Во второй половине XIX века династия Романовых включала в себя несколько ветвей, получивших название по именам их основателей. Среди них были Владимировичи, Константиновичи, Михайловичи, Николаевичи. Ветвь Константиновичей именовалась в честь брата Александра II, великого князя Константина Николаевича (1827—1892), активно способствовавшего проведению реформ 1860—1880-х годов, известного в семье своими либеральными взглядами. Его второй сын, прославившийся как поэт, драматург, переводчик, подписывавший свои произведения инициалами К. Р., также получил имя Константина (1858—1915). В 1884 г. великий князь Константин Константинович вступил в брак с принцессой Саксен-Альтенбургской, герцогиней Саксонской, получившей при замужестве титул и имя великой княгини Елизаветы Маврикиевны (1865—1927). В семье было девять детей: Иоанн (1886—1918), Гавриил (1887—1955), Татьяна (1890—1970), Константин (1890—1918), Олег (1892—1914), Игорь (1894—1918), Георгий (1903—1937), Наталья (10.03.1905—10.05.1905), Вера (1906—2001). В Первой мировой войне великий князь потерял сына Олега, подававшего надежды поэта. Во время революционных событий 1917—1918 гг. погибли три сына Константина Константиновича — князья Иоанн, Константин, Игорь. Великой княгине Елизавете Маврикиевне удалось спастись. В ноябре 1918 г. она вместе с детьми Георгием и Верой и внуками, детьми князя Иоанна Константиновича, уехала в Стокгольм, а затем на родину, в город Альтенбург, где скончалась 24 марта 1927 г. Эмигрировали князь Гавриил, написавший целый ряд книг, ставших ценными историческими источниками*, и княгиня Татьяна, принявшая постриг в эмиграции и являвшаяся долгое время настоятельницей Елеонской обители в Иерусалиме. Княжна Вера скончалась в США в январе 2001 г. Она была последней представительницей императорского дома, родившейся в России.
Иоанн Константинович, родившийся 23 июня 1886 года, стал первым князем императорской крови в российском императорском доме. Незадолго до его рождения были пересмотрены положения «Учреждения об императорской фамилии», утвержденного 5 апреля 1797 г. В новом указе говорилось, что великими князьями и княжнами, носящими титул «императорских высочеств», считаются потомки императора по прямой линии, включая внуков. Правнуки же считались князьями императорской крови и получали титул «высочеств». Указ* был спешно принят 24 января 1885 г. в связи с ожидаемым рождением ребенка в семье великого князя Константина Константиновича. Впоследствии он был использован в новом «Учреждении об императорской фамилии», утвержденном Александром III 2 июля 1886 г.
5 июля 1886 г. великий князь записал в дневнике: «Сегодня появился в газетах Указ об учреждении императорской фамилии с последовавшими изменениями, по которым мой сын носит титул князя и высочества. По старому положению он был бы Великим Князем и Императорским Высочеством. — Все семейство очень недовольно этими нововведениями, не исключая и братьев Государя. Кто-то из них в шутку назвал их Указом о Сидоровых козах, так эти будущие потомки не имеют определенного имени».**
Свои чувства по поводу рождения первенца Константин Константинович выразил в колыбельной песне «Спи в колыбели нарядной...», законченной 4 марта 1887 г. и посвященной сыну. Для новорожденного в Мраморном дворце устроили детскую, украшенную в русском стиле. Все комнаты на детской половине носили русские названия: опочивальня, гуляльня, мыльная.
Дети благоговейно относились к родителям. «Отец был с нами строг, — писал в эмиграции князь Гавриил Константинович, — и мы его боялись. «Не могу» или «не хочу» не должны были для нас существовать. Но отец развивал в нас и самостоятельность: мы должны были делать все сами, игрушки держать в порядке, сами их класть на место. Отец терпеть не мог, когда в русскую речь вставляли иностранные слова, он желал, чтобы первым нашим языком был русский. Поэтому и няни у нас были русские, и все у нас было по-русски».
Великий князь Константин Константинович с детства воспитывал детей в соответствии с канонами православной веры. По вечерам он с Елизаветой Маврикиевной приходил к ним, чтобы присутствовать при молитве сыновей. Гавриил Константинович вспоминал о том периоде: «Сперва мой старший брат, Иоанчик, а за ним и я становились на колени перед киотом с образами в нашей спальне и читали положенные молитвы, между прочим, и молитву Ангелу-Хранителю, которую, по семейному преданию, читал ребенком император Александр II. Отец требовал, чтобы мы знали наизусть тропари двунадесятых праздников и читали их в положенные дни. Часто и дяденька (младший брат отца, великий князь Дмитрий Константинович) присутствовал при нашей вечерней молитве; когда мы ошибались, родители или дяденька нас поправляли. В углу гуляльни висел большой образ Владимирской Божьей Матери, а на нем полотенце, расшитое разноцветными шелками и золотом, на концах обшитое старинными кружевами. Перед образом всегда теплилась большая лампада».***
Иоанчик рос очень нервным ребенком. Гавриил Константинович вспоминал, что каждый день перед тем, «как нас укладывали спать, к нам приходил Дмитрий Константинович, младший брат отца. Он тоже жил в Мраморном дворце и служил в то время в Конной гвардии. Мы очень любили дяденьку, бежали к нему навстречу и бросались на шею. Дяденька любил иногда шутить над нами. Показывая Иоанчику конец ремня, которым он затягивал рейтузы, говорил, что это — его хвост. При этом Иоанчик чуть не плакал, страшно боясь этого «хвоста». Он также боялся шкуры белого медведя с большой головой, лежавшей в приемном кабинете отца, и плакал, когда его к ней подводили».*
Няня князя Гавриила Константиновича, Анна Александровна Беляева, которую в семье великого князя звали Атей (позже она стала монахиней Леснинского монастыря в Польше под именем матушки Гавриилы), во время пребывания князей в Крыму постоянно писала великой княгине Елизавете Маврикиевне о их самочувствии и обучении: «...Нервность князя Иоанна Константиновича значительно уменьшилась, он гораздо реже наклоняется, чтобы руками дотрагиваться до полу...» (21 сентября 1891 г.); «...Князь Иоанн Константинович нынешний год благодушнее отнесся к отъезду всех, все его нервные привычки прошли сразу, как уехали Ее Величество, он перестал до полу руками дотрагиваться и совершенно спокоен и не особенно заметно, чтобы он скучал; Вас и Августейшего Папа часто вспоминают и радуются при мысли, что Вы скоро вернетесь...» (14 октября 1894 г.). В том же письме Анна Александровна отмечала, что боится «многих волнений для князя Иоанна Константиновича, которые потом на нем плохо отзываются».**
В связи с частыми отъездами великого князя сыновья привыкли делиться самым сокровенным с родителями письменно и постепенно переписка становится в семье нормой общения.
Мальчиков по традиции готовили к военной службе, и воспитателями князей, как правило, были военные, воспитателем старших князей — М. И. Бородин, позднее — Н. Н. Ермолинский. Преподаватели по отдельным предметам приглашались из Александровского лицея, Педагогического института, Николаевской Военной Академии и других учебных заведений, в том числе кадетских корпусов. На начальном этапе — в 1899/1900 учебном году — общее наблюдение за учебной частью всех детей великого князя Константина Константиновича осуществлял академик А. С. Лаппо-Данилевский. Впоследствии среди преподавателей были философ Э. Л. Радлов (преподавал историю философии в Александровском лицее), статс-секретарь, сенатор, член Государственного Совета И. Г. Щегловитов (расстрелян по приговору ВЧК в 1918 г.), приват-доцент Петербургского университета Б. В. Никольский (член «Союза русского народа»).
