- На Ваш взгляд, где лучше всего изучать философию в Китае (в каком университете, на каком факультете, кафедре)?

- Как и прежде, я убеждён, что Китай – не лучший выбор, если вы решили изучать философию. Общий уровень университетов и профессорско-преподавательского состава остаётся невысоким. Первый путь к философии – сомнение, а оно возможно только в атмосфере свободы. В КНР этого по-прежнему недостаёт, хотя какие-то подвижки, безусловно, есть, но на сегодняшний момент в этом аспекте континентальный Китай не дотягивает даже до Тайваня и Гонконга. В большей степени, я имею в виду не свободу обсуждения философских вопросов – с этим как раз всё хорошо и в критическом мышлении многим преподавателям не откажешь – но когда речь заходит об учебном процессе, то обольщаться не приходится. Всё также сильны конфуцианские установки: учитель вещает, ученик внимает. Так в мир философии никогда не попадёшь. Вспомните хотя бы Сюнь-цзы: «Если стремиться к изучению того, что записано в книгах, и пересказывать «Ши цзин» и «Шу цзин», то, учись хоть всю жизнь, всё равно превратишься в малообразованного конфуцианца, и только!» А ведь это слова человека, который сам считал себя конфуциацем, но кто к ним прислушивается в университетской администрации Китая – Сюнь-цзы же не ортодокс, не прямой последователь Конфуция. Потому воз и ныне там. Естественно, есть исключения, но они только подтверждают правила.

Если ехать в Китай ради изучения китайской философии, толк будет, но и здесь не стоит забывать, что наши взгляды на философию расходятся. Чаще всего китайцы изучают, скажем, конфуцианство или даосизм как определённое учение о чём-то, это учение рассматривается как общегуманитарное. Где в нём собственно философское, как оно связанно с другими, в чём общность и различия – этому учат редкие уникумы. По моему опыту, хуже всего обстоит дело с конфуцианством и ицзинистикой, особенно со второй, которая вообще сводится к гадательной практике, что дико для европейского философского ума. На мой взгляд, это объясняется тем, что в Китае прервалась и не возрождалась как в Европе та философская традиция, которая существовала в древности. В результате отсутствует элементарная философская культура. Кроме того, конфуцианство и ицзинистика по определению пограничные учения, которые выродились в государственную идеологию и религию в случае с конфуцианством или в чистую гадательную практику – ицзинистика. Другое дело даосизм, те его исследователи, у которых я учился, проводят чёткую грань между философским и религиозным даосизмом. Здесь появляется возможность говорить на строго философские темы, без ненужных растеканий по дереву.

В любом случае, если вы решились изучать философию в Китае, то нужно стараться попасть в лучшие университеты, факультеты, кафедры по этому направлению. Их пятёрка в последнее время не меняется: философские факультеты Пекинского университета и Нанькинского университета, Институты философии Уханьского университета, Пекинского народного университета и Фуданьского университета (Шанхай). Другой вариант – найти университет, на философском которого есть один или несколько сильных преподавателей по интересующей вас теме. Можно даже списаться с ними по интернету: на личных страницах преподавателей, как правило, есть их электронные адреса. Это сложный путь, но для тех, кто знает, чего хочет – это не преграда.

- Какой университет (или центр) официально считается лучшим философским центром?

- Пекинский университет был и остаётся крупнейшим и самым престижным как в области философии, так и в других областях. Думаю, что в ближайшем будущем вряд ли что-то изменится. Если говорить о внеучебных исследовательских центрах, то признанным лидером среди них является Академия общественных наук КНР. Ситуация здесь в некоторой степени напоминает российские реалии с МГУ им. М.В. Ломоносова и Институтом философии РАН.

- Назовите наиболее авторитетные профессиональные ассоциации (организации) в области философии.

