических институтов, боровшихся с революционным движением и революционным террором, исследовали в академических институтах и высших учебных заведениях. Большую роль в изучении истории и деятельности этого учреждения сыграл Московский государственный историко-архивный институт (ныне Российский государственный гуманитарный университет), в первую очередь кафедра по истории государственных учреждений и общественных организаций. В институте были подготовлены интересные и яркие работы по истории органов политического сыска и подведомственных учреждений МВД. Важной вехой в историографии стал учебник Н.П. Ерошкина, который неоднократно переиздавали и в постсоветский период2. Эту работу характеризует богатый фактический материал, ясность изложения, логика построения текста. Идеологическая составляющая сведена к минимуму.

У советской историографии были определенные достижения. Во-первых, историки ввели новый круг источников, во-вторых, они дали читателям представление о роли органов политического сыска в новой политической системе, сложившейся в нашей стране после 1905 г. Однако для этой литературы свойственна известная степень политизации событий, а также характерны ошибки, вызванные ограниченностью доступа к архивным документам.

В 1990–2000-х годах ситуация кардинально изменилась. Возросло количество научно-исследовательских организаций, где проводили изучение данного вопроса. Это работники архивов, в первую очередь Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), и ведомственных организаций – Российской академии государственной службы, Российского института стратегических исследований, Общества изучения истории отечественных спецслужб и др. Важнейшее значение для развития исторической науки имеет научная и редакционно-издательская деятельность Русской Православной Церкви.

Существенно изменились подходы к изучению истории МВД и подведомственных ему учреждений. В первую очередь следует выделить монографию З.И. Перегудовой, где весьма обстоятельно отражена история Департамента полиции МВД и его Особого отдела3. Автор детально рассмотрела структуру и функции различных подразделений Департамента, порядок делопроизводства, охарактеризовала руководство политической полиции, ее кадровую политику, количество штатных и внештатных сотрудников, историю многочисленных реорганизаций. Большое внимание уделено деятельности политической полиции по выявлению нелегальных организаций не только в России, но и за рубежом. В приложении опубликованы документы ГА РФ из фонда Департамента полиции. Автор пишет, что опыт профессиональной деятельности этого учреждения, который был накоплен за годы его существования, был велик. Однако к экстремальным обстоятельствам революционных событий 1917 г. кадры политического сыска не были подготовлены. Следовательно, сколь бы большое значение ни имели усилия по совершенствованию, профессионализации и рационализации отдельных видов государственного управления, добиться даже минимальных успехов здесь невозможно, если эта деятельность не является органической частью по совершенствованию государственной власти. Впоследствии содержательную часть этой работы дополнила и расширила Н.А. Карпова, более подробно раскрыв историю создания и деятельности районных охранных отделений4.

Выводы современных специалистов по истории Департамента полиции созвучны с мнением тех, кто занимается историей политических партий, в частности эсеров. Так, М.И. Леонов отметил, что с 3 июня 1907 по февраль 1917 г. практически все партии, особенно социалистические, переживали трудности. Лидеры социалистических партий перебрались за границу и затеяли внутренние конфликты. Несмотря на разгром полицией местных организаций, им удалось сохраниться и быстро восстановить в 1917 г. свое влияние. О положительных итогах борьбы МВД с левыми партиями пишут и в работах по истории Первой мировой войны5.

Большую роль в изучении позиций разных политических сил играют сборники документов по истории политических партий, и в частности о поддержке иностранными державами российских революционных партий6.

Для понимания процессов выработки важнейших решений по вопросам национальной безопасности нельзя обойти вниманием публикации, где раскрывается позиция руководства страны, т.е. монарха и тех государственных деятелей, которым он доверял. Таковыми в первую очередь были: московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович Романов, товарищ министра внутренних дел Д.Ф. Трепов, обер-прокурор Святейшего Синода – К.П. Победоносцев, председатель Совета министров П.А. Столыпин7.

Отметим, что важнейшие публикации, характеризующие позицию императора Николая II, были подготовлены церковными издательствами после причисления царя и его семьи, а также великой княгини Елизаветы Федоровны Романовой к лику святых8. Кроме того, вышли в свет книги, изданные еще до войны представителями русской эмиграции. В них весьма обстоятельно изложены и проанализированы причины политических убийств. Авторы прямо говорят, что это была борьба не за свободу, а за

Московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович

разрушение Российского государства. Ими названы имена сановников, профессоров, представителей аристократии и деловой элиты, а также их высокопоставленных зарубежных покровителей из европейских стран и Америки, которые организовали и финансировали террор9. Авторы этих книг помнили дореволюционное время, поэтому их исследования можно считать также историческими источниками. Другая особенность – их удивительная прозорливость и наблюдательность. Не имея возможности работать в нашей стране, они, опираясь на собственные воспоминания и сведения из фондов зарубежных архивов и библиотек, высказали взгляды, которые подтверждаются в наши дни находками в российских федеральных архивах.