5 сентября 1900 г., в день именин великой княгини Елизаветы Маврикиевны, князья Иоанн и Гавриил Константиновичи были зачислены отцом в кадетские корпуса: Иоанн — в Первый, второй сын — в Первый Московский. Гавриил Константинович вспоминал о том дне: «Мы узнали об этом великом событии накануне вечером. Отец вручил Иоанчику и мне по приказу (за своей подписью) по военно-учебным заведениям, № 100-ый, в котором было сказано о нашем зачислении. Мы были невыразимо счастливы, что будем носить военную форму, и, действительно, уже на следующий день на нас надели однобортные черные мундиры с гладкими медными пуговицами, черными же воротниками, с красными петлицами и золотым галуном, красный кушак, черные длинные штаны и фуражки с красным околышем и черной тульей с красным кантом. У Иоанчика были красные погоны с желтой цифрой и буквой, «І. К.»...» Маленькие князья посещали строевые занятия и уроки ручного труда в Первом кадетском корпусе в Петербурге, на Васильевском острове. Все остальные предметы они изучали дома. Но слабые легкие князей не позволяли им долго находиться с родителями в столице и по предписанию врачей Иоанна и Гавриила осенью 1903 г. отправили в Крым, в имение Николая II Ливадию. Их сопровождал воспитатель, капитан Матвей Илларионович Бородин. Позднее, в эмиграции, Гавриил Константинович писал о нем в своих мемуарах: «Он был разносторонне развитым человеком, но, как у человека не нашего круга, у него на многие вещи были другие взгляды, что, разумеется, влияло на наше воспитание. Под влиянием этих взглядов Иоанчик написал как-то письмо сестре Татиане о том, что она должна поступить на курсы. Дяденька, узнав об этом, возмутился и сделал Иоанчику строгое письменное внушение».*
Главный постулат воспитательной системы Константина Константиновича заключался в том, что член императорской фамилии не должен надеяться на свои привилегии, а доказывать своими поступками, что он действительно полезен обществу.
1 июля 1905 г. Иоанчик с братом поступили в Николаевское кавалерийское училище. Став юнкерами, Иоанн и Гавриил не жили в училище, а помещались вместе с воспитателем М. И. Бородиным в двухэтажном доме в Красном Селе, где стоял лагерь училища. Когда лагерь окончился, врачи не рекомендовали Гавриилу Константиновичу жить в столице, поэтому братьев оставили в Павловске, куда к ним приезжали преподаватели из Петербурга. Здесь же проходили занятия верховой ездой под руководством великого князя Дмитрия Константиновича, знатока конной езды и лошадей. Несмотря на домашнее воспитание, Иоанн с братом наравне с другими юнкерами принимали участие в эскадронных учениях и маневрах.
Производство в офицеры князей Иоанна и Гавриила Константиновичей состоялось 14 июля 1907 г. В этот день братья получили Андреевские ленты, которые вручались князьям императорской крови согласно «Учреждению об императорской фамилии» по достижении совершеннолетия. В память Иоанна и Гавриила врезалась также дата 6 января 1908 года. В этот день братья присягали «на верность Государю и Отечеству» в церкви Большого дворца, в Царском Селе, и Николай II назначил Иоанна и Гавриила своими флигель-адъютантами. Как члены царской фамилии, братья сначала присягали как члены императорского дома, а затем — как офицеры. На присяге присутствовали все Романовы, дамы в кокошниках и русских платьях, мужские представители рода — в парадных мундирах.
В 1908 г. Иоанн Константинович в сопровождении Н. Н. Ермолинского совершил заграничное путешествие, посетив Гамбург, Берлин, Потсдам, Париж. Поездка должна была способствовать расширению кругозора и завершить образовательный курс.
Заранее обдумывая выбор полка, князь Иоанн тяготился необходимостью пойти наперекор пожеланиям любимого «дяденьки», великого князя Дмитрия Константиновича, предложившего ему стать конно-гренадером. В семье Константиновичей родным полком считалась Конная гвардия. Князь Гавриил писал в своих воспоминаниях: «Наш дед, великий князь Константин Николаевич, с детства числился в ней. Отец и дяденька, а также их старший брат Николай Константинович, числились в Конной гвардии с самого рождения. Поэтому Иоанчик с раннего детства решил, что тоже будет конногвардейцем и, действительно, прослужил в полку десять лет — до самой революции, беззаветно любя его. Последние годы перед войной Иоанчик тоже назначался ассистентом к штандартам на Благовещенском параде — как в свое время наш отец и дед. Таким образом — три последние поколения нашей семьи стояли на том же самом месте, на том же самом параде».*
В 1907 г. великий князь просил разрешения Николая II поступить Иоанну в Конную гвардию, а Гавриилу — в лейб-гусары. На что император дал свое согласие и сказал: «Оба — в мои полки!», подразумевая, что являлся шефом обоих.**
Константин Константинович учитывал, что офицеры гвардии на долгое время станут кругом общения, источником радости и огорчений молодых князей, той культурной средой, где они проведут юность и где будут формироваться их взгляды на окружающий мир. Однако великий князь видел множество опасностей в том, чтобы переступать черту, отделявшую членов императорской фамилии от остальных социальных групп. Он считал недопустимым менять стиль жизни, сложившийся в великокняжеской семье.
В первую очередь вопросы взаимоотношений князей с офицерами полка коснулись старших сыновей великого князя, Иоанна и Гавриила. Перед их поступлением в гвардейские полки, Константин Константинович пригласил для беседы министра императорского двора барона Фредерикса, чтобы обсудить, как офицерам следует держать себя по отношению к молодым князьям. На совете присутствовал также брат великого князя, Дмитрий Константинович. Было решено, что князья будут нести службу наравне с однополчанами, но не должны будут переходить с офицерами на «ты», как это было, когда служили в полках великие князья Константин и Дмитрий Константиновичи. Именно по этому вопросу Иоанн Константинович, нарушив указание отца, 3 декабря 1910 г. написал ему обстоятельное письмо, отстаивая свое право самостоятельно решать вопрос о взаимоотношениях с однополчанами.
Сравнивая процесс адаптации в полковой среде свой и младших братьев, князь Гавриил Константинович вспоминал: «Нас с Иоанчиком держали очень строго и почти никуда одних не пускали. Когда мы были уже юнкерами, нам разрешили ездить верхом одним, без провожатого, в Царское Село, и первое время я себя чувствовал не совсем в своей тарелке. Младших моих братьев воспитывали гораздо более самостоятельными и потому они, выйдя в офицеры, чувствовали себя куда лучше, чем мы с Иоанчиком».*
Эмоциональность князя Иоанна, любовь к музыке, открытость характера сближали его с отцом. Уже после смерти великого князя, в 1915 г., Елизавета Маврикиевна рассказала великому князю Андрею Владимировичу, что когда они с мужем отдыхали в Египте, «один из его адъютантов раз спросил его, кто из сыновей душой больше на него похож. Он ответил — Иоанчик, а как поэт — Олег».** В восемнадцать лет князь много думал о женитьбе. Наибольшее впечатление произвела на Иоанна старшая дочь Николая II, великая княжна Ольга Николаевна. Но этим планам не суждено было осуществиться. Мать князя Иоанна предложила в качестве кандидатуры дочь сербского короля Петра. На 21 августа 1911 г. была назначена свадьба князя Иоанна с сербской принцессой Еленой Петровной. Невеста вместе с отцом и братом, наследником королевичем Александром, будущим королем Югославии приехала в Петергоф 19 августа. Их встречало почти все семейство Романовых, в том числе Николай II, великий князь Константин Константинович с сестрой Ольгой Константиновной, греческой королевой, сыновья великого князя. Иоанн Константинович выехал навстречу королю и своей невесте и прибыл на станцию вместе с ними в царском поезде. На платформе был выстроен караул от лейб-гвардии Измайловского полка, который считался родным для великого князя Константина Константиновича.
Свадьба состоялась в Большом Петергофском дворце в три часа дня. Как правило, такие семейные торжества собирали огромное число приглашенных, но в данном случае многих Романовых не было ни на церемонии, ни на свадебном обеде. Императрица Александра Федоровна была при благословении жениха и невесты, проходившем в Белом зале дворца, но не присутствовала при венчании по нездоровью. Вдовствующая императрица Мария Федоровна находилась за границей, куда регулярно ездила навещать родных. Великие князья Николай и Петр Николаевичи, женатые на сестрах, черногорских принцессах Анастасии и Милице Николаевнах, не были ни на одном из торжеств, связанных со свадьбой князя Иоанна, в связи с политическими разногласиями между сербским королем и черногорским князем. Великий князь Михаил Александрович отсутствовал на семейном обеде потому, что великий князь Николай Николаевич запретил начальникам частей отлучаться с бывших в то время маневров.
Во время венчания князь Иоанн как человек глубоко верующий решил соблюсти церковные правила, предписывавшие, что жених должен быть без оружия. Однако на придворных свадьбах это правило не действовало. Тем не менее князь перед венчанием снял палаш, и лишь при выходе из церкви брат князя, Гавриил Константинович подал его Иоанну.
Свадебный обед в Турецком зале дворца в Стрельне, куда вечером съехались все присутствовавшие на церемонии, был омрачен неприятным происшествием, запомнившимся брату Иоанна, Гавриилу Константиновичу: «В Стрельне не было электричества и потому в люстры, висевшие в зале, были вставлены свечи. Во время обеда свечи стали падать на пол, одна за другой. Нам это было очень неприятно. Попадало много свечей. Теперь, после того, как произошла революция и Иоанчик пал одной из ее многочисленных жертв, можно считать падение свечей плохим предзнаменованием, но вряд ли тогда это приходило кому-нибудь в голову»*.
