Социально-экологическая философия Мюррея Букчина охватывает широкий спектр проблем: проблему природы, проблему государства, проблему кризисов, порождённых капитализмом, проблему устройства общества, проблему феномена иерархического угнетения всех типов, проблему свободы, и многие другие проблемы. В свете этого актуальность его исследований для современности не вызывает сомнений. Более того, её возрастание во многом обусловлено интенсификацией тех процессов, которые анализирует и критикует Букчин.

В центре его внимания находится проблематика природопользования и социально-экономической организации жизни общества. Букчин видит причину всех современных экологических проблем в социально-политическом и экономическом устройстве общества. В этой связи он переосмысляет понимание природы, закрепившееся в западном обществе, предлагая радикальную критику наиболее популярных социально-философских течений современности, в том числе экозащитных, интерпретирующих природу как антагонистическую обществу реальность (в либеральном инвайронментализме), как мистическую область (в модных эзотерических подходах), как совокупность полезных ресурсов и царство «необходимости» (в марксизме), и, наконец, как пространство для извлечения максимальных прибылей (в логике рынка).

Букчин делает акцент, прежде всего, на том, что природа не может быть сведена ни к одной из этих интерпретаций. И хотя стремление многих движений вернуться к модели неолитической деревни вполне понятно в свете ужасающих тенденций современной цивилизации, а попытка противопоставить человека и общество природе как некую онтологически разрушительную силу[1] – и вовсе на первый взгляд кажутся естественным и единственным оставшимся способом понимания сложившейся ситуации экологических кризисов, Букчин предлагает принципиально другой взгляд на эти проблемы. Отправным пунктом для него является отличный от существующих взгляд на природу.

Её он определяет так: «…природа - это не статичный "вид" природного мира, а долгая кумулятивная история естественного развития. Эта история включает в себя эволюцию и органической, и неорганической сфер явления. Где бы мы ни находились - в чистом поле, в лесу или на вершине горы - наши ноги покоятся на веках развития - геологических пластах, останках давно исчезнувших организмов <…> или тихом движении новых, нарождающихся форм жизни. Природа - это не персона, не "заботливая мать" и не "материя и движение", как говорят в жестко материалистическом XХ веке. Также это и не просто процесс, включающий в себя повторяющиеся циклы вроде сезонных перемен, это также и не какой-то философский процесс. <…> Природа - это не застывший вид, который мы наблюдаем на картине или с вершины холма. Если определять природу не для ярлыка, а с более основательных позиций, то она есть сама история эволюционной дифференциации. Если мы будем думать о природе, как о процессе развития то, мы увидим наличие <…> стремления к самосознательности, и, в конечном счете, к свободе»[2].

Таким образом, Букчин фактически выходит из кажущейся единственно возможной природоохранной риторики в стиле мистических связей с её силами или в стиле якобы априорного антагонизма человека и природы, где человек выступает как заведомо демонический разрушитель – в плоскость научно-материалистического понимания мира. Что, тем не менее, не приводит ни к рыночной идее гиперпотребления, ни к марксовой идее неизбежного конфликта между человеком и силами природы, которые следует всецело подчинить себе как изначально враждебные. Так, Букчин делает возможным антиметафизический, материалистический взгляд на природу без крайностей, дискредитировавших себя в опыте взаимодействия человека с природой в XX веке и приведших к целому ряду экологических и социальных проблем – в том числе необратимых. Природа как пространство для становления человечества, как среда, изучение и понимание которой позволяет недеструктивно реализовывать творческий потенциал человека и общества, как место, с которым человек имеет глубинную связь, работа с которой может предложить принципиально новый, альтернативный вариант технического прогресса – так понимает природу Букчин.

В оптике этого взгляда на природу проблематизируется целый ряд отношений, скрытых в других подходах к её осмыслению, но сыгравших огромную роль в её разрушении и иррациональном подходе к ней, ставшим сегодня столь опасным уже и для самого человечества. Например, укоренившаяся в западном сознании традиция иерархии и угнетения. Именно из неё, по мысли Букчина, берёт своё начало современный деструктивный способ взаимодействия с миром.

Так, Букчин пишет: «Представление о том, что человек должен господствовать над природой, проистекает непосредственно из господства человека над человеком. Патриархальная семья посеяла семена господства в центральном пункте человеческих отношений. Классический разрыв между телом, духом и мышлением (в основе - между физическим и умственным трудом) в античном мире способствовал жажде господства. Антиприродная позиция христианства содействовала его росту. Но только тогда, когда органичные отношения между общинами… превратились в рыночные отношения, планета стала всего лишь эксплуатируемым источником сырья. Сотни лет созревавшая тенденция получила самое худшее свое развитие в современном капитализме»[3].