Таким образом, за последнее десятилетие в историографии произошли заметные изменения. Во-первых, постепенно стали уходить представления о государе как нерешительном и слабовольном политике, не интересующемся государственными делами. Введенные в научный оборот документы свидетельствуют об обратном. Приведем одно из таких суждений в комментариях для сборника документов: “…русский император всегда был не только в здравом уме, но, обладая феноменальной памятью, внимательно отслеживал все происходящее, полностью владел ситуацией и твердо проводил свою линию в тех непростых условиях, которые сложились внутри и за пределами империи”10. Во-вторых, определены главные причины, побудившие иностранных политиков и общественные организации, главным образом англо-американские и германские, участвовать в подготовке революции11.

Сегодня происходит процесс переосмысления прошлого нашей страны. По-видимому, это становление новой исторической школы. Однако поскольку вопрос о ее формировании еще только поставлен, можно увидеть некоторые пробелы, которые еще должным образом не осмыслены. Большинство современных исследований имеют локальные задачи. Историки сосредоточены либо на истории отдельных учреждений и общественных организаций, либо внешнеполитических вопросов, либо истории войн. Увязать историю терроризма в России с другими явлениями, с его социально-экономическими и психологическими корнями пытались только те специалисты, которые пишут о событиях Февральской революции. Когда речь идет о поиске обстоятельств, вызвавших террор и о его характере, никто, кажется, не обратил внимания, что жертвы убийц, прежде всего среди высокопоставленных чиновников, имели что-то общее. В то же время другие, не менее значимые политические фигуры, например министры финансов, не пострадали. Почему после 1905 г. некогда лояльные к монархии группы предпринимателей стали поддерживать радикальные группы с их террористическими методами борьбы? Наконец, хотя это весьма сложно, но необходимо понять позицию императора по вопросам национальной безопасности и была ли у него какая-либо собственная концепция развития государства. Задача данной статьи – проанализировать условия борьбы с политическим терроризмом между двумя русскими революциями начала ХХ в.

Министр народного просвещения Н.П. Боголепов

Волна политического террора началась в 1901 г. с убийства министра народного просвещения Н.П. Боголепова эсером П. Карповичем. В последующее десятилетие от выстрелов и бомб погибают почти все государственные деятели, которым доверял император Николай II: министры внутренних дел Д.С. Сипягин (1902) и В.К. Плеве (1904), дядя монарха, московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович Романов (1905), председатель Совета министров П.А. Столыпин (1911). Уже после революции убивают вместе с семьей одного из последних председателей дореволюционного Совета министров И.Л. Горемыкина (1917), а также бывших министров внутренних дел: А.Н. Хвостова (1918), Н.А. Маклакова (1918), А.А. Макарова (1919). Обращает внимание именно это обстоятельство – все погибшие принадлежали к доверенным лицам императора, все они придерживались одинаковых взглядов на перспективы развития российской государственности и ни разу на практике не изменили своим убеждениям.

Единственный близкий человек государя – великий князь Александр Михайлович Романов по счастливой случайности избежал насильственной смерти и умер в эмиграции. Однако после революции 1905 г. и вплоть до 1917-го князь никакого политического влияния не имел, поскольку занимался в основном вопросами судостроения и авиации. Встречающиеся в литературе мнения, что князь предал государя в 1917-м, ошибочны и вызваны недостаточным знанием комплекса документов о его жизни и деятельности, тем более что они рассредоточены по хранилищам Москвы,

Министр внутренних дел Д.С. Сипягин

Санкт-Петербурга, Симферополя и других городов. В качестве примера можно указать на письмо в редакцию газеты “Русское слово” от 12 апреля 1917 г., в котором князь требовал прекратить кампанию клеветы на свергнутого монарха и вдовствующую императрицу Марию Федоровну12. То, что князь в конце 1900-х годов поддерживал переписку с некоторыми организаторами будущего февральского переворота (А.И. Гучков, П.П. Рябушинский), ничего не доказывает, поскольку в то время этим деятелям доверял и Николай II. Каковы же были взгляды этих лиц? Во-первых, они были убеждены, что Россия не может состояться как великая держава без монархии. Во-вторых, условием для развития страны должна быть технико-экономическая самостоятельность, или, как тогда говорили, “самодостаточность” государства и просвещение народа на высоких моральных принципах православия и с учетом развития науки и техники. Под самодостаточностью экономики подразумевалось создание крупных промышленных предприятий замкнутого технологического цикла, где весь процесс производства находится на территории страны. Такие предприятия были созданы и выпускали железнодорожные составы и оборудование для железных дорог, суда, изделия военного назначения. В этом смысле их представления полностью соответствовали духу экономической политики императора Александра III. Реализация такой политики вела к краху как революционных идей, так и планов крупных европейских и американских фирм по захвату мировых рынков. Есть веские основания считать, что вышеупомянутые деятели мешали планам революционеров и той части российской бюрократии, которая проводила экономические и политические реформы в интересах международного капитала и конкурентов российских компаний, и тем самым подписали себе приговор.