Молодые поселились в Павловске, любимом дворце великого князя Константина Константиновича, где им была отведена квартира. 7 января 1914 г. в семье Иоанна Константиновича родился первый ребенок, князь Всеволод Иоаннович. По случаю рождения первенца офицеры Конной гвардии поднесли князю Иоанну икону Благовещения. Братья придумали оригинальный подарок. «Так как Иоанчик был очень религиозен, то братья его дразнили, что его сын родится с кадилом в руке. Поэтому они заказали маленькое кадило и, как только Всеволод родился, ему вложили кадило в ручку. Так что Иоанчик впервые увидел своего сына с кадилом в руке»**. 12 июля 1915 г. у Иоанна Константиновича и Елены Петровны родилась дочь Екатерина.
Князь Иоанн начал заниматься музыкой с детства. Уже 5 октября 1895 г. няня Атя писала великой княгине Елизавете Маврикиевне: «Иоанн Константинович тоже стал играть довольно хорошо и разбирает ноты хорошо»***. Повзрослев, он не оставил своего увлечения. Князь не стал композитором, но абсолютный слух и любовь к музыке, особенно церковным песнопениям, привели его к мысли об организации хора.
В Павловске Иоанн решил построить новый храм, где должен был петь его хор, пользовавшийся большим успехом. Хвалил исполнителей и государь, присутствовавший на службе в церкви Сводного полка и назвавший хор «необыкновенным».
Увлечение князя нашло свое применение при постановке на сцене «Царя Иудейского» — любимого произведения К. Р., над которым великий князь Константин Константинович работал несколько лет. Репетиции драмы начались зимой 1913 г. В связи с запретом Св. Синодом постановки драмы на официальной сцене репетиции объявлялись литературными вечерами «Измайловского Досуга», одним из организаторов которого являлся К. Р. Главную роль играл сам великий князь. Сыновья Константин и Игорь также участвовали в представлении. Князь Иоанн Константинович руководил хором.
9 января 1914 г. в Эрмитажном театре состоялась торжественная постановка драмы в высочайшем присутствии. Как вспоминал князь Гавриил Константинович, после спектакля Николай II «пошел за кулисы говорить с отцом. Отец был чрезвычайно взволнован, с его лица тек пот, он тяжело дышал. Я никогда не видел его в таком состоянии. Когда он играл, он священнодействовал»****.
С объявлением мобилизации Иоанчик предложил братьям причаститься перед отъездом, для чего заказал в Павловской дворцовой церкви раннюю обедню. Вечером 22 июля 1914 г. после благословения и прощания с родными князь первым из братьев отправился в расположение полка. Иоанн Константинович находился в составе лейб-гвардии Конного полка, где был ординарцем при штабе 1-ой Гвардейской кавалерийской дивизии. После августовских боев 1915 г. в печати появилось официальное сообщение штаба Верховного Главнокомандующего о вручении «флигель-адъютанту, поручику Его Высочеству Князю Иоанну Константиновичу, за то, что в боях 2, 4 и 6 августа, состоя ординарцем у начальника дивизии, неоднократно передавал с явною опасностью для жизни распоряжения и этим способствовал достижению успеха»*, Георгиевского оружия.
После ухода на фронт мужа Елена Петровна предложила Константиновичам на собственные средства устроить подвижной лазарет в 1-ю армии, в котором она впоследствии работала сестрой милосердия. Благодаря этому княгиня получила возможность выезжать на фронт и иногда видеть мужа.
Смерть великого князя Константина Константиновича 2 июня 1915 г. тяжело отозвалась на всех Константиновичах. В соответствии с духовным завещанием великого князя Елизавета Маврикиевна получила в пожизненное пользование его капитал и все недвижимое имущество. Но 24 февраля 1916 г. великая княгиня «в интересах возлюбленных детей» отказалась от всех принадлежащих ей по завещанию прав пожизненного владения и от своих наследственных прав на все имущество мужа, оставив лишь право владения Мраморным дворцом в Петрограде.** Как старший сын князь Иоанн Константинович унаследовал дворцовый комплекс Павловск и большую часть имущества.
Постепенно отношения внутри семьи менялись. Финансовое положение Константиновичей было неодинаково, и в переписке членов семьи проскальзывало недовольство сложившейся ситуацией. В письме от 20 февраля 1917 г. к одному из сыновей, великая княгиня с горечью писала о небрежении, в котором находилась церковь в Осташеве, где был похоронен князь Олег Константинович: «Может быть, я продам брошку, которую получила от Г Минни для крестин Олега, в пользу Осташевской церкви. Надо обсудить этот вопрос. Елена уверяла, что она с Иоанчиком для церкви платит, но Т. говорит, что нет».***
26 марта 1918 г. «Красная газета» опубликовала декрет о высылке членов бывшего императорского дома Романовых. В результате передвижения по Уралу Иоанн вместе с братьями Константином и Игорем, а также великим князем Сергеем Михайловичем, великой княгиней Елизаветой Федоровной и князем В. П. Палей 20 мая 1918 г. оказались в городе Алапаевске, недалеко от Екатеринбурга. Супруга князя, княгиня Елена Петровна, оставив детей на попечение Елизаветы Маврикиевны, последовала за мужем. Но в Екатеринбурге она решила вернуться к детям в Петроград и продолжить хлопоты об освобождении мужа. Однако в связи с подготовкой убийства членов императорского дома ее, как нежелательного свидетеля, арестовали и отправили в Пермь. От трагической гибели ее спасли принадлежность к иностранному владетельному дому и активная позиция сербского посланника, на дипломатическом уровне добивавшегося освобождения Елены Петровны и ее супруга.
В ночь на 18 июля князь Иоанн Константинович вместе с другими членами семьи Романовых был сброшен в шахту недалеко от Алапаевска. Елена Петровна выехала в Норвегию лишь после вмешательства норвежского атташе, в декабре 1918 г. Страшные события этих лет — тюремное заключение, гибель мужа и его родных, — изменили ее отношение к второй родине. Вернувшись к детям, она приняла решение не обучать их русскому языку.
Публикация включает переписку великого князя Константина Константиновича со старшим сыном, письма Иоанна матери и брату князю Олегу и письма сестры Татьяны за период с 1890 по 1914 г.* Материалы отложились в личных фондах великого князя (Ф. 660), его супруги (Ф. 657) и князя Иоанна (Ф. 659), хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации. Многие дела сформированы лично великим князем Константином Константиновичем. В феврале 1915 г. он записал: «Стараюсь привести в порядок бумаги, письма и книги, что не легко, так как сильно запущено»**. Очевидно, разбор накопившейся документации осуществлялся ежегодно: Константин Константинович просматривал все поступавшие материалы и систематизировал переписку по авторам и хронологии. При публикации переписки сохранен принцип распределения документов, принятый великим князем.
Большинство писем написано на высококачественной бумаге, с личными монограммами, штампами отелей. Текст документов передан с сохранением стилистических и языковых особенностей подлинников. Сохранены подчеркивания в тексте оригиналов, двойные, тройные подчеркивания выделены жирным шрифтом. Слова, зачеркнутые авторами писем, заключены в фигурные скобки, условно прочитанные — в квадратные. Явные описки исправлены.
Стрельна
7 сентября 1903 г.
Дорогой мой мальчик, вскоре после вашего отъезда, вечером в воскресенье 31 августа, Костя1 и Олег2 с Алексеем Михайловичем3 уехали в Петербург. Мы с Мама и Игорем4 проводили их до Сергиевской станции. Игорь немного плакал, но скоро утешился. Между помещениями его и Георгия5 дверь отперли, чтобы Ика6 могла наблюдать ночью за обоими. В первые два вечера я присутствовал при раздевании и умывании Игоря; он ходил в халате прощаться с Мама и т Верой7 в наши комнаты. При нем Егорушка8. По утрам Татиана Васильевна9, Татиана10 и Игорь пьют кофе в нашей маленькой столовой. Я был в Александровском корпусе, когда Костя и Олег пришли туда в первый раз. Обоим, а также и Коху, сделалось дурно во время молебна и они вышли из церкви в лазарет, где им дали кофе. В классе Олега посадили вместе с Тюлиным, сыном начальника Тверского юнк училища. Учителя очень довольны Олегом поначалу. Вот начался и новый учебный год. Я уже побывал по два раза в моих военн училищах и видел вновь поступивших новичков.
