При чтении нашей прессы возникает ощущение, что важнее вопроса, кто будет президентом страны на следующих выборах, нет. Правда всплывают вопросы о русской идее, просвещенном консерватизме, православных духовных ценностях (других у нас в России, видимо, не существует), реформах в образовании, неурожае, погодных катаклизмах, происшествиях и авариях везде и всюду. Редко, но скажут о науке и научных достижениях, практически не говорят об ученых (раз в году в связи с Нобелем), и уж совсем забыли недавнего гегемона – рабочего человека. А жаль, его труд многое дает в копилку национального дохода. Хотя о человеке труда вспоминают и довольно часто – это о гастарбайтерах, коих у нас уже десятая часть населения. И как уже осознано, точка невозврата пройдена – процесс трудовой миграции уже не остановить. И дело в том, что они не собираются интегрироваться в российское общество, как и в американское, так и в немецкое, так и в любое другое. Попытки построит мультикультурное общество провалились. Все надеются на диалог культур и толерантность, которые больше похожи на придуманные меры стабилизации межкультурных отношений. Так в свое время с упоением рассуждали об устойчивом развитии, как оказалось только для «золотого миллиарда» из шести с половиной землян.

Интеллектуалы рассуждают об актуальном искусстве, обществе потребления, массмедиа, виртуальной реальности и прочих отличительных чертах нового века. Все это из разряда любопытства и редко все это является трудом мысли и «волей к истине» (М.Фуко). Все больше говорят о народе, массах, электорате, коррупции. Господа, а как же быть с человеком, личностью, трудящимися всех рангов? Понятно, наступило рыночное измерение личности. С рынком вообще странно все произошло. Опираясь на тезис «рынок все расставит по своим местам», либеральное руководство «подарило» обществу инструмент для его ограбления. Криминальный, воровской, убогий и деформированный рынок особенно сказался на трудящихся. Оценивая только его производительные и профессиональные качества, он напрочь отбрасывает человека как целостную личность. Рынок устанавливает лишь экономические отношения, а вот моральная и гуманитарная сторона его не интересует. Хотя формально все в порядке. Рынок необходим как мерило качества рабочей силы, как разумный инструмент распределения материальных и духовных благ. Но сегодняшний российский рынок в совокупности с неподконтрольной обществу формальной демократии и ущербной политикой монетаризма во все возрастающих размерах воспроизводится криминалом, взяточничеством, «откатами».

Язык этих дискурсов, т.е. рассказов какой-то конвертируемый в недосягаемость обыденного мышления. Кажется, что без дешифровки кодов наших СМИ не обойтись. Согласимся, что, сколько бы мы ни говорили сегодня о человеке труда, слова будут какими-то стертыми, ложными с налетом партийной идеологии недавнего прошлого. Мысль несут в народ СМИ вместе с низменной рекламой. Но эта мысль массмедиа! Отредактированная, отсканированная, приниженная до уровня культуры среднестатистического человека эта мысль становится некими партийными лозунгами массового общества. Критиков этой схемы сразу объявляют гонителем свободы прессы. Почему же господа журналисты все время обманывают народ, лакируют действительность на манер «потемкинских деревень» или занимаются поисками только отрицательного? Видимо, свобода информации стала какая-то странно избирательная. Хотите узнать, что творится на гламурных вечеринках и закрытых корпоративах? Пожалуйста! А как живет человек обыкновенный – человек труда в глубинке, на окраинах городской цивилизации? Изысканные интерьеры и загородные замки наших политиков, слуг народа, прикормленных СМИ артистов и т.п. – пожалуйста! Что же показывать коммуналки и «балки» на стройках коммунизма!

Так мы видим, что существует две России: одна провинциальная и убогая, а другая самодовольная городская, ну, а круче всего – столичная! Может в этой среде бездомности и отверженности только и могут вырастать таланты земли русской?! Что касается этой бездомности (о бомжах вообще прекратили писать и говорить – стало обыденным делом видеть их мытарства), то больше всего она сказывается на детях. По данным комитета по вопросам семьи и детей Государственной Думы, в России сейчас более 697 тысяч сирот. Для сравнения: четыре года войны сделали сиротами 678 тысяч… Притом в прошлом году против детей совершено 108 преступлений, 2 тысячи самоубийств среди подростков. Более 60% погибших детей расстались с жизнью в семье или по вине семьи. Но нас все время учат, что нужно сеять разумное и вечное, надо бороться за духовность. Нам предлагают семь граней доброты психолог Пьеро Ферруччи – смирение, щедрость, верность, терпение, уважение, благодарность. Хотя этих ценностей намного больше. Социально-значимые ценности: святость (праведность), знание, мастерство, дело (хозяйство, предприятие), слава (известность, популярность), власть, богатство. Плюс природные свойства человека: красота, ум, сила и др. Есть инструментальные ценности, социальные по своему происхождению, которые упорядочивают конкуренцию из-за модусов социальной значимости (свобода, право, справедливость, милосердие, братство, равенство и пр.). Есть общечеловеческие ценности: Мыслящий дух (Бог или совокупная душа человека), общество, человечество (родной народ), человек (понимаемый как «ближний», «брат»), природа. Есть ценности удовольствия: блаженство, радость, наслаждение, удовлетворение, «кайф». В модусах социальной значимости они представляют ту группу, через которые «смыкаются» личные и социальные ценности. Поэтому не стоит уповать на семь граней доброты, их намного больше.