Намерения посягнуть на законную власть главы государства появились задолго до правления Николая II, но объективные условия для их реализации сложились именно во второй половине 1890-х годов, в ходе преобразований министра финансов С.Ю. Витте. В этом смысле для судеб страны очень важным стал спокойный в политическом отношении 1897 г. Именно тогда под руководством министра была проведена реформа денежного обращения, в результате которой сформировалась влиятельная прослойка сановников, настроенная против национально мыслящих российских политиков и самого монарха.

Реформа устанавливала, как известно, золотой монометаллизм рубля или свободный обмен рубля на золото. По указу от 29 августа 1897 г. Государственный банк стал центральным эмиссионным банком, который получил право выпускать необеспеченные золотом банкноты в 300 млн руб.13. Такое ограничение эмиссии, наряду с превращением главного эмиссионного учреждения в ведущий кредитный центр, создавало предпосылки для того, чтобы поставить российскую экономику, прежде всего новые отрасли промышленности, в зависимость от внешних заимствований, благодаря которым количество товаров было бы эквивалентно денежной массе. Тем самым реформа объективно поставила вновь создаваемые отрасли экономики в технологическую и отчасти финансовую зависимость от иностранных крупных компаний и правительств. Иными словами, финансовая реформа способствовала ускоренному притоку иностранного капитала в основном в ссудной форме. Иностранные банки почти не вкладывали средства в модернизацию российской промышленности, а были, как правило, заинтересованы (как и правительства европейских государств) в получении сиюминутной прибыли. С 1895 г. техническая модернизация ведущих военных предприятий страны – Обуховский и Путиловский заводы – полностью зависела от Министерства финансов14. Поэтому внедрение новейших инженерных разработок на предприятиях сопровождалось большими трудностями. Это обстоятельство усугублялось тем, что в Морском министерстве с начала 1880-х годов было принято проектировать корабли устаревших французских или английских образцов15.

Скудость финансовых средств тяжело отражалась и на состоянии аграрно-крестьянского сектора экономики. Особенно пагубными оказались последствия реформы в нефтяной отрасли, и на примере российских нефтяных фирм политика Министерства финансов проявилась наиболее ярко. К 1898 г. российская нефтяная промышленность вышла на первое место по мировой добыче и экспорту керосина, удерживая лидерство до 1901 г., что вызвало тревогу у ее основного конкурента – американской компании “Стандард Ойл Сº”. Поэтому идея вытеснить отечественные предприятия с международных рынков стала одной из главных задач американского правительства, и в первую очередь этой фирмы. Для этого в Великобритании учредили десять компаний, которые были официально заявлены как английские, а по сути, являлись дочерними фирмами “Стандард Ойл Сº”. Их основной капитал составлял в общей сложности 53 млн руб. Тогда же, в 1897 г., в статье “Развитие нефтяной промышленности на Апшеронском полуострове” была сформулирована программа захвата нефтяных месторождений на Кавказе английским бизнесом16. О возможности появления таковых фирм в России С.Ю. Витте еще в 1894 г. предупреждал чиновник особых поручений Министерства финансов М.И. Лазарев: «В силу сравнительной дешевизны русского керосина последний быстро начал брать у импортеров перевес над американским и О-во “Standard Oil Cº” пришло к убеждению, что его единственное спасение состояло в устройстве строгого контроля или (разорения) уничтожения тех покупателей, от которых зависела русская и американская “оутсайд” торговля; засим, в организации в каждой провинции с потратой громадного капитала такого устройства, при посредстве которого явилась бы возможность вытеснить не только русских, но и американских соперников». Об ассигновании “Стандард Ойл Сº” 10 млн долл. на приобретение в России нефтеносных участков и о возможной деятельности компании через английские фирмы писал также управляющий русским Генеральным консульством в Нью-Йорке – А.П. Вейнер директору Департамента торговли и мануфактур Министерства финансов В.И. Ковалевскому17. О возникновении в Лондоне новых английских компаний для приобретения нефтеносных земель на Кавказе, об организации ими подписки на акции “без предварительного испрошения разрешения нашего правительства” сообщал министру финансов также коммерческий агент министерства С.С. Татищев в письме от 13 мая 1898 г.18.

Таким образом, министр финансов знал, что российские предприятия попадают в руки американских конкурентов, однако скрыл это как от императора, так и от руководителей министерств и ведомств. Двоюродный дядя и свояк императора, великий князь Александр Михайлович Романов безуспешно пытался воспрепятствовать захвату месторождений, о чем сообщил государю в докладной записке от 20 марта 1898 г. и в личных письмах от 31 марта и 30 апреля того же года, полагая, что речь идет только об английских компаниях19. В связи с этим 3 июня 1898 г. было созвано Особое совещание по вопросу об участии иностранного капитала в русской нефтяной промышленности, на котором Витте заявил: “…если в вывозе нашего керосина в европейские страны принимали деятельное участие англичане, то они своими капиталами, предприимчивостью и энергией принесли немалую пользу распространению русского продукта”. На письме одного из директоров Английского банка, Эв. Губбарда, с просьбой о регистрации предприятия он поставил резолюцию: “Вл. Ив. Ковалев[скому]. Повидайтесь с Губбардом и объясните ему, в чем дело. Затем составьте ответ и пришлите мне. По

Нефтяные промыслы в Баку. Начало ХХ в.