Стрельна совсем опустела, почти все дачники разъехались. Погода стоит прекрасная, на солнце даже жарко, зато в тени не очень тепло. В твоем письме к Мама только одна ошибка: неизменный.
Здоровье твоей «Кумушки»11 в одном положении.
Христос с тобой.
Твой Папа
Константин.
Мраморный12
21 сентября 1903 г.
Поздравляю тебя, милый мой Иоанчик, с днем Ангела вашего дорогого Дяденьки.13 Твое поручение я исполнил: побывал в 1-м корпусе, повидал твоих товарищей, передал от тебя поклон и просил тебе писать. Вице-фельдфебелем у вас толстый Сомов, а Грейм знаменщиком.
Твои же приятели, приходившие прошлую зиму к тебе на гимнастику, все почти, за исключением, кажется, Шидловского и Григоркова, назначены кто исполняющими должность вице-унтер-офицеров, а кто — старшими в младшие роты.
Верно, тебе понравилась прелестная Ливадийская церковь; у меня с ней связано много воспоминаний. Ходите ли вы и ко всенощной? К Олегу приезжали полочане14; директор корпуса15, ротный командир, вице-фельдфебель, исп должн вице-унтер-офицера, назначенный старшим в I классе и два новичка I класса, из которых одного зовут Конст Конст. Все они у нас завтракали, а вечером Татиана и мальчики были вместе в цирке. Т Вера уехала 17-го, т Оля16 вчера, но надеемся к нам вернутся недели через 3. Дяденька уезжает сегодня на заводы и в Дубровку17. А мы остаемся у Анмама18, которой эти дни совсем не дурно; тем не менее отлучаться нам страшновато, чтобы не оставить ее одну. Сегодня Татиана и Олег крестят сына Алексея Михайловича.
Кланяйся милому М И19, его супруге, Анисимову20, Спиридону21 и остальной прислуге.22
Христос с тобою.
Твой Папа
Константин.
Мраморный
4 октября 1903 г.
Пишу тебе, милый Иоанчик, в день получения твоего письма от 29 сент. O ходе болезни братцев Мама уже писала вам. Сегодня д Симановский23 сделал Олегу прокол внутри уха, чтобы выпустить гной, которого вышло и выходит довольно много. Во вторник ждем сюда т Олю с д Вилли24, который будет жить внизу в комнатах Дяденьки. Сегодня Костя получил за русскую историю 8+25. У Татианы небольшой насморк и эти дни она не выходила на воздух. Вчера я был в Никол кавал училище26 и учинил форменный разнос за притеснение младшего класса старшим. Юнкера были выстроены в зале, начальство ждало в мундирах. Я приехал в коннно-гвардейской форме (виц-мундире) и произнес строгую речь. Скажи М И, что на рождественских праздниках, от 22-го до 31-го декабря, я собираю съезд преподавателей русского языка и словесности наших воен училищ и кад корпусов27. Гости будут жить и столоваться в твоем корпусе. Помнишь несчастного полоцкого кадета Малинина? Я перевел его в твой корпус, где вполне довольны его поведением, а товарищи его полюбили.
Анмама чувствует себя это время относительно совсем не дурно. Твой крестник28 прелестен, всегда весел, катается, смеется, но еще не умеет хватать ручонками.
Скажи Гаврилушке,29 что его письмо {отве} получено и я скоро отвечу. Кланяйся Mr. Тьешу30; старайтесь побольше говорить по-французски. Поклон Надежде Львовне. Кланяйся Анисимову и Спиридону.
Христос с тобой.
Твой Папа.
Мраморный
24 октября 1903 г.
Милый мой Иоанчик, спасибо тебе за письма. Братцы поправляются, оба на ногах, температура нормальная, но еще не спускаются к нам. У Олега все еще слегка побаливают голова и ухо. Костя получил вчера 9 за грамматику. М И надеется, что к весне 1905 года ты с Гаврилушкой окончишь курс кадетского корпуса. Дай Бог, чтобы ничто не помешало. Много тебе надо стараться и работать над собой, чтобы вышел из тебя сперва исправный юнкер, а потом хороший офицер, а главное — порядочный человек. Помни, что тебе много дано, а значит, и спросят много. Тетя Оля скоро встанет, болей она уже никаких не чувствует.
Вы знаете, что Мама уехала недели на две за границу к своим родителям. С ней отправились Софья Николаевна31, барон Рауш32, Шадевиц33 и Селезнев. Все эти дни я приводил в порядок старые письма, которых за 30 и даже более лет набралось множество. Теперь все, кажется, разобрано. Дяденька вернулся 21-го и уже два раза у нас обедал. Дядя Вилли уехал 19-го. В положении Анмама нет никаких перемен.
Я целую неделю просидел дома — побаливало горло и был насморк. Сегодня в первый раз выйду.
Ко мне пришли генералы Анчутин34 и Будаевский35. Надо кончать. Христос с тобой, милый мой мальчик.
Твой Папа.
Мраморный
13 ноября 1903 г.
Дорогой мой мальчик, очень рад, что мое последнее письмо тебя тронуло. Ты пишешь, что стараешься исправляться; но на это скажу тебе, что ни я, никто другой, не считают тебя испорченным, так что ты бы вернее выразился, сказав, что стараешься совершенствоваться. И это тебе с Божьей помощью и при твердом твоем намерении, наверно, всегда будет удаваться. Почерк твой тоже, как будто, улучшается. В твои годы и у меня был прескверный почерк. Лет 18 я начал подражать почерку тети Оли и постепенно переделал свой. Попробуй заняться переделкой почерка, придумай, как бы ловчей и красивее писать буквы по-своему. У тебя, напр, не отличишь ж от ш. Твое прилежание и успехи очень меня радуют. Тр дня Костя получил 12 за диктовку. На прогулке с Татианой он встретил незнакомого генерала, который поскользнулся и упал на спину; Костя кинулся его поднимать и потом помогал ему отчистить пальто. Генерал приезжал в корпус и ко мне благодарить за такую кадетскую вежливость. Вчера с полуночи до полудня палили каждые 5 минут.36 Утром дворец со всех сторон до самого тротуара был окружен водой; волны хлестали прямо через каменные перила набережной. Наша дерев мостовая на Миллионной вся всплыла, многие улицы и подвалы были затоплены.
Мама вернулась вчера утром.
У тебя в корпусе на будущей неделе будут плясать в 1-й роте. Очень поблагодари М И за милые письма. «Турлайские ведомости» прислали мне для тебя с Гаврилушкой из Оренбурга вместе с моими портретами, которые вы можете раздать кому хотите.
Христос с тобой.
Твой Пусь.
Петербург
14 декабря 1903 г.
Милый мой Иоанчик, завтра вечером я еду с ген Драшковским37 и ротм Риттихом38 в Вильну и Псков. Надеюсь вернуться утром 20-го. На такие короткие поездки я решаюсь — в случае чего можно скоро вернуться; к вам же слишком дальний путь и страшновато надолго оставлять Анмама.
Очень радуюсь письмам М И, который о твоих занятиях и поведении сообщает весьма утешительные вести.
Так жаль, что не удалось устроить к Николину дню производство в полковники М И, не оказалось сверстников. Но как только такой найдется, ваш милый ротный станет полковником. У Игоря простуда почти прошла, но его еще не пускают вниз. А Олег, может быть, завтра опять пойдет в корпус.
Надеюсь, вы все теперь здоровы. Еще неизвестно, когда выйдет приказ о ваших ремнях вместо кушаков. Пажи очень хорошо проходили на церковном параде в Высочайшем присутствия 12-го числа. Георгий меня знает, тянется ко мне и охотно идет на руки.
Думаю, что вам очень досадно быть так близко от тети Оли и не повидаться с ней.
Устроились ли танцы у княгини Барятинской39? Пора спать, уже 1/2 12-го.
Христос с тобой, друг мой. Анмама очень тронута вашими поклонами.
Твой Пусь.
Спб
24 декабря 1903 г.