«На самом деле подчинение людей людьми и породило саму идею доминирующей природы. <…> Конфликты в разделенном человечестве, структурированном вокруг доминирования, неизбежно приводят к конфликтам с природой. Экологический кризис разделенных человечества и природы происходит, кроме всего прочего, по причине разделения между людьми. <…> В "чужих" к природе людей превратили те социальные перемены, которые многих сделали чужими и в своем социальном мире: подавление молодых старыми, женщин мужчинами, и мужчин мужчинами. Сегодня, как и много веков назад, есть угнетатели, которые фактически владеют миром, и есть угнетенные. Пока общество не будет исправлено единым человечеством, которое будет использовать свою коллективную мудрость, культурные достижения, технологические инновации, научные знания и врожденную созидательность для собственной пользы и для пользы природного мира, все экологические проблемы будут происходить из социальных»[4].

Таким образом, зародившись в древнем обществе как форма почитания к старшим, являвшимся единственными носителями информации в отсутствии письменности, иерархия со временем перешла от герантократии к патрицентризму как форме доминирования в обществе всего, что считалось мужским, а от него – к патриархату, включающему в себя и власть старшего над младшим (в том числе среди мужчин), и власть мужчины над женщиной, и власть мужского над не-мужским (милитантного над немилитантным).

С течением времени это положение вещей привело к превалированию в общественных отношениях конкуренции над солидарностью и, как следствие, к главенству борьбы за всё большее преумножение благ - над мирным сосуществованием, что, в свою очередь, сформировало основания для главенства рыночной экономики со всей её иррациональностью в вопросах природопользования и социальных взаимоотношений. И хотя средние века в Европе, как пишет о них П.А.Кропоткин [5], всё же прошли под знаком кооперативных форм общественной жизни (гильдий), XVI век уверенно водрузил на их место тот тип государственности и экономических отношений, которые составляют доминирующую парадигму современности: общества, политики и экономики.

Отсюда вытекает ещё одна проблема, становящаяся очевидной в оптике понимания природы Букчиным: проблема капитализма как иррационального и деструктивного подхода к миру и человеку. В самом деле, утратив горизонтальные связи и выстроившись в строгую иерархическую вертикаль, общество вступило на путь отказа от этических принципов взаимодействия с окружающим миром, отныне детерминированным гоббсовской войной всех против всех и просвещенческим гносеологическим оптимизмом как чем-то единственно истинным, а в некоторых интерпретациях и вовсе - природным. «Главная трагедия нашего времени, - пишет Букчин, - заключается в том, что мы не смотрим больше на технику с этической точки зрения. Капитализм полностью уничтожил этот подход. Он разорвал связи между производителем и потребителем, устранив всякую этическую ответственность первого перед вторым, и отодвинув в сторону все прочие моральные и этические проблемы»[6].

Практическая сторона этих проблем как нельзя лучше продемонстрирована канадским исследователем Наоми Кляйн. В работе «No Logo» описано множество примеров того, как близко в действительности стоят эксплуатация человеком человека и человеком – природы. Потогонные производства на предприятиях в странах третьего мира, переведённые туда глобальными корпорациями путём крайне выгодного метода аутсорсинга, идут рука об руку с природными и социальными катастрофами, вызванными ничем не сдерживаемым стремлением к сверхприбылям. Так, к примеру, корпорация Shell, «выкачала из земли народа огони в дельте реки Нигер нефти на 30 миллиардов долларов. Доходы от добычи нефти составляют 80% экономики Нигерии – 10 миллиардов долларов в год. Более половины этой суммы поступает от Shell. Но народ огони не только лишили выгод от эксплуатации их естественных богатств – многие из них всё ещё живут без водопровода и электричества, а их воду и почву отравляют открытые нефтепроводы, разивы нефти и газовые факелы. Движение за выживание народа огони под предводительством писателя Кена Саро-Виг, выдвинутого кандидатом на Нобелевскую премию, провело кампанию борьбы за реформы и потребовало от Shell компенсации. В ответ на это <…> генерал Сани Абача направил против огони нигерийскую армию. Тысячи людей были убиты или подверглись пыткам».[7]

Трагедия в Мексиканском заливе 2010 года также представляет собой исчерпывающий пример иррациональности капиталистического способа эксплуатации ресурсов. «Главной причиной <трагедии> названо стремление BP сократить расходы по разработке скважины, ради этого пренебрегли рядом норм по безопасности. Причинами были названы: недостаток информации, неудачная конструкция скважины, недостаточное цементирование, изменения в проекте»[8].