существу, по моему убеждению, совершенные уже сделки необходимо признать и оформить. Если может быть речь об ограничениях, то таковые могут касаться лишь будущих сделок”20.

В других учреждениях, в частности в Министерстве земледелия и государственных имуществ, не поняли реальную подоплеку интереса этих фирм к кавказской нефти даже после отставки Витте в 1903 г., полагая, что это было вызвано максимальными ценами на нефть21. С 1901 г. началось падение производства нефти, особенно керосина, и уменьшение ее продаж на мировом рынке. Особенно тяжелые последствия для отрасли нанесли пожары 1904–1905 гг. Случайное это совпадение или нет – неизвестно, можно только констатировать, что на предприятиях английских фирм пожаров не было. К началу Первой мировой войны цена на пуд керосина поднялась на внутреннем рынке России почти в 10 раз.

На примере нефтяной промышленности в Баку можно увидеть, как экономика страны, ее стратегические отрасли попали как бы в финансовую ловушку, из которой выбирались несколько десятилетий. Хотя С.Ю. Витте был уволен с должности министра в 1903 г., ее экономические последствия давали о себе знать вплоть до самой революции. Сам Витте продолжал оставаться весьма влиятельной фигурой в бизнесе и политике вплоть до своей смерти (1915), несмотря на то что высоких постов после отставки с поста председателя Совета министров в 1906 г. не занимал. В 1914–1915 гг. он регулярно проводил встречи с представителями деловой элиты, дипломатами: министром иностранных дел Италии – маркизом Сан-Джулиано, членами Государственного совета князем А.Д. Оболенским и генерал-адъютантом В.В. фон-Валем, издателем газеты “Биржевые ведомости” С.М. Проппером и др.22. Директор Департамента полиции Н.Н. Янушкевич ставил агентам следующие задачи: “Примите все меры к установлению наружного наблюдения за графом Витте, поручив это исключительно надежным агентам. Постарайтесь также внутренней агентурой выяснить его отношения к текущим военным событиям равно знакомства. [О] результатах, а также передвижениях еженедельно подробно доносите”23. Среди его знакомых были и те, кто в 1916 г. готовил переворот против императора.

История с нефтяными компаниями показала, насколько опасна ситуация, если в стране отсутствует учреждение, занимающееся политической внешней разведкой и контрразведкой. Известно, что внешняя разведка в дореволюционной России была рассредоточена по различным ведомствам: Министерству внутренних дел, Военному министерству, Министерству финансов. Кроме них, император Николай II часто опирался в принятии решений во внешней политике на доверенных лиц, но они были немногочисленны и не могли заменить аналитические и оперативные управления крупного секретного органа власти. В результате МВД, как,

Министр внутренних дел В.К. Плеве

впрочем, и другие ведомства, руководители которых стремились к развитию национальной экономики, оказалось на периферии общественно-политической жизни. Примечателен и такой факт. После своей отставки Витте уехал в Германию и Францию, причем в Париже он встречался со своим давним партнером Ал. Ротшильдом. Однако в своих воспоминаниях он умалчивает содержание встреч. Незадолго до своей смерти министр внутренних дел В.К. Плеве писал императору в докладной записке от 14 декабря 1903 г.: “Со времени возвращения статс-секретаря Витте из-за границы его поведение создает ряд осложнений: в частной и общественной жизни он служит источником тревожных слухов о современном положении наших внешних сношений и внутренних дел и вдохновляемым продолжающейся газетной кампанией за границей, так как двигатели этой кампании, преимущественно евреи и финляндцы, видят в нем энергического союзника”24. В записках императору он писал о пагубности экономической политики Витте, о его странной пассивности при ведении переговоров с германским правительством о заключении торгового договора и т.п.25. Однако никаких последствий для Витте эта записка неимела. Не было состава преступления – нет и возможности отдать Витте под суд. Отслеживать его действия стали только в 1914 г., но никаких веских доказательств его антигосударственных действий найти тогда так и не удалось. Обращает на себя внимание и то, что деятельность революционеров беспокоила министра значительно меньше, чем либералов. “Если не уймете демократов, я сделаю жизнь вашу невыносимой”, – заявил он депутации кишиневских евреев26. Однако после убийства Плеве их никто “не унимал”, что через год и вызвало национальный кризис. Политическая слабость МВД объективно усиливала позиции оппозиционных и революционных движений, в том числе и тех, кто использовал в качестве борьбы террор. Более того, ненависть к монархии часто толкала оппозиционно настроенных политиков к переговорам с революционерами. Интересно и то, что на деле многие революционеры, особенно меньшевики, в критических ситуациях занимали в отношении собственной страны те же позиции, что и сторонники реформ Витте, прежде всего в области внешней политики вообще и иностранных капиталов в частности27. Приведем в качестве примера суждения, взятые из тезисов меньшевиков: “Говорят: вооруженное вмешательство союзников в русские дела грозит ограблением и превращением страны в иноземную колонию. Это плод досужей фантазии и заведомо недобросовестного расчета”28.