Милый мой Иоанчик, как скучно, что вас двоих нет с нами на праздниках. Как весело, что ты принялся сочинять музыку. Пожалуйста, пришли что-нибудь из сочиненного. Кто знает, может быть, у тебя окажется дарование; тогда надо будет тебе основательно изучить теорию музыки. Ты, верно, сочиняешь сидя за фортепиано; лучше сочинять непременно в голове и только уже сочиненное таким образом сыграть на фортепиано; в противном же случае пальцы подсказывают воображению, а должно бы быть именно наоборот. Траур по маленькой Елизавете40 носили только Государыня41 и тетя Элла42, а не другие. Большое спасибо за ваш подарок на елку. Сегодня после всенощной устроили маленькую елку твоему крестнику; мы с братцами при нем зажигали на ней свечи, которые ему, кажется, понравились гораздо больше, чем новые резиновые куклы: кубанец, петух, лошадь, лебедь и пр. Я прочитал ему твое письмо; он схватил его ручонкой и не хотел отдавать Ике; но она все-таки отняла письмо, а ему взамен дала конверт. Мы еще очень мало понимаем. Анмама была тронута твоим письмом, которое я ей прочитал, и долго ощупывала твоего костяного журавля или аиста. Уйдя от нее, как всегда, перед елкой пропели тропарь: Олег держал звезду на палке. Ваши подарки я разложил {под} на столах под елками. Очень вас недоставало.
Поздравляю тебя с праздниками. Христос с тобой.
Мы с Дяденькой находим, что твой почерк начинает исправляться; но хвалить еще боимся, чтобы ты не зазнался.
Твой Пусь.
Мраморный
4 января 1904 г.
Милый мой Иоанчик, поздравляю тебя с Новым годом. Дай тебе Господь в этом году, когда тебе исполнится уже 18 лет, окрепнуть духом, умом и телом. А крепость эта достигается, конечно, не без помощи молитвы, упорной работой над самим собой.
Твою просьбу охотно исполним: Мама распорядилась покупкой куклы, говорящей «папа» и «мама» Мане Анисимовой {на Пасху} к 4 января, а у меня уже припасено славяно-русское евангелие ко дню ее первой исповеди. Вот и праздники проходят. Я много был занят съездом учителей русск языка воен-учебного ведомства. 30-го мы давали им в Мраморной зале большой раут.
Большое горе у Дяденьки: прекращение командования его дорогим полком43 и ему и конно-гренадерам очень болезненно. Но он безропотно покорился воле Божией. Много было пролито слез и им, и офицерами, когда решилось, что он получает бригаду.
Олег немного покашливал и не выходил из своих комнат. Сегодня его пустили в Белую залу, где было много детей: девочки Рооп, Марточка Мейендорф, Шидловские и 3 Александровских кадета, Костины товарищи.
Вдруг во время игр появился елочный старик: в длинном балахоне с колпаком на голове, клюкой в руках, корзиной с елкой за плечами. У него был большой нос и длинная седая борода спускалась до пояса. Он оделил всех детей подарками. Этим стариком была одета старшая сестра Нади44. Много было веселья. Я послал вам с календарями по пакетику Павловских видов на почтовых карточках.
Христос с тобой, милый мой первенец.
Твой Папа.
P. S. Кадет 1-го корпуса Лева Шидловский говорил мне, что писал тебе, но ответа не получил. Я видел его в строю на репетиции Крещенского парада.
Спб. 29 января 1904 г.
Милый мой Иоанчик, я, кажется, тебя сглазил — похвалил твой почерк, а 15-го ты написал точно лавочник. Правда, след письмо от 22-го написано лучше. Как должно было взволновать вас известие о войне! Теперь, я думаю, у вас перестали говорить об ожидаемом в конце мая отъезде из Крыма, а только и толков, что про военные действия. Ваши братцы очень воинственно настроены и рвутся на Дальний Восток. Тоже самое и в корпусах и военных училищах; но, конечно, никого не пускают. Успеете еще, а пока что надо учиться, а недоучек в армии не нужно. Радуюсь, что тебе весело было на танцах у кн Барятинской. Здесь и во дворце и в обществе все балы отменены. В день начатия японцами военных действий внезапно был назначен Высочайший выход в Большую церковь Зимнего дворца к молебну. Собралось громадное множество народу, так что для Государева шествия оставался самый узенький проход. Только после молебна Царь показался из церкви, грянуло громовое ура и тысячи рук замахали шапками над головами; у всех были слезы на глазах, а иные плакали навзрыд от подъема духа и избытка чувств.
Здоровье Анмама ничего себе; ей ничего не говорят о войне, также как и о кончине бедной графини Марьи Сергеевны. Мы с Мама и маленькими были на первой панихиде и на выносе, а Костя и Олег ездили не на вынос, а после корпуса на отпевание в Преображенский собор.
У бедного Василиска Матвееча скоропостижно умерла жена.
Ожидаю твоих музыкальных сочинений. Пожалуй, скоро у вас настанет весна, которая очаровательна в Крыму. У нас, наконец, после 20-го числа выпал снег и установился санный путь. Кланяйся Надежде Львовне, М И, Mr. Tieche, Анисимову и Петру. Христос с тобой.
Твой Пусь.
Мраморный
17 февраля 1904 г.
Поздравляю тебя, милый мой Иоанчик, с твоим корпусным праздником. Сегодня утром я собрался ехать в 1-й корпус к обедне, как мне сообщили по телефону, что Государь в Пажеском корпусе. Полетел туда. Царь поручил мне поздравить от него 1-й корпус, что я и исполнил громогласно на параде после того, как обошел фронт. Парад был совсем удачен. Тебя очень недоставало. Поздравляю тебя с первым музыкальным сочинением. Я отдал его нашему Преображенскому регенту, не говоря, чье оно, и в воскресенье его споют. Первое сочинение никогда не может быть совершенно; оно непременно будет грешить подражанием и общими местами, словом, трудно рассчитывать найти в первом сочинении черты самостоятельности. Так и у тебя; есть такты целиком взятые откуда-то, есть и бесцветные. Но все это ничего и не должно тебя огорчать, как неизбежные грехи первых шагов.
Изучай музыку, знакомься с лучшими образцами и старайся не подражать, а выработать что-нибудь свое, самостоятельное. Не падай духом, когда порицают: чем строже и придирчивее судьи, тем больше пользы автору.
Татиана прихворнула желудком и не могла договеть с нами на 1-й неделе; в пятницу она не могла встать с постели. Теперь ей лучше, уроки возобновились, и в воскресенье, даст Бог, она причастится. Олег получил сегодня 11 за письменную работу на русскому языку. Мама не была в 1-м корпусе — ей представлялись дипломаты. Мальчики завтракали сегодня у Алексея Михайловича. — Георгию дают кашку, а сегодня начали прикармливать куриным бульоном: но он сосет и кормилицу. Христос с тобой.
Твой Папа.
Мраморный
25 февраля 1904 г.
Дорогой мой Иоанчик, ты уже знаешь из моей телеграммы, как исполнялась у нас за обедней твоя «Милость мира», что никто не знал этой новости, кроме Мама, Дяденьки, М К52 и меня и, что после службы всем бывшим в церкви назвали автора. Очень остались довольны. Дяденька хвалил, Настеньке53 понравилось, что сочинено скромно и просто, без замысловатых выкрутасов — и это справедливо. Регент сам, очень красиво, списал твои ноты и подарил Игорю. Маленькому Георгию кроме кашки дают и куриный бульон с желтком и он ест с удовольствием, но продолжает сосать и кормилицу. 27-го везу Костю в Нижний Новгород в Аракчеевский корпус54, съезжу в Казань и Симбирск, вернусь за Костей и повезу его назад к 12 марта. Напиши нам, какие тебе хочется книги на Пасху. Обрати внимание на некоторые обороты речи, напр, нельзя писать: «Концерт кончился в часу девятом», а надо «часу в девятом». Не пиши дикламировать: надо е, от declamer.
Царь узнал о твоем корпусном празднике, увидав меня в мундире в Пажеском корпусе. У тебя в корпусе вчера скончался от тифа VII кл кад Гильшер.
Вчера Анмама приняла Барша (он ей крестник) и благословила образком на войну. Здоровье Павки получше, но он все еще слаб и вял, не выходит из квартиры, пульс менее 30 ударов в минуту. У меня разболелось горло; предполагали ехать с Костей сегодня, да пришлось отложить до пятницы. Твое последнее письмо получили вчера. Сердечный поклон М И, Н Л, Mr. Tieche’у, Анисимову, Петру, повару и мужичку. Теперь у вас, верно, весна и благодать. А у нас Д. Н. Кайгородов55 рассчитывает на позднюю весну. Христос с тобой. + + +*
Твой Пусь.
Птб. 26 марта 1904 г.
Страстная пятница.
Опять сбился с очереди, не помню, кому из вас двоих писал в последний раз; кажется, что Гаврилушке с дороги, а потому сегодня пишу тебе, милый Иоанчик. Судя по письмам, ты теперь уже не мальчик, а юноша. С радостью замечаю в тебе стремление к добру и сознательное и строгое отношение к самому себе. Дай тебе Бог в этом успеть. Когда вернешься к нам, хорошо бы тебе, если только найдутся свободные часы, заняться теорией музыки. Тебе пока нравится Лермонтов более Пушкина; так обыкновенно бывает в ранней юности, но с годами ты, несомненно, отдашь предпочтение последнему.