Проблема состоит в том, что часто все это выглядит как расхожие заклинания со стертыми смыслами и паролями от бездумного употребления. Все это походит на имитацию мудрости, ибо духовность сменила свои старые одежды и нашла другое пристанище. Как только показывают провинцию и деревню, то грусть забивает сердце: что вот так и будем жить дальше? Здесь сразу же возникают ценности социальной общины, которые мы забываем: страдание, жертва во имя мира, знание преданий, правил поведения, народная мудрость, домовитость, ремесло, ловкость, счастье, удача и т.д. Ценности эти – основные стимулы собственно человеческой деятельности. Однако, какие ценности, если народ оказался брошенным, не нужным, без работы. Ждут как спасения оформления пенсии. Она дает возможность скромного не голодного существования, ибо зарплата на большинстве «производств» 5-7 тысяч рублей. Но что задевает за живое – при этом пьют горькую постоянно. Народ в селах и поселках, в малых городах и поселениях находится в какой-то анестезии, в мерзости запустения и упадка со стертыми страстями и чувствами. В сельской местности заросшие поля и разрушенные сельхоз постройки. Как разбудить эти чувства и страсти? Стремление к комфорту - движение в сторону утраты присутствия духа, а недеяние – в сторону примитивизма бытия. Добро и зло теперь легко договариваются. Действительно, чем ближе культура к застою и упадку, тем ощутимее вырисовывается гибрид добра и зла, господство логики политкорректности и толерантности. Одна из задач гуманитария показать, что добро коренным образом отличаются от зла. Правда должны быть соединена с правом. Но как научить бороться за эту правду во времена всеобщей купли-продажи чиновников?

С одной стороны есть возможность социально- экономической и политической борьбы за свои права. Но вот беда, россияне ни в забастовках, ни в пикетах особой сноровки не имеют, а может и не доведены еще до той крайней черты, когда уже нечего ждать милости от кого бы то ни было. Есть и другой путь – путь духовного совершенствования и изменения себя. Язык и практика духовности стали такими фрагментарными и искаженными настолько, что исчезло всякое связное ее понимание. В принципе духовность, духовная культура включает несколько культур – экономическую, политическую, нравственную, правовую, эстетическую, мировоззренческую и коммуникативную. Кроме того она имеет ценностные ориентации, знания, потребности, социальные нормы и идеалы. Вот здесь то и начинаются нестыковки. О ценностных ориентациях я упомянул, знания сегодня становятся «причтой по языцах» (о чем и говорят реформы в образовании); потребности диверсифицированы на высшие для элиты и обыденные – для народа; социальные нормы работают по тому же принципу, что и потребности; что касается идеалов, то с ними беда: старые ушли, а новые еще в стадии выработки. Конечно, культивирование духовности могут помочь духовные упражнения, открытые уже в античности. Они связаны с воспитанием моральных и интеллектуальных добродетелей. Добродетели делают жизнь, достойной того, чтобы ее прожить. Необходимо полное развитие потенциала ума и характера, которое позволит достичь подобия счастья, удовлетворения и благодати (eudaimonia). Жизнь является одновременно наукой и искусством, совершенствование в которых предполагает обучение.

Духовные упражнения, которыми занимались четыре основные школы античности – платонизм, аристотелизм, стоицизм и эпикуреизм, суммировал Филон Александрийский: изучение (zetesis), исследование (skepsis), чтение (anagnosis), слушание (akroasis), внимание (prosoche), самообладание (enkrateia), безразличие к безразличным вещам, медитация (meletai), терапия страстей, воспоминание о хороших вещах и выполнение долга. Эти принципы можно суммировать следующим образом: учиться жить, учиться умирать, учиться вести диалог и учиться читать. Такова духовная диета, необходимая для культивирования ума и характера. При этом философские корни духовности не могут быть ни монополизированы какой-то одной религиозной традицией, ни превратиться в нечто вроде эзотерического философского языка, понятного узкому кругу избранных. Каждая религиозная традиция имеет собственный набор теорий и практик, касающихся духовных предметов. Необходим бережный экзегетический и герменевтический подход, чтобы эта форма пайдейи, воспитания не была погублена культурным империализмом, сведена к мелким техническим процедурам, не укорененным в контексте, лишенным истории, смысла, культурной ценности.