Таким образом, политическая слабость МВД, особенно Департамента полиции, и отсутствие единого органа внешней разведки – первая причина роста политического террора. Сейчас уже установлено и доказано, что революционные партии имели финансовую и политическую поддержку из-за рубежа, причем в первую очередь из Соединенных Штатов, Англии, Японии (во время войны) и Франции. Однако в Департаменте полиции не имели веских доказательств на высших сановников и чинов Министерства финансов и их единомышленников в МИД, Министерстве земледелия и государственных имуществ и других ведомствах.

Полицейская служба уже накануне революции 1905 г. была одной из самых опасных профессий, особенно на окраинах, где нападения и рас-правы над должностными лицами и городовыми стали столь частыми, что многие из них из страха за свою жизнь оставили службу. Об этом стали появляться сообщения в печати, что, по-видимому, только сильнее деморализовало общество29. Убить руководителей МВД оказалось недостаточным, для революции нужно было разрушить учреждение, прежде всего корпус жандармов, представляющий собой, по словам генерала В.Д. Новицкого, “компактную массу консервативного направления и убеждения людей, преданных беззаветно государю императору, охраняющий престол и сохранение государственного и общественного строя”30. Однако особенно широкий размах террор приобрел, как известно, в 1905–1906 гг.: среди убитых были член Государственного совета граф А.П. Игнатьев, пензенский губернатор А.С. Хвостов, петербургский градоначальник фон дер Лауниц, главный военный прокурор В.П. Павлов, генерал В.В. Сахаров, вице-адмирал Г.П. Чухнин и др. Так, за первое полугодие 1906 г. революционеры убили 489 человек, затем с 1 июля по 15 августа еще 244, многих из них – с патологической жестокостью31.

В таких условиях сотрудники полиции неизбежно допускали ошибки. Они проявились в неумении оперативно и грамотно пресекать деятельность боевиков левых партий при подавлении беспорядков, что часто вызывало гибель ни в чем не повинных людей. Так, при подавлении декабрьского вооруженного восстания в Москве из 424 погибших военных и полицейских было 34, боевиков – 84, остальные – случайные прохожие. Такие действия серьезно подрывали авторитет полиции, вызывали желание даже у законопослушных подданных действовать самостоятельно, устраивать самосуд. Так, в Петербурге было найдено воззвание “К врагам отечества” от имени “Тайного общества террористов-консерваторов Белый передел”, члены которого намеревались отвечать прокламациями на угрозы революционеров и бомбами на их бомбы. В 1905 г. аналогичные листовки были найдены в Тамбове, Владимирской, Тульской, Бессарабской губерниях. Согласно циркуляру Департамента полиции, издание и распространение таких листовок не может быть трактуемо иначе, как

Разработка мер борьбы с воздушным терроризмом. 1909 г.

проявление деятельности тайных, недозволенных организаций, могущих вызывать опасность не менее серьезную, чем деятельность организаций противоправительственного характера32.

Как отнеслось общество к этим событиям? В то время у огромного количества общественных деятелей, служащих, журналистов и писателей террористические акты вызывали совсем иные оценки, чем сейчас. После того как в Севастополе 14 мая 1906 г. в момент неудавшегося покушения на коменданта убило восемь человек, в том числе двух детей, левая печать писала так: “Когда остынут первые впечатления, и сами раненые, и близкие погибших поймут, что они явились жертвой случая, что не против них был направлен удар”33. Адепты либерализма высказывались о терроре так: “правительству надо угрожать и указывать на неизбежный рост террора, но не радоваться этому, а лишь оправдывать иногда его или скорее понимать его”, – говорил князь П.Д. Долгоруков; “мстителями за народное горе” называл террористов профессор П.Н. Милюков; “я это понимаю и потому не назову террориста убийцей”, – заявлял граф П.А. Гейден34. У них была удобная позиция: она гарантировала личную безопасность от тех же террористов, сохранность материального благополучия, столь ценимую ими репутацию солидных и “ответственных” интеллектуалов.