Таких примеров можно привести огромное множество, и масштаб их будет самым разнообразным: в диапазоне от преступлений глобальных корпораций - до вырубки парка в экологически неблагоприятном районе ради строительства прибыльного коммерческого объекта. Но все эти эпизоды объединяет одно: их капиталистическая природа, их экзальтированная ориентированность на рост прибыли, то есть то, что Букчин называет негативным абсолютом – для общества и природного мира. «Подобно тому, как люди превращаются в товары, товаром становится любая часть природы, становящаяся источником сырья, который можно по желанию обрабатывать и продавать. Либералы приукрашивают этот процесс терминами «рост», «индустриальное общество» и т.д. Но как ни описывай эти явления, их причина – в господстве человека над человеком»[9].

Таким образом, в концепции Букчина капитализм предстаёт как сила, отчуждающая как человека от человека, так и человека от природы:

 «Наши технологии и окружающая среда стали совершенно бездушными, абсолютно синтетическими – полностью анорганическая физическая среда, которая способствовала бездуховности человека и его мышления»[10]. Главным же свойством этой силы является то, что её – сообразно её собственной природе – невозможно заставить остановиться и преодолеть принцип «роста ради роста», поскольку этот принцип лежит в самой её основе. А значит, капиталистический подход попросту не подлежит реформированию ни в экологическом, ни гуманистическом направлении. Адаптируя и интегрируя в себя все наилучшие человеческие практики (например, технический прогресс), в глазах многих природоохранных инициатив капитализм создаёт иллюзию того, что пагубность для окружающего мира заключена именно в этих практиках, а отнюдь не в том, как и куда он их направляет. Что, с одной стороны, в корне ошибочно, а с другой - фактически представляет собой ещё один тип отчуждения – отчуждение творчества от человека и от его задач.

В существенной степени всем этим формам отчуждения способствовал также и современный тип государственности, сформировавшийся на Западе в XVII-XVIII вв. Его специфика состоит именно в деполитизации подлинного общественного бытия, основанного на коллективном самоуправлении, где каждый член общества несёт ответственность за происходящее, и где всеми гражданами принимаются только благоприятные для всего общества решения. Монополия аппарата государственного управления на всю систему общественной жизни и на право предопределять её окончательно подрывает возможность противостояния экономической иррациональности капиталистической экономики. Вследствие этого государство превращается в «профессиональную систему социального насилия»[11], а общество и его граждане – в пассивных наблюдателей и реципиентов волеизъявлений и действий якобы легитимного государственного аппарата.

Вследствие столь радикальной этатизации по тому же пути пошла и наука[12]: из области, основанной на стремлении постигнуть мир и научиться продуктивно взаимодействовать с ним, она превратилась в «инструментальную инженерию контроля над другими людьми и природой»[13]. Культ сциентизма фактически вытеснил изначальный вектор интеллектуального и научно-технического прогресса и перешёл на службу политическим и экономическим монополиям. «Технология, с её обещанием улучшения труда превратилась в технократический ансамбль средств эксплуатации человеческого и нечеловеческого мира»[14]. В сущности, этот процесс довольно ёмко можно охарактеризовать знаменитой мыслью К.Воннегута: «Над чем бы ученые ни работали, у них все равно получается оружие»[15].

Таким образом, вводя альтернативное понимание природы как потенциально органичного и достаточного пространства конструктивной самореализации человека и общества, Букчин проблематизирует целый ряд феноменов, не очевидных сквозь призму других социально-философских и экологических концепций, но в значительной степени предопределяющих современные экологические проблемы и кризисы. А именно: феномен влияния иерархии и патриархата на принципы природопользования и общественной организации; феномен разрушительного воздействия логики капитализма на судьбу природы, общества и человека, а также на процессы организации труда и на планету в целом; феномен навязывания обществу этатистскими тенденциями многообразных деструктивных и во многом парадоксально пассивных форм самоартикуляции; феномен утраты наукой своего критического метода и встраивания её в механизмы этатизма и капитализма.

Из сложившейся картины действительности, описываемой Букчиным, на первый взгляд, не видно никаких оптимистических перспектив. Однако даже несмотря на эти идеи неотвратимости экологического апокалипсиса, он всё же предлагает выход – создание принципиально иначе организованного общества, а вместе с ним – и альтернативных форм производства, экономики и политики.