Как мне отрадно, что тебе врезался в память один наш разговор на прогулке в Прысках! О прошлом ты не тужи; его все равно не вернешь. С надеждой и верой в помощь Божию бодро гляди вперед, а минувшее служит лишь к тому, чтобы не впадать в прежние ошибки. Сегодня на выносе Плащаницы пели «Благообразный Иосиф» твоего сочинения: звучало очень хорошо и наш тенор отличился. Я приобщаюсь завтра, т. к. к четвергу не поспел приготовиться. Как печально происшествие с повесившимся 12-летним мальчиком близ Ливадии! Насчет твоей присяги говорить теперь рановато, до нее осталось более 2-х лет. Не отложить ли, чтобы тебе присягать вместе с братом? Дяденьке «Благообразный» очень понравился, он нашел, что тебе надо бы сочинить и продолжение — «Мироносицам женам». Твою «Милость мира» будут петь у нас в пасхальную ночь. Твои товарищи кадеты жалуются, что ты им не пишешь.
Анмама надо было сказать о смерти Макса и она очень опечалена.
Христос с тобой, + + +
Твой Пусь.
Птб. 18 апреля 1904 г.
Недели две со дня на день все откладываю письмо к тебе, милый Иоанчик: все не было времени и много дела. Спасибо тебе и Гаврилушке за фотографию к 20-летию нашей свадьбы; группа нам не слишком нравится, она не очень удачна, но все же мы и рады, и сердечно благодарны. Но мы отдали эту карточку Татиане, кот пришла в ужас, что Спиридоныч56 ее распечатал и подал прямо мне, а не ей; она с братцами хотела перехватить карточку — готовился какой-то сюрприз. Будем ждать его?
У твоего крестника 3-й зубок. Жена Алексея Мих на все лето уезжает в Киев, а он перебирается к братцам, к великой их радости. Учебный год в корпусах будет начинаться с 16 августа, как всегда бывало до 1898 года. Я это выхлопотал в виду того, что ни в одной стране учебный год не бывает так короток, как у нас и нигде за границей нет стольких праздников, как в России; а если она велика и могущественна, то и учиться надо больше. Вы, конечно, узнали из газет, как у нас чествовали героев с «Варяга» и «Корейца»; это было в высшей степени трогательно, умилительно и торжественно. Нельзя было удержаться от слез восторга, слушая слова, с которыми к ним обратился Государь. Напрасно ты называешь жену И. И. Ланга дочерью «посла в Кронштадте»; если б ты подумал, то сообразил бы, что в таком маленьком городке может быть самое большое консул, а никак не посол. Напрасно также ты пишешь ели (вместо еле) и предм?т. Завтра еду на 2 дня в Тверь на экзамены в юнкерск училище. Сегодня пели у нас обедню и завтракали казаки сотни Николаевского кавалерийского училища. Твои ноты списаны, и я посылаю их в 1-й корпус.
Христос с тобой. + + +
Твой Пусь.
Мраморный. 23 мая 1904 г.
Дорогой мой первенец, сердечное тебе спасибо за поздравление к 21-му мая. Этот день мы с Мама очень тихо и приятно провели в Осташеве. Оно далеко превзошло ожидания Мама, к великой моей радости. И местность, и дом очень ей понравились, да и не ей одной — все в восторге от нового нашего имения, и Василиск Матвеевич, который туда ездил, чтобы распорядиться по хозяйству. «Егорушка», кот будет распоряжаться там все лето, также как в Прысках, и Шадевиц, и Спиридоныч. У вас там прекрасная комната. Очень удачно выходит, что ваше желание сбудется — вы приедете прямо в Стрельну, куда к тому времени, даст Бог, мы перевезем Анмама и сами переедем. Но вот разочарование, которое, ты, верно, не ожидал: Дяденьку посылают лечиться от катара желудка на кавказские минеральные воды и уезжает завтра, прибудет в Пятигорск в день вашего отъезда из Ливадии и вернется в Стрельну лишь в конце июля. Быть может, летом, если захотите, удастся вам погостить в Осташеве.
Татиана и братцы поедут туда после вашего прибытия в Стрельну. Георгий поправился. Радуюсь твоим учебным успехам и тому, что ты полюбил «Войну и мир».
Просто не верится, что уже через год ты можешь быть юнкером. Конечно, и мне хочется, чтобы для тебя в училище делали как можно меньше исключений. Что касается на «ты» с товарищами, то и они не все друг с другом на «ты», а только лучшие приятели. Лучше выбирать друзей осторожнее, осмотрительнее, не торопясь. Постараюсь, чтобы начальство с тобой не нянчилось. Пожалуйста, сколько хочешь поверяй мне свои тайные мечты и желания, я всегда буду рад помочь, посоветовать.
Христос с тобою. + + +
Твой Папа.
Стрельна. 8 сентября 1904 г.
Милый мой Иоанчик, после вашего отъезда из Москвы, я еще оставался там до 2 сентября. Время проходило незаметно и приятно. Бывал во всех трех корпусах и обоих училищах; и в тех и в других повидал новичков. Радовался на знакомых кадет, превратившихся в юнкеров. Был и в состоящем под моим покровительством (по наследству от Анпапа57), Комисаровском техническом училище58, где освящали 4-й этаж. В этом училище более тысячи учеников; ни разу ни один из них не бывал замешан в политических беспорядках, потому что дело там поставлено прочно и толково и нет ни времени, ни охоты на глупости. Раз в Москве была у меня мигрень, но такая, что я целые сутки пролежал, не пил и не ел. Два вечера подряд были с Мих Ник59 и Гаврилушкиным директором60 в театре, раз в Большом, на «Руслане и Людмиле» и раз в Малом, на очень увлекательной и превосходно разыгранной пьесе кн Сумбатова «Измена» из старинной истории Грузии; сам автор Южин61 играл главную роль. Два раза был в Консерватории на приемных испытаниях по пению. Выехав из Москвы утром 2-го, прибыл в Тверь около 2-х часов и оставался в юнкерском кавалерийском училище до полуночи. Там я был с декабря прошлого года уже 4-й раз, а потому у меня множество хорошо знакомых юнкеров, между прочим, брат Татианы Васильевны, толстый Миша, которого все очень любят, а товарищи зовут «пушкой». Учится он теперь недурно. Все училище провожало меня на вокзале; мы туда добрались частью пешком, частью на электрич трамвае. Домой вернулся с горловой болью. Она скоро прошла, но 5-го, в кавалергардский праздник в Петергофском дворце было в комнатах только 9° — день стоял хотя солнечный, но очень холодный и я нажил себе насморк. Т Вера приехала 4-го; она значительно похудела. В первый же приемный день у меня было до 80 чел. Мама чувствует себя совсем хорошо, весела и ни на что не жалуется. Вчера и сегодня райская погода, так тепло днем, что сегодня мы завтракали под арками со стороны двора. Хотим еще пожить в Стрельне; хотя и часто приходится ездить в город, но вернешься сюда и отдыхаешь во всю.
Был уже в Никол кавал училище и видел новичков. Твои знакомые Перепечин и Шевич поступили. По-видимому, там «цуканья» больше нет. Кланяйся всем вашим.
Христос с тобой. + + +
Твой Папа.
Здравствуй, мой Иоанчик! Гаврилушка привезет тебе эти строки. Он не может дождаться минуты, когда тронется в путь с Дяденькой. Сегодня Анисимов несколько часов стоял швейцаром на нашем подъезде. Кланяйся Михаилу Константиновичу. До свидания, милый мой мальчик. Христос с тобой.
Твой Папа
Константин.
Спасибо за писанье.
Мраморный. 12 октября 1904 г.
Милый мой юноша, спасибо тебе за письма, которые доставляют нам большое удовольствие. Ты уже подумываешь о времени, когда будешь женат и соображаешь, в каких устроишься комнатах. Знаешь что, не рано ли? Ведь сперва надо доучиться, а потом поступить на службу. Ты бы лучше думал о чем-нибудь более близком.
О здоровье Мама не беспокойся; насморк ее почти прошел, она кашляет совсем мало и чувствует себя совсем хорошо.
Слыхал ты о своем однокашнике, кадете VII класса, Селезневе, который, находясь при отце в действующей армии, заслужил солдатского Георгия и теперь вернулся в корпус. Завтра надеюсь его повидать.