Отметим, что в 1905 г. насчитывалось около 50 тыс. представителей земско-либеральной фронды, и в их руках были сосредоточены огромные финансовые средства, что позволяло им вести широкую пропаганду своих взглядов. Как писал великий князь Александр Михайлович, “трон Романовых пал не под напором предтеч советов и юношей-бомбистов, но носителей аристократических фамилий и придворных званий, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и др. общественных деятелей, живших щедротами империи”35. Отметим, что большинство из них работали служащими земств, а это позволяло отслеживать и контролировать ситуацию в уездах. Революционной ситуацией сразу же воспользовались председатель Комитета министров С.Ю. Витте и его сторонники в правящих сферах (В.И. Ковалевский, А.С. Ермолов, В.Н. Коковцов и др.). Ход переговоров председателя с представителями земско-либеральной фронды в 1905 г. уже хорошо изучен в литературе, и нет нужды повторять известную канву событий. Проблема заключалась и в том, что мысль о предательстве появилась и в придворных кругах. Так, княгиня О.В. Палей писала супругу, великому князю Павлу Александровичу: «Вчера опять гуляла с Ковален-ской – она очень интересно разговаривает. Она, между проч., сказала: “в Петербурге теперь идет переоценка ценностей, все, что прежде ценилось выше всего – двор, дворец, милости, великие мира – теперь все это упало в цене – сами это видят и чувствуют, что прежняя ее гордость, холодность и надменность ни к чему не привела” (это про Ал[ександру] Фед[оровну] гл. образом)»36. Итак, отсутствие общественного осуждения терроризма и, по сути, предательство монархии высшими чиновниками – это еще одно непременное условие для его разгула.

Происходившие террористические акты очень остро и болезненно воспринял император Николай II. Об этом свидетельствуют, в частности, его дневниковые записи: “Получил скверную весть о том, что в Бобрикова стреляли в здании Сената и что он тяжело ранен”, “Утром П.П. Гессе принес тяжелое известие об убийстве Плеве брошенною бомбою в Петербурге против Варш[авского] вокзала… Строго Господь посещает нас Своим гневом”37. Другим источником, еще более полно раскрывающим позицию монарха, являются письма петербургскому генерал-губернатору Д.Ф. Трепову: “Начав с того, как преступны в настоящее время войны вообще всякие беспорядки, забастовки, когда более чем когда-либо необходимо полное единение всех русских людей, что это настоящая измена Родине; еще хуже поведение образованных кружков, пользующихся всеми смутами, чтобы разжигать страсти и производить бесчинства и насилие на улицах; все преступления и проступки будут немедленно караться, и что всякий должен честно исполнить свой долг и свое дело, как бы они были малы, помогая этим правительству”38.

В обстановке возрастающего террора все меньше оставалось политиков, военных и общественных организаций, способных проявить бескомпромиссность и смелость не только непосредственно к террористическим группам, но и к тем, кто хотя бы косвенно их поддерживал. К таковым можно причислить участников съезда уполномоченных дворянских обществ, которые послали телеграмму следующего содержания: “Новый Петергоф. Его Императорскому Величеству. Съезд уполномоченных объединенного российского дворянства, в твердой надежде содействовать своими посильными трудами государственному строению и умиротворению отечества, переживающего столь тяжкие испытания, повергает перед Вами, Государь, выражение своих верноподданнических чувств и уверения в неизменной верности престолу, историческим заветам русского народа и основным началами великой и единой России под державою Вашего Императорского Величества. Председатель съезда граф Алексей Бобринский”39. Вместе с тем многие из них понимали, что поместное дворянство представляет собой “столь малую величину, что, если все стихии государства обратятся против нас, никакие наши проекты и действия нас не спасут”40.

Особый интерес представляет позиция иерархов Русской Православной Церкви. Ее отличала редкая принципиальность в неприятии террористов и их “интеллигентных” пособников как в провинции, так и в столице. В качестве одного из наиболее ярких примеров можно привести деятельность епископа Гермогена в Саратове, резко осуждавшего убийство инспектора семинарии А.И. Целембровского, не считавшегося с мнением бунтарей-семинаристов ни в 1907, ни в 1911 гг.41. Общероссийскую известность получила деятельность Святого праведного о. Иоанна Кронштадтского, который гневно обличал предателей-министров, мечтательных конституционалистов, утверждал, что свобода совести ведет к жизни без совести и без церкви нет спасения. “Кто по-саждает на престоле царей земных? Тот, Кто Один от вечности сидит на Престоле огнезрачном, и Один в собственном смысле, царствует всем

П.А. Столыпин, 5 сентября 1911 г.