Сложно сказать что-то про степень авторитета, но есть несколько организаций и обществ, которые имеют вес в философских кругах. Если говорить о философии вообще или даже о гуманитарных и социальных науках, то тут признанным авторитетом пользуется Академия общественных наук КНР. Во многом из-за того, что исторически в Китае сложилась тенденция к концентрации определённых сфер науки и учёных в определённые центры. Такова идеология коммунистического Китая, ведь централизованными органами легче управлять посредством приказной системы. Потому многие крупные специалисты в социально-гуманитарных областях были и остаются тесно связаны с Академией, а она в свою очередь продолжает быть организацией передовой науки и философии.

В области китайской философии одной из самых известных организаций международного значения является Международное общество китайской философии (International Society for Chinese Philosophy, 国际中国哲学会). Среди его членов синологи из разных государств и регионов: США, Японии, Кореи, Канады, Европы, а также из Китая. Многие известные журналы по китайской философии связаны именно с этой организацией. Также существуют Ассоциация китайских философов в Северной Америке (Association of Chinese Philosophers in North America) и Общество азиатской и компаративной философии (The Society for Asian and Comparative Philosophy), которые тоже имеют тесные связи с США. Многие члены этих организаций работают в университетах по обе стороны Тихого океана, заимствуя и делясь своим опытом – это очень полезные каналы коммуникации.

Интересным и влиятельным, в определённой степени, стоит признать китайско-американский Институт развития постмодернизма (The Institute for Postmodern Development of China, 中美后现代发展研究院). Довольно интересная организация, несмотря на то, что их штаб квартира находится в Клермонте, штат Калифорния, у неё 23 центра в самом Китае – это значительное присутствие. Их широкомасштабная деятельность показывает степень того интереса, который проявляют китайские исследователи в отношении постмодернизма. С другой стороны, суть деятельности организации всё-таки отражает квинтэссенцию всей китайской культуры: они изучают постмодернизм не ради него самого, а ради интеграции некоторых его идей в китайскую философию.

Несколько похожей деятельностью заняты бостонские новые конфуцианцы во главе с Ду Вэймином. Это не столько организация, сколько школа, представители которой осуществляют синтез традиционных китайских учений с современными американскими и европейскими. В этом весь Китай, постоянно находящийся во власти мифа, который пугает тем, что отказ от собственных течений приведёт к неминуемому краху Поднебесной. В Китае сложно найти честных «незаинтересованных» исследователей западной культуры, поскольку этот самый политический миф, сформированный ещё в древности, вкупе с сегодняшним высоким уровнем госконтроля и политизированности продолжает зажимать попытки «чистого» изучения Запада. Такого изучения, которое не было бы скованно ни высокомерным, снобистским отношением к Европе и Америке, ни предрассудками в отношении собственной культуры, которая почему-то должна принимать только то, что с ней совместимо. К сожалению, в этом вопросе ещё слишком много идеологии и демагогии, преобладают политические, а не научные цели. При этом в университетах, на мой взгляд, шансов встретить учёных, которым чужды какие-либо ненаучные рамки, даже больше, всё же университет изначально более свободная форма учреждения, чем ассоциация. В уставах многих ассоциаций открыто заявляется о поиске таких идей в западной философии, которые могут быть (!) внедрены в китайскую философию. Что поделать – таков реальный мир китайских исследований.

- Какие среди китайских интеллектуалов самые популярные философские журналы?

Трудно говорить о какой-то популярности философских журналов не только в среде китайских интеллектуалов, но и в любой другой среде.

 Складывается впечатление, что большинство журналов, не только в России, но и во всём мире, существуют для того, чтобы кто-то мог в них печататься, а потом торжественно объявлять, что у него более 1000 публикаций и т. д. Кто вообще читает эти журналы? Для кого тираж в 1000 или даже 2000 экземпляров и нужен ли он вообще? Пора понять, что количественные показатели, пришедшие из естественных наук и экономики, неприменимы к оценке научного труда: стоимостью публикации или их количеством талант не измерить.