Был сегодня утром в кавалерийском училище. Там теперь, кажется, нет подтяжки в той степени, в какой в прошлые годы она давала повод к многим толкам. Сочиняешь ли ты музыку? Я почти месяц бьюсь над новым сонетом, посвященном порт-артурцам. Сонет — самая трудная стихотворная форма; к ней я часто прибегаю и люблю ее именно за ее трудность: надо заключить мысль в 14 строк и притом так, чтобы в первых восьми повторялись 2 рифмы, каждая по четыре раза, а в последних шести строках должны встречаться 3 рифмы, каждая по два раза. Рифмы надо чередовать в известном порядке.
Новый сонет готов, но требует еще отделки. Довольно много играю по вечерам на фортепиано и выучил наизусть две пьесы Чайковского. Дяденька на днях вернулся. Тетя Вера уезжает 18 октября; в тот же день и я собираюсь ехать с генер Бутовским62, Драшковским, Риттихом во Владикавказ, Тифлис, а на обратном пути в Новочеркасск, а может быть, также в Воронеж или Сумы. К вам не удастся заехать, пожалуйста, не огорчайтесь. Но совсем не по дороге, а слишком продлить путешествие нельзя, чтобы не оставлять Мама одну.
Христос с тобой, дорогой мой Иоанчик.
Твой Пусь.
Мраморный. 18 декабря 1904 г.
Дорогой Иоанчик, знаешь, милый мой мальчик, мне даже совестно приниматься за это письмо после 2-х месячного молчания. Уж и не знаю, как это случилось; просто не находил времени. А твои письма доставляют нам много радости и удовольствия.
Тревожное переживаем мы время. Во-первых, эта ужасная война; потом статьи Кладо,63 в которых, быть может, немало горькой правды, но также и нарушение дисциплины, сказавшееся, главным образом, после того, как он стал подписываться полным званием и фамилией и, будучи арестован, позволил себе напечатать в газете свой рапорт начальству — дело, ни в коем случае, не подлежащее огласке. С другой стороны, при арестовании обвинили его в искажении фактов, а не сказали, в чем заключается это искажение; и получилась пренеприятная, волнующая и без того взволнованные умы, история. Наконец, несвоевременные и узкие заявления, направленные против правительства и появление высочайшего указа Сенату.64 Все это — важные события, заставляющие призадуматься и тревожиться. С утехой вижу, что ваши занятия идут хорошо, что вы зреете, умнеете, видите свои недостатки и искренно желаете от них избавиться.
Если б ты видел своего крестника! Он еще не говорит, но почти все понимает и становится все милее, умнее, нежнее и ласковее; научился целоваться и делать ручкой.
Татиана, мне кажется, хорошеет; она такой славный человечек. Здоровье Мама теперь хорошо; она весела и довольна, сильно полна и очень мила. Анмама все в том же положении. Помнишь ли ты однокашника Селезнева? Он тихий, скромный мальчик и очень старается хорошо учиться. Твой директор получил повышение и будет заменен Воронежским директором. У нас крепкий мороз и отличный санный путь. Вчерашний вечер превесело провел на концерте в Николаевском кавалерийском училище. Говорили о тебе в Пскове с генер Шильдером65, который очень тебя любит.
Дела у меня — хоть отбавляй. Все еще не имеем известия о прибытии т Оли в Афины.
Сейчас будем завтракать.
Мих Конст послал тебе по моей просьбе список твоей церковной музыки; надеюсь, ты его получил. Вчера на концерте очень мило играл на виолончели твои товарищ Прюсинг; помнишь ли ты его? Впредь постараюсь не запускать переписки.
Теперь надо еще написать Гаврилушке.
Христос с тобой.
Твой старый
Пусь.
Мраморный. 1 января 1905 г.
Дорогой Иоанчик, письмо твое, помеченное первым днем Рождества, получили и сердечно благодарим. Тяжело и больно было узнать о падении Порт-Артура.66 Как ни готовы были все к роковой вести, что ему не удержаться, когда она пришла, удар был мучительно болезненный.
В сочельник вас пятерых особенно недоставало. В этот день у тети Engeni67 приема не было, а потому я обедню отстоял дома с Дяденькой и Татианой. Мама пришла в церковь только ко всенощной, которая была в 3 часа. Потом в комнатах твоего крестника ему зажгли елку, и он остался ею очень доволен; ему сильно понравились горящие свечи и новые игрушки: большая собака на колесиках, ходящий медведь от Имп А Ф, книжки с картинками и пр. Наша елка была после обеда, в 8 ч внизу, в столовой. К ней пришли Дяденька, графиня Анна Егоровна68, Тат Вас; Настя и Мих Конст. Подарков было не много. Я подарил Мама несколько вещей, купленных на благотворительных базарах, на которых нельзя было не истратиться. На праздниках у нас как-то обедала Варвара Ильинишна. Недавно у ее дочери родилась девочка и я ее заочно крестил. Был я с Татианой, Тат Вас и Настенькой Гендриковой в Малом театре на дневном представлении «Царя Феодора Иоанновича». 29-го — Татиана с Тат Вас, Анной, Бегайкиным и Муркой уехала к Мейендорфам в Вартемяги погостить до 3-го числа. Ей там очень весело.
Я уже два раза был в Комитете Министров, где обсуждались меры по 8-му п Высочайшего указа 12 декабря. Матв Ил тебе объяснит, в чем дело. Решили к суждениям об устранении стеснений, которым подвержена у нас печать, привлечь и Академию наук. Это прибавит нам работы.
Последние дни Анмама было менее хорошо, но сегодня опять получше. Маленький очарователен, такой он понятливый, веселый, ласковый. В. И. Покотило69 покидает корпус, т. к. ему предложили должность Ферганского военного губернатора. Посылаю всем вам открытки от отца Варнавы70. Он раз обедал у нас.
Христос с тобою, дорогой мой мальчик.
Очень был рад видеть Анисимова.
Твой старый
Пусь.
Петербург. 18 февраля 1905 г.
Дорогой мой первенец, должно быть твой ответ на мое письмо пропал вместе с чемоданом Крюкова71. Мама получила от тебя длинное письмо, дописанное 11 февраля. Хотя ты в нем ни словом не упоминаешь о смерти бедного д Сергея72, я хорошо понимаю, что она сильно тебя поразила. Я узнал о ней от Павки, придя прощаться к Анмама; по выражению его лица я догадался, что случилось что-то ужасное. Меня как громом ошеломило и в первую минуту от неожиданности известия и его страшной правды не почувствовал и горя. От Анмама все скрыли, она и теперь ничего не знает.
Скоро я, конечно, сознал, что лишился дорогого друга детства, с которым был связан тесной дружбой целых 35 лет. Надо было приготовить Мама, которая так любила покойного. Я ее застал у маленького, которого она везла в колясочке в его спальню. Я сказал ей сперва, что из Москвы получены дурные вести, потом, что было покушение на д Сергея и что он ранен. Чтобы скрыть от нее свое лицо, я взялся за колясочку, повез Георгия и расплакался. Тогда она сама поняла, в чем дело. А маленький, испугавшись, должно быть, моего заплаканного лица, тоже заплакал, бедненький. Поехали с Мама и Дяденькой к д Владимиру73 выразить участие и посоветоваться. Мы с Мама решили, что мне надо немедленно ехать в Москву к смертным останкам друга и к бедной его вдове. Ни д Владимир, больной и притом отвечающий за безопасность столицы в это смутное время, ни другие родные, не могли ехать: всем было запрещено Государем трогаться отсюда в виду намерений злоумышленников перебить и других в князей. Но на мою телеграмму Царь по телефону прислал мне разрешение ехать. Собрался в тот же вечер и с генер Драшковским на другое утро был в Москве. Там, на вокзале, мне сказали, что от бедного дяди осталось немного: часть туловища с правой ногой и рукой, головы, сердца и левой руки с частью ноги не было. От кареты остались только колеса, лошади помчались одни и сами остановились у Никольских ворот; левая поражена в ногу, но будет служить, а правая цела. Кучер получил 79 поражений, его подняли в беспамятстве, и отвезли в госпиталь, где он очнулся. Чтобы его не расстраивать, ему сказали, что дядя спасен, и тетя, навестив его, передала ему поклон покойного и не сказала, что он погиб. Когда и он умер, тетя распорядилась, чтобы с д Сергеем на панихидах поминали и «верного слугу его Андрея».
Христос с тобой.
Твой Папа.
Петербург. 7 марта 1905 г.
Милый мой Иоанчик, посылаю тебе твое последнее письмо; в нем чего-то не хватает, ты, должно быть, оставил у себя один лист. Разберись и верни мне письмо.