созданием – небом и землею со всеми обитающими на них тварями”42. Грозным предупреждением звучит одна из записей в дневнике: “Где будут на Страшном Суде наши начальники и профессоры академий, университетов и всех высших, средних и низших заведений со своими питомцами? По достоинству своего духа или недостоинству каждый получит свое. Но содомлянам и гоморрянам, тирянам и сидонянам, ниневи-тянам и прочим будет отраднее, нежели христианам, принадлежавшим к Церкви Христовой, имевшим Евангелие, богослужение, Таинства и пренебрегшим всем этим (ср.: Мф. 11:20-24). Что? Жутко, господа? Спешите исправиться все; Суд приближается”43. Однако возможности духовенства также были ограниченны – революционеры и либералы были либо атеистами, либо сектантами. Нападения на священников, насмешки и издевательства над Синодом стали обычным явлением в годы революции и после нее. Издевательские памфлеты и карикатуры печатали мелких газетках и листовках44. В день объявления манифеста 19 октября 1905 г. ушел в отставку обер-прокурор Св. Синода К.П. Победоносцев. Мимо его дома на Литейном проспекте двигались потоки манифестантов: “Улица всячески тешилась над больным стариком и сводила с ним былые счеты, на которые он совершенно не считал нужным отвечать…”45 «Как “просвещенные” неверы, – писал И.А. Ильин, – они совершенно не видели драгоценного своеобразия русского Православия, не понимали его мирового смысла и его творческого значения для всей русской культуры»46. Падение духовности – это еще один важнейший фактор для распространения террора.

В таких условиях император был вынужден провести ряд реформ, благодаря которым удалось в сравнительно сжатые сроки нормализовать ситуацию47. Для этого нужно было поставить во главу правительства государственного деятеля, способного эффективно и оперативно возглавить работу МВД по искоренению террора и в то же время обеспечить устойчивое социально-экономическое развитие страны. И таким руководителем стал П.А. Столыпин. Им и его кабинетом была проделана колоссальная работа по разгрому террористических партий и их ячеек в российской провинции. Многие идеи Департамента полиции впервые применяли в мировой практике, например борьба с терроризмом на воздушном транспорте48. Его убийство в Киеве было величайшей трагедией для страны. Как метко писал уже в эмиграции один из современников этих событий, И.Л. Солоневич, со смертью Столыпина «ушел последний государственный человек бывшего правящего слоя, остались “бессильные старцы”. Некогда великий корабль остался с капитаном (царь) и с пассажирами (народ). Но совершенно без экипажа»49.

1 Лаверычев В.Я. По ту сторону баррикад. М., 1967; Он же. Царизм и рабочий вопрос в России (1861–1917). М., 1972; Аврех А.Я. Столыпин и III Дума. М., 1968; Он же. Распад Третьеиюньской системы. М., 1985; Кризис самодержавия в России. 1895–1917. М., 1984; и др.

2 Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.

3 Перегудова З.И. Политический сыск России (1880–1917). М., 2000.

4 Карпова Н.А. Положение о районных охранных отделениях 1906 г. как основа правового обеспечения деятельности органов политического сыска // Отечественные архивы. 2011. № 3. С. 42–48; Она же. Учреждение районных охранных отделений в процессе реформирования системы МВД России в начале ХХ века // Наука и школа. 2011. № 4. С. 135–138.

5 Леонов М.И. Партия социалистов-революционеров в 1905–1907 гг. М., 1997. С. 405; Мировые войны XX века. М., 2005. Кн. 1: Первая мировая война. Исторический очерк. С. 372.

6 Протоколы Центрального комитета конституционно-демократической партии, 1905–1911 гг. М., 1994. Т. 1; Либеральное движение в России, 1902–1905 гг. М., 2001; Конференция РСДРП 1912 г. Документы и материалы. М., 2008; Бунд. Документы и материалы, 1894–1921. М., 2010; Павлов Д.Б. Русско-японская война на суше и на море 1904–1905 гг.: секретные операции на суше и на море. М., 2004; Он же. Японские деньги для первой русской революции. М., 2011; Русско-японская война в документах внешнеполитического ведомства. М., 2006; и др.

7 “Вы единственный из моих слуг, на которого я могу совершенно положиться”. Из переписки Николая II и Д.Ф. Трепова. 1905–1906 гг. // Исторический архив. 2003. № 4. С. 171–185; “Мы переживаем страшно трудные времена”. Письма великого князя Сергея Александровича Николаю II. 1904–1905 гг. // Исторический архив. 2006. № 5. С. 101–109; П.А. Столыпин. Программа реформ. Документы и материалы: в 2 т. М., 2002–2003; Полунов А.Ю. К.П. Победоносцев в общественно-политической и духовной жизни России. М., 2010; Дневники императора Николая II (1894–1918). М., 2011. Т. 1; Мультатули П.В. Кругом измена, трусость и обман: Подлинная история отречения Николая II. М., 2012.

8 Кудрина Ю.В. Мать и сын. Император и императрица. Императрица Мария Федоровна и император Николай II. М., 2004; Великий князь Сергей Александрович Романов: биографические материалы: в 4 кн. М., 2006–2011; Великая княгиня Елизавета Феодо-ровна и император Николай II. Документы и материалы (1884–1909 гг.). СПб., 2009; Государь на фронте. Воспоминания (Сэр Джон Хэнбери-Уильямс. Император Николай II каким я его знал; П.К. Кондзеровский. В ставке Верховного). Сборник. М., 2012.