Скажем, на сайте jstor.org огромный архив журналов на английском языке – это отличная база, но ведь большинство статей платные. Стоит ли статья 14 долларов, готов и способен ли студент расстаться с этими деньгами? Может быть. Но вдумайтесь, если вам нужно 20-30 статей, стоят ли они тех денег, что вы за них заплатите? Это, на самом деле, большой и многосторонний вопрос. Да, университеты иногда предоставляют право своим студентам пользоваться статьями с этого ресурса бесплатно, но не всегда и не всеми публикациями. Такое ощущение, что мы живём даже не в 20 в., а в веке 19, когда последние новости можно было узнать из газет или от старушки-сплетницы. И мы сами создали для себя столь несуразный мир.

Журналы перестали играть свою роль и перестали приносить доход. Вместо того чтобы искать новые решения, новые возможности, новые формы журналисты выбрали самый «деревянный» и неуместный путь – они закрылись в своём маленьком мирке, который всё ещё пытаются контролировать, и берут непомерную плату за вход в него – это же нонсенс. К чему разного рода свободы и бум информации, если всё это под замком. Получается как у Высоцкого «удивительное рядом, но оно запрещено». В конце концов, даже при желании обогатиться, диктате денег и всего, что этому сопутствует, есть такое явление как дух времени, если вы им не дышите, вы всё равно задохнётесь, пусть вы и замкнулись в своём крошечном мирке. Партии пиратов в Скандинавии, Германии и других государствах – это только начало и эти процессы не остановить. Уже пришли новые формы организации: рок-группы не заключают контрактов с лейблами, они просто выкладывают альбомы в интернет в свободном доступе, а поклонники сами решают сколько денег они готовы отдать своим любимцам. Если с журналами не произойдёт что-то подобное, их можно будет найти только в музее. Информация стоит денег, но, как это ни странно, она должна быть бесплатной. Платить за некоммерческое использование информации – это полный бред.

Китай в этом отношении – не исключение. Количество публикаций растёт, цитирование нет, а журналы медленно, но верно умирают. Всё по той же причине: во главу угла поставлен чуждый науке критерий – количество. Кто будет платить за это количество, пусть даже небольшие деньги, если там качества кот наплакал? Посему китайские философские журналы замкнуты на очень узкую аудиторию, к публикациям обращаются тогда, когда сами что-то пишут и ищут материал по определённой тематике. Ни формат, ни содержание напечатанного неспособны сегодня привлечь сколько-нибудь существенную аудиторию, даже среди интеллектуалов.

Катастрофа с журналами, а самое главное – абсолютное непонимание процессов происходящих в мире и с журналами, в частности, оставляют нам только воспоминания о былых заслугах некоторых изданий. В Китае есть несколько таких философских журналов: «Философия» (哲学门, Beida Journal of Philosophy), «Философские исследования» (哲学研究), «Всемирная философия» (世界哲学), «Философские тенденции» (现代哲学), «Современная философия» (现代哲学), «Китайская философия» (中国哲学), «История китайской философии» (中国哲学史), «Конфуций. Исследования» (孔子研究), а также журнал «Китайская философия» (Journal of Chinese Philosophy) на английском языке и др. Это примерный список основных философских журналов общефилософской и собственно китайской тематики. В них печатается большинство известных авторов, но известны они в очень узких кругах.

Также существует ряд специальных журналов: «Ицзинистские исследования» (周易研究), «Исследования философии науки и техники» (科学技术哲学研究), «Диалектика природы» (自然辩证法通讯) и т. п. Они ещё менее популярны, но привлекают интерес специалистов в данных областях. Хотя в последнее время границы размываются и в целях расширения читательской аудитории в периодические издания принимаются статьи даже отдалённо относящиеся к главной идеи журнала. Большинство изданий выходят в Пекине в Академии общественных наук или в Пекинском университете, либо связаны с Международным обществом китайской философии, участники которого печатаются в них и вносят свой вклад в их создание и развитие.