Букчин утверждает, что сам факт преобразования человеком природы не ведёт с необходимостью к катастрофе – напротив, это естественный и нормальный процесс. К катастрофе ведёт лишь то, каким образом человек предпочёл это преобразование осуществлять. Его образ мысли и действия, в свою очередь, был продиктован тем, насколько сильно была искажена человеческая природа поступательным становлением иерархического господства. Социальная экология Букчина ориентирована на преодоление сути и последствий этого господства, на формирование новой этической базы для взаимодействия с окружающим миром и самих людей – друг с другом; она ориентирована на понимание человека как продолжения сложнейшего процесса эволюции, способного к этичной рациональности в вопросах технического и политического, в вопросах взаимодействия с окружающей средой. По мысли Букчина, именно решение социальных и политических проблем ляжет в основу решения проблем экологических и тем самым, составит фундамент принципиально другого общества – общества, готового во всей полноте проявлять свой творческий потенциал, не разрушая, не исчерпывая, не уничтожая и не подавляя.

В своих текстах «Экология и революционное сознание», «Экотопия» и «К освободительной технологии» Букчин детально описывает всю методологию создания альтернативного общества, в частности предлагая подробный технический анализ требуемой эволюции средств производства (в направлении развития производства энергии с помощью естественных её источников – таких, как вода, ветер, солнце, и так далее). Кроме того, он описывает желательные векторы реорганизации самих производств –например, в направлении децентрализации индустриального сельского хозяйства (при этом без отказа от техники[16]) и крупных городов в целом.

Также в центре внимания Букчина оказывается необходимость реорганизации труда и всей социально-политической жизни в целом. «Я уверен, - пишет Букчин, - что экообщины и экотехнологии, приспособленные к че­ловеческому масштабу, смогут открыть новую эру общности людей и прямой демократии, и смогут дать людям столько свободного времени, что они, как когда-то эллины, бу­дут в состоянии решать все общественные дела без вмешательства бю­рократии и профессиональных поли­тиков. Расколы, порожденные иерар­хическим обществом прошлых эпох, смогут быть излечены и преодолены»[17].

На первый взгляд, такой тип общества выглядит утопическим. В самом деле, сегодня кажутся совершенно невозможными подобные перемены – как в области промышленности, так и в области социальной организации. Слишком иначе выглядит современное общество, слишком иначе использует оно свои технологии. Однако Букчин так отвечает на это обстоятельство: «Экология поставила нас перед серьезным выбором: принять кажущиеся "yтопическими" решения, основанные на децентрализации и новом балансе с природой и гармонизации социальных связей, или мы столкнемся с весьма реальным распадом материальной и естественной базы человеческой жизни на планете»[18]. Фактически он констатирует отсутствие иных альтернатив, что выглядит вполне правомерно.

А, кроме того, истории всё же известны случаи существования обществ, подобных тем, что описывает в качестве необходимых Букчин. Подробно они рассматриваются в работе П.Гелдерлооса «Анархия работает»[19]. Главными их свойствами являются децентрализованность, ориентированность на горизонтальные гражданские связи, на технологический баланс с силами природы, на этический подход к взаимодействия с миром. В качестве примеров Гелдерлоос приводит общество семаи в Малайзии (с его экономикой дарения и традициями взаимопомощи), общество мбути в центральной Африке (уже несколько тысяч лет живущее без правительства – по горизонтальному принципу), а также коммуны толстовцев, средневековые крестьянские общины, союзы ранних христиан, бразильское движение безземельных сквоттеров, кибуцы Израиля, и много другое. Все эти общества в той или иной степени существовали (или существуют) таким способом, который не противоречил природе, но и не исключал технического развития. Хотя несомненно, что в условиях доминирования во всём мире капиталистической экономики и авторитарно централизованной политики с тенденцией к подавлению всех горизонтальных связей между людьми такие общества, как правило, не могут существовать ни долго, ни повсеместно. Их примеры, тем не менее, остаются своего рода маяками, и всякий раз, когда мысль о радикальном преобразовании общества и подхода к миру кажется утопической, напоминают о реалистичности подобных альтернатив.