9 Солоневич И. Народная монархия. М., 1991; Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948–1954 годов: в 2 т. М., 1992; Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. М., 2006; Якобий И.П. Император Николай II и революция. М., 2010.

10 Русско-японская война в документах... С. 101; см. также: “Вы единственный из моих слуг, на которого я могу совершенно положиться”. Из переписки Николая II и Д.Ф. Трепова… С. 175.

11 Мультатули П.В. Указ. соч. С. 27..

12 Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Ф. 259 (газета “Русское слово”). К. 25. Ед. хр. 64. Л. 1.

13 Русский рубль: два века истории. М., 1994. С. 115–174; Благих И.А. Экономические взгляды С.Ю. Витте // Сергей Юльевич Витте – государственный деятель, реформатор, экономист. М., 1999. Ч. 1. С. 188–208; Витте С.Ю. Собрание сочинений и документальных материалов. М., 2006. Т. 3, кн. 1–3; и др.

14 Памятная книжка Морского министерства на 1897 г. СПб., 1897. С. 380–399.

15 История отечественного судостроения. СПб., 1996. Т. II: Паровое и металлическое судостроение во второй половине XIX в. С. 160–174.

16 Development of the Oil Industry in the Apsheron Peninsula // The Engineer (London). 1898. Vol. LXXXV. Apr. 8. Р. 323–325.

17 Монополистический капитал в нефтяной промышленности России, 1883–1914. Документы и материалы. М.; Л., 1961. С. 167, 218–219.

18 Государственный архив Российской Федерации (далее: ГА РФ). Ф. 597. Оп. 1. Д. 691. Л. 11 об.

19 ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 579. Л. 1–9; Ф. 601. Оп. 1. Д. 1142. Л. 188, 189 об. – 190, 191 об.–192, 193 об.; 194–196.

20 Монополистический капитал в нефтяной промышленности России… С. 224; Исторический архив. 1960. № 6. С. 83.

21 ГА РФ. Ф. 586. Оп. 1. Д. 331. Л. 88.

22 ГА РФ. Ф. 102 ОО, 1914 г. Оп. 316. Д. 240. Л. 2, 4, 6, 7 и др.

23 Там же. Л. 1

24 ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 625. Л. 2.

25 Там же. Л. 1–5 об.

26 Бунд. Документы и материалы... С. 752.

27 Меньшевики в большевистской России, 1918–1924 / Меньшевики в 1919–1920 гг. М., 2000. С. 742, 767.

28 Там же. С. 313.

29 Русское богатство. 1903. № 1. С. 185.

30 Новицкий В.Д. Из воспоминаний жандарма. М., 1991. С. 192.

31 Новое время. 1906. 12 сент.; см.: Якобий И.П. Указ. соч. С. 63.

32 Предыстория право-монархических партий в России, 1902–1905 гг. // Исторический архив. 2001. № 5. С. 131.

33 Народный вестник. 1906. 20 мая. См. также: Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 403.

34 Либеральное движение в России… С. 32, 372, 373.

35 Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. М., 2004. С. 190.

36 ГА РФ. Ф. 644. Оп. 1 Д. 146. Л. 34–34 об.

37 Дневники императора Николая II (1894–1918). М., 2011. Т. 1. С. 808, 815.

38 “Вы единственный из моих слуг, на которого я могу совершенно положиться”. Из переписки Николая II и Д.Ф. Трепова… С. 176.

39 Объединенное дворянство Съезды уполномоченных губернских дворянских обществ, 1906–1916 гг.: в 3 т. М., 2001. Т. 1. С. 51.

40 Там же. С. 47.

41 Мраморнов А.И. Епископ Гермоген (Долганов) и семинарское образование в Саратове в начале ХХ века // XVI Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. М., 2006. Т. 2. С. 220–227.

42 Святой праведный Иоанн Кронштадтский: избранные сочинения, проповеди, материалы. М., 2011. С. 567.

43 Там же. С. 626.

44 Бурелом. 1905. № 3. С. 7; Журнал социал-сатирический “Пламя”. 1905. № 3 (23 декабря); и др.

45 Цит. по: Рабкина Н.А. Константин Петрович Победоносцев // Вопросы истории. 1995. № 2. С. 74. О случаях нападений на священников, иногда даже во время богослужения, см.: Святой праведный Иоанн Кронштадтский… С. 80.

46 Ильин И.А. Указ. соч. С. 108.

47 Лебедев В.Д. Общенациональный кризис 1905 года // Трагедия великой державы: национальный вопрос и распад Советского Союза. М., 2005. С. 9–32.

48 Циркуляр Министерства внутренних дел о введении полицейского надзора за полетами и деятельностью летчиков аэроклубов, 16 марта 1910 г. // Авиация и воздухоплавание в России в 1907–1914 гг.: Сборник документов и материалов. М., 1968. Вып. 2. С. 38–40.

49 Солоневич И. Указ. соч. С. 108.