Очень без вас скучно. Но вот наступает весна, проф Кайгородов уже возвестил в двух весенних бюллетенях о прилете грачей и скворцов и о движении сока у клена; теперь уже не далеко до конца нашей разлуки.
Я не теряю надежды в конце апреля или начале мая побывать у вас в Ливадии. Хорошо бы было попасть к вам туда вместе с Мама; но пока об этом думать рано. Мы ждем со дня на день события; предполагаемый срок уже прошел — должно быть, теперь ждать уже не долго.74
За последние дни я много гулял с Татианой. На прошлой неделе мы говели; в четверг ходили в Петропавловский собор и в часовню Спасителя, в пятницу — в Казанский собор, а в субботу — в лавру. Сегодня ездил с Татианой на передвижную выставку картин в Обществе поощрения художников, а потом прокатились в дрожках по Морской и Невскому.
Мама уже недели две из предосторожности не выходит и не выезжает из дома. Если завтра будет солнечная погода, твоего крестника, наконец, повезут кататься. Он обворожителен. Недавно Алексей его остриг, и надо было видеть, как это маленькому показалось любопытно: он сидел так смирно и покорно. Говорить он все еще не может; произносит разве только Мама и Папа, но не относя этого к нам. Понимает он почти все, как по-русски, так и по-немецки. Недавно стали ему давать черничный кисель, и как он Георгию понравился, как маленький им лакомится, облизываясь и громко смеясь от удовольствия.
Дяденька с Ал Вас75 съездил на Валаам и вернулся веселый и довольный. Они там отговели. В состоянии Анмама перемен не замечается. От известий с войны сердце больно щемит. Да и внутри бедной нашей России все-таки печально. Надо вам, молодым, вдвое усерднее работать на пользу родине.
Христос с тобой.
Твой Пусь.
Мраморный. 19 апреля 1905 г.
Христос воскресе!
Милый Иоанчик, итак ты с Гаврилушкой дожил до окончания курса кадетского корпуса и через три дня начнутся у вас экзамены.76 Помоги вам Господь.
Я верю, что ваш труд не пропадет даром, и что экзамен вы выдержите хорошо. Как будет отрадно, когда они пройдут! Лето мы предполагаем провести на этот раз в Павловске. Мой милый Павловск! Я так его люблю, а уж так давно мы там не живем. Пожалуй, вы будете жалеть, что попадете туда, а не в Стрельну, которую предпочитаете. Надо же жить в поместье, когда оно вам принадлежит, да еще такое превосходное, как Павловск, с его историческими и семейными воспоминаниями, его редкостями и сокровищами и бесподобным парком. Дай Бог, чтобы здешние доктора, осмотрев вас по возвращении из Крыма, нашли, что Гаврилушке не надо проводить еще одной зимы на юге и позволили ему водвориться в Петербурге. А то эта разлука слишком томительна и надоедлива.
Я сильно замотался за последнее время и доктор Муринов77 настаивает, чтобы я уехал из Петербурга и отдохнул. Мечтаем c Мама и Татианой поехать около 1 мая в Осташево и погрузиться на неделю, другую в его уединение и тишину. В день вашего первого экзамена, 22 апреля, назначено производство в офицеры юнкеров пехотных, кавалерийских, инженерного и юнкерских училищ. Юнкеров Инженерного, Павловского, Николаевского кавалерийского и Петербургского юнкерского училищ и Пажеского корпуса в этот день везут в Царское Село, где Государь поздравит их офицерами. Видел я здесь Гофмана, которому очень у вас понравилось. Твой однокашник Анненков тоже радуется очудиться с тобою в одном училище78. Надо еще написать Гаврилушке.
Тебе следует позаботиться о своем почерке; он становится очень неразборчивым и некоторые буквы имеют совсем неправильный вид; например, твое Б гораздо более похоже на К, а русское д или это ты пишешь как латинское d.
Христос с тобой
Твой Папа
7 марта 1908 г.
Милый Иоанчик, спасибо тебе за твои строки. Очень похвально, что ты помнишь присягу и стоишь на страже неприкосновенности Священной Особы Государя Императора. Но то, что ты придумал в данном случае неисполнимо. Присланная тобою книга79 вышла более 40 лет назад и сказанное на упомянутой тобой странице относится к Имп Александру II. Ничего особенно возмутительного там нет, а есть только некоторое преувеличение: говорится о различии в отношении родителей к детям в старину и в годы более нам современные. Прежде родители не носили траура по своим детям, а позднее, именно в 1865 году, русский государь, обязанный безжалостно ссылать в Сибирь виновных подданных, узнав о смертельной болезни сына, поехал к нему через всю Европу в Ниццу.80 Да и автор книги известный член Французской Академии и не может быть заподозрен в безнравственных учениях. Если бы книга и действительно была вредная, то для этого существует цензура. Наконец, ни от меня, ни от дяди Николаши81 Гороховские курсы82 не зависят и вмешиваться в их дела мы не должны и не можем.
Письмо Лихонина я переслал дяде Петюше83. Что Лихонин считает безразличным, в какой полк перевестись, довольно понятно: он одинаково не знает Преображенский полк, как и Измайловский. Вот, когда он поступит в один из полков, тогда, надо думать и будет готов идти за него в огонь и в воду. — Ты пометил письмо 7 февраля, забыв, что идет март.
Христос с тобой.
Твой Папа.
Стрельна. 22 июня 1908 г.
Милый Иоанчик,
пишу накануне дня твоего рождения84, чтобы поздравить с этим днем, а также с наступающими именинами. С вашего отъезда у нас все холод и дождь. Сегодня Гаврилушке пришлось еще до завтрака уехать от нас в лагерное расположение, даром, что воскресенье, т. к. все офицеры разбежались из Алякули. Мы с Мама и детьми, даже с Георгием поехали туда в моторе. Добрались до Гайдемяк, откуда мама с Георгием поехала далее на извозчике, а я с Татианой и двумя братцами побрели пешком в сопровождении гусара-взводного. В Алякуле Гаврилушка позвал песенников. Они пели Олегу и Игорю «чарочку» и качали их. До мотора добрались по непролазной грязи на извозчиках. Дяденька все еще чувствует себя неважно и с нами за стол не садится. Сегодня в Красном, в расположении твоего полка встретили старшего Багге верхом.
За обедней вместе причастного монахи пели тропарь «Боголюбской Богородице», «Боголюбивая Царица», но довольно плохо, не то, что архиерейский хор во Владимире. — Как идет твое лечение и хорошо ли вы устроились? Кланяйся Николаю Николаевичу85, обними Костю. Нашлись ли в Гамбурге знакомые? Мы за обедом и по вечерам говорим с детьми по-французски.
Христос с тобой.
Твой старый Папа.
Павловск. 3 декабря 1910 г.
Милый мой Иоанчик, спасибо тебе за доброе и откровенное письмо. Ты хочешь меня убедить, что уже не маленький, а самостоятельный, но своею непоследовательностью этого не доказываешь. Зачем было обращаться к Павлику на «ты» ранее, чем вы выпили с ним брудершафт? Не сам ли ты его вызвал на это безо всякой к тому необходимости. Вот за свою же неосторожность и необдуманность, которые тоже не доказывают твоей, как ты говоришь, самостоятельности, ты теперь и платишься тем, что вышел из повиновения моим указаниям. Теперь, конечно, поздно и данного слова назад не вернешь.
От брудершафта ты очень неожиданно переходишь к Любочке. Жениться на ней ты теперь еще не можешь, не нарушая закона, с которым тебе должно хорошенько познакомиться, пользуясь беседами А. А. Макарова86 с Костей. Попроси на одной из этих бесед, чтобы государственный секретарь разъяснил тебе узаконения на счет браков членов Императорской фамилии. Вопрос о Татиане далеко не решен, т. к. требует изменения существующего закона.87 Но положим, что он будет изменен; и тогда я посоветую тебе быть осмотрительным. Ты и в прошлом году писал мне о любви к О Н88 и к Тане, и еще к кому-то, а теперь Любочка, причем ты все же поминаешь и О Н. Стало быть, ты и сам не знаешь, кого именно любишь; а без любви верной и испытанной жениться не следует. Когда твои чувства окончательно определяться, родители не станут препятствовать твоему счастью.
Брак с Любочкой ты считаешь возможным не ранее, как через два года; стало быть твое письмо не требовало спешного ответа.
Советую тебе успокоиться и горячо просить Господа Бога направить тебя на истинный путь и помочь тебе исполнить Его Святую волю.
А с Любочкой надо быть осторожнее и, не узнав ее хорошенько, не пускаться в нежные объяснения.
Христос с тобой.
+ + +
Твой Папа