- Какие Интернет-ресурсы по философии Вы считаете интересными (полезными)?

С Интернет-ресурсами по философии проблем больше, чем пользы от них. Отчасти, это беда всего интернета – слишком много мусора, бесполезного контента и слишком мало оригинального содержания, всё больше превалируют «копипасты». С философией положение ещё хуже. Во-первых, серьёзно ей мало кто занимается, поэтому и заслуживающих внимание ресурсов так мало. Во-вторых, если высказать что-то значимое по адронному коллайдеру мало кто-то может (хотя и здесь профаны постарались), то в философии каждый себя считает гением – вот и плодятся всякие бесполезные ресурсы. И дело не только в тех «сетянах», которые ничего не смыслят в философии, никогда ей не обучались, как раз наоборот, вся их «вода» уходит также быстро, как и приходит, а вот экзерсисы недоучек, переучек и тому подобных остаются дольше и вреда приносят больше. Это касается и китайской философии, которой занимается кто угодно только не те, кто прошёл философскую школу. И даже когда за дело берутся люди с философским образованием и международным признанием получается у них, мягко говоря, провально. Чаще всего из-за непомерного высокомерия и самомнения, плохой философской базы и неуместных амбиций. Пока что философский виртуальный мир является прямым отражением мира реальной философии – всё больше информации, всё меньше смысла.

Меня безумно поражают иностранные энциклопедии, есть в них что-то от искусства, творчества. У нас постоянно пыжатся, пытаются выдавить из себя и из людей невозможное – в результате получаются какие-то несуразные продукты с непомерным зазнайством, с заявкой на грандиозный успех, но не оправдывающие ожиданий читателей. Да энциклопедии должны быть энциклопедичными, но не надо стараться охватить необъятное, тем более, когда даже для более мелкой работы не хватает ресурсов. Лишь некоторым энциклопедиям удалось достичь хороших показателей в стройности и логичности подачи материала, рассказав обо всём понемногу, и, показав высокую степень научности. Но посмотрите на западные издания. Да, может быть, они менее строгие, но какой доступный у них язык, какие превосходные статьи они пишут! Например, нигде я ещё не встречал статьи про индивидуализм в китайской философии, кроме как в «Интернет энциклопедии философии» (Internet Encyclopedia of Philosophy, IEP) – прекрасная статья. Она не только редкая по содержанию, но и удивительная по форме написания. Отличный разбор памятника древнекитайской философии «Чжуан-цзы» приведён в «Стэнфордской философской энциклопедии» (Stanford Encyclopedia of Philosophy, SEP). Из других ресурсов можно отметить «Путь к истине» (философия), PHILOCTETES, где представлены тексты на древнегреческом с параллельным переводом на английский и французский, правда, их не так много как хотелось бы. Проблему свободного доступа к философским трактатам пытается решить philosophy.ru, но и там не всё так хорошо – текстов всё равно очень мало. Есть «Интернет архив», но там контент в основном на английском. Нам, как и прежде, не хватает хорошей, добротной философской библиотеки, не нужно десятков и сотен сайтов, нужен один, но сделанный на совесть. Если поискать, то в интернете на тысячах страниц найдётся предостаточно философских книг, но все они разбросаны в информационном океане, потому и не запоминаются эти самые сайты – нашёл в поисковике ссылку на сайт, зашёл на него, скачал книгу и до свиданья – скорее всего, больше ты туда никогда не вернёшься. Хотя бывают очень специфичные, неординарные ресурсы, вроде сайта Московского центра исследований сознания. Весьма современный. Контента не много, но он редкий и отлично сделанный. На мой взгляд, такие небольшие тематизированные виртуальные источники информации, к тому же с современным визуальным содержанием, много лучше, чем сайты-комбайны, старающиеся рассказать обо всём.