Какими же методами возможно достижение такого общества? По мысли Букчина, к нему не ведут ни экономические, ни экологические реформы современного типа: напротив, вместо того, чтобы устранить кризис, они его декоративно вуалируют, поддерживая с ним компромиссные отношения. Такая близорукость присуща им именно потому, что ни одно реформистское экологическое движение не высвечивает глубинных взаимосвязей экологических кризисов с кризисами политическими и социальными. Методологически их деятельность напоминает лечение симптомов болезни – вместо лечения самой её сути. Опасность этой методологии состоит в том, что она создаёт иллюзию возможности исправления текущим общественно-политическим порядком собственных ошибок и проблем. На деле же вместо реального преодоления загрязнения окружающей среды мы лишь получаем контроль над этим загрязнением, вместо реального участия людей в жизни своего общества – лишь пассивное созерцание борьбы крупных капиталов на всём природном и общественном пространстве – в диапазоне от собственного двора до всей планеты.

Поэтому единственным возможным преодолением современного катастрофического положения экологии, человека и общества Букчин называет фундаментальные перемены революционного характера: только они, с его точки зрения, могут изменить саму суть текущих процессов, а не лечить симптомы, имитируя частичное выздоровление. И речь здесь идёт не только о тех всемирных инициативах протеста, о которых подробно пишет Наоми Кляйн в «No Logo» или в тематическом сборнике статей «Заборы и окна»[20], не только о глобальном сопротивлении агрессивному и повсеместному уничтожению окружающего мира и связи с ним человека и общества. Но и о победе в этом сопротивлении, и о противопоставлении существующему порядку – порядка нового, органичного, гуманного, основанного на солидарности, на техническом прогрессе, ориентированном, в свою очередь, на созидательную деятельность и направленном на восстановление глубинных связей человека с окружающим его миром природы.


ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] «Восприятие общества как "чуждого" природе вызывает дуализм между природным и социальным, так популярный в наши дни. На деле же такой антигуманистический взгляд играет на руку всем антиэкологическим силам, которые противопоставляют социум и природный мир, пытаясь свести просто к "природным ресурсам". Так же опасны попытки "растворять" общество в природе, пытаясь найти корни социальных проблем в генетических, инстинктивных, иррациональных и мистических факторах, которые приводят к облегчению задачи тех примитивных сил, которые поддерживают расистские, мизантропические и сексистские (как у мужчин, так и у женщин) тенденции». – Букчин М., Реконструкция общества. – http://www.aitrus.info/node/160

[2] Букчин М. Реконструкция общества, - http://www.aitrus.info/node/160.

[3] Букчин М. Экология и революционное сознание, - - http://tw2000.chat.ru/45-1.htm.

[4] Букчин М. Реконструкция общества, - http://www.aitrus.info/node/160.

[5] Кропоткин П.А. Взаимная помощь как фактор эволюции. Минск: Белорусская энциклопедия, 2006.

[6] Букчин М. Реконструкция общества, - http://www.aitrus.info/node/160.

[7] Кляйн Н. No Logo, - http://www.modernlib.ru/books/klyayn_naomi/no_logo_lyudi_protiv_brendov/read/.

[8] http://www.interfax.ru/business/txt.asp?id=207949&sw=Deepwater+Horizon&bd=17&bm=4&by=2010&ed=17&em=11&ey=2011&secid=0&mp=2&p=1

[9] Букчин М. Экология и революционное сознание, - http://tw2000.chat.ru/45-1.htm.

[10] Букчин М. К освободительной технологии, - http://aitrus.info/node/2390.

[11] Букчин М. Реконструкция общества, - http://www.aitrus.info/node/160.

[12] Букчин М. Экология и революционное сознание, - http://tw2000.chat.ru/45-1.htm.

[13] Там же.

[14] Там же.

[15] Воннегут К. Колыбель для кошки, - http://lib.ru/INOFANT/WONNEGUT/cat.txt.

[16] «… органический образ жизни столь же мало возможен без свой технологической стороны, как человек без скелета. Технологию следует рассматривать как основополагающую структурную опору общества; она в полном смысле слова является рамками экономики и многих социальных институтов». – Букчин М. К освободительной технологии, - http://aitrus.info/node/2390.

[17] Букчин М. Экотопия, - http://avtonom.org/news/myurrei-bukchin-ekotopiya.

[18] Букчин М. Реконструкция общества, - http://www.aitrus.info/node/160.

[19] Гелдерлоос П. Анархия работает. – М.: Радикальная теория и практика, 2012.

[20]Кляйн Н. Заборы и окна, - http://avtonom.org/old/lib/theory/klein/fw-cont.html.

Об авторе: Рахманинова Мария Дмитриевна – к.филос.н., ассистент кафедры философии факультета общеобразовательных и гуманитарных дисциплин Санкт-Петербургского государственного Горного университета.