В Китае своя специфика: сайты, да и многие другие вещи, они делать не умеют или они сделаны для кого-то другого, но не для людей – структура и система контента совершенно не продуманна и сложна даже для самих китайцев. Поэтому, моё мнение, дело тут не в специфическом китайском мышлении, менталитете, а в простой безалаберности и разгильдяйстве, которое царит не только на китайском производстве и в их собственных квартирах, но и, как причина, в их головах. Китайцы просто-напросто не относятся к этому с должным вниманием – вот и всё, у них другие приоритеты.

Естественно, что есть приятные исключения, к примеру, сайт philosophyol.com, а также guoxue.com – это добротные ресурсы с массой интересной информации по многим разделам философии. Ещё один ресурс – портал «Философия» (zhexue.com.cn), не блестящий, но предоставляющий множество современных статей по проблемам философии. По ощущениям, сейчас с классическими философским текстами дело обстоит даже хуже, чем с исследованиями последних лет – их стало труднее скачивать, находя через поисковик. Раньше ссылок было больше, сейчас же нужно либо платить, либо регистрироваться – это просто позор. Если классики не будет в лёгком доступе, то о чём вообще можно говорить? Да в Китае в каждом университете есть собственная база данных и она просто великолепна, там есть статьи, которые бы вы нигде больше не нашли, но эта база не доступна из интернета и классических произведений там не найти – это большой минус. Есть такое мнение, что наши представления об информации, наша нравственность, мораль и право в отношении информации бесконечно устарели. Старые, дряхлые и несуразные они далеко отстали от современного мира, и требуют изменений, а люди, разбирающиеся в этом, – перемен. Я с этим мнением согласен и бесконечно поддерживаю.

- К какому типу (направлению) можно отнести современную философию в Китае (аналитическая, марксистская, эклектическая)?

Сложный вопрос. В современном Китае сосуществует несколько философских течений: неомарксизм (китайской версии), новое конфуцианство (New Confucianism), постмодернизм, аналитическая философия. Общий их признак – эклектизм, в особенности у последних двух.

Неомарксизм и новое конфуцианство пытаются найти силы к обновлению своих учений, с другой стороны, заметно их взаимопроникновение. Примером совмещение конфуцианства и марксизма служит философия Фэн Юланя. При этом оба течения сохраняют более-менее чёткие очертания, не уходя в безоглядный эклектизм.

Новое конфуцианство – прямое продолжение, развитие одной из самых древних философских традиций в Китае, в этом его спасительная

 возможность не быть раздавленной официальной идеологией. Традиция – огромная сила и не только в Китае. Даже маоизму, который вёл революционную борьбу с регрессивным, реакционным и консервативным, по его мнению, конфуцианством не удалось полностью его уничтожить. Настолько сильны традиции, настолько китайская культура пропитана духом Конфуция и его учения, что без него трудно представить себе даже современный Китай. Хотя некоторые реверансы в сторону марксизма и были, в целом, новое конфуцианство старается больше опираться на свои основания и своих предшественников. В заимствованиях оно больше тяготеет к западным направлениям (прежде всего постмодернизму), чем к марксизму. В свою очередь марксизм, с одной стороны, старается не быть совершенно оторванным от истоков китайской цивилизации, с другой, всячески пытается показать, что, на самом деле, конфуцианство – это, скорее, этическое учение, чем собственно философия. Первое выражается во включении некоторых философских идей конфуцианства в марксистскую теорию. Эти идеи, в общем, не противоречат марксизму и потому не вызывают отторжения. Многие такие «включения» связаны с позицией официальных властей. К примеру, концепция «Сяо кан» – общество среднего достатка – чисто конфуцианская, но органически вписывающаяся в марксистскую теорию поступательного прогрессивного развития общества. Второй момент – презрение к конфуцианству как к нефилософии – что вызывает даже какое-то чувство вины и желание оправдываться у исследователей конфуцианства. Это чувствуется при личных контактах с профессорами или на занятиях, когда преподаватель начинает курс конфуцианства с доказательства его философской сущности и необоснованности нападок марксистов.

Постмодернизм существует в странном для нас и в обыкновенном для китайцев состоянии: сегрегация идей постмодерна и применение только тех из них, которые можно интегрировать с классической китайской философией. Такой подход интересен и может быть даже очень продуктивен, но он ущербен изначально – берутся только те идеи, которые подходят, не противоречат, не заставляют критически или негативно относиться к своей традиции, а это губительно для самой традиции, по крайней мере, в долгосрочной перспективе. Закрытые системы подвержены коллапсу и самоуничтожению, у них меньше шансов на адаптацию и выживание в новых условиях, нежели у открытых систем. Поэтому китайский постмодерн представляет собой довольно гротескное образование.

Кроме того, практически вся современная философия – это университетская философия, а университеты в Китае обладают ещё меньшей автономией, чем российские. Давление со стороны официальной идеологии, так или иначе, способствует малому творческому развитию, наличие которого осознаётся и официальными властями, но они не в состоянии изменить ситуацию, поскольку хотят и абсолютной власти, и абсолютной творческой свободы одновременно, что, естественно, невозможно. Оставаясь под «колпаком» внешнего контроля, университетская философия отстаёт в аналитическом мышлении и критичности, а ведь «сомнение – первый шаг к философии». Сюда же наслаивается и общекультурная установка китайцев на сохранение своих норм и концептов в их первоначальной форме, принадлежность к которым когда-то служило национальной идентичности. Однако сама суть постмодернизма противоречит такой парадигме, потому он существует в Китае в весьма усечённой форме.

Куда лучше обстоят дела с постмодернизмом в китайской литературе и искусстве. По этой тематике можно даже найти статьи на русском языке. Свобода художника и литератора не определяется какой-то организацией и он, в принципе, волен писать что захочет и как захочет, отсюда прогресс постмодернистских тенденций в современном изобразительном искусстве и прозе в Китае. Свободный художник и его ремесло слишком своевольны и требовательны к условиям, потому не приемлют контроля. Здесь, наверно, пока единственным ограничением остаётся политическая тематика.

Неразвитость аналитики я связываю с её спецификой, а также особенностью развития философии в Китае. Я не считаю, что китайская философия не развивала логики или вовсе была «нелогичной», просто разработки теорий логики почти целиком относятся к древнекитайской философии. Поэтому сейчас после стольких столетий вновь возвращаться в эту область ей сложно и непривычно. Дело тут совсем не в том, что китайское мышление нелогично – с этим там всё в порядке, ничем таким оно не отличается. У китайских студентов, например, дела и с математикой, и с логикой обстоят отлично, даже если на первых порах у них бывают проблемы с логическими законами (из-за новизны и необычности), они быстро схватывают и втягиваются. Китайское мышление привыкло действовать по правилам. Иногда, даже слишком жёстким, что провоцирует их нарушение.

Во всяком случае, китайские преподаватели активно знакомятся с аналитической философией. Если сегодня Дж. Сёрль напечатал статью, завтра китаец её прочитает – они знают откуда ветер дует, знают и признают, что нужно учиться у лучших. Потому возможен вариант, что в будущем и в Китае появится своя аналитическая традиция. Правда, как и всегда в Китае, это будет китайская версия, с китайской спецификой.

В последние годы заметен особый интерес китайских коллег к феноменологии и герменевтике. Ранее эти два направления изучались в Гонконге и Тайване, но сейчас и континентальный Китай подключился к их исследованию. В Китае можно найти несколько центров, занимающихся такими исследованиями. С одной стороны, феноменология и герменевтика привносят с собой новизну в китайскую философию, с другой, текстология, внимание к тексту и сам текст в китайской культуре имели громадное значение. Возможно, что у этих двух европейских направлений на китайской почве откроется второе дыхание, по крайней мере, для такой перспективы есть свои основания.

- Какова роль дисциплины "история философии" в системе философского образования. У нас она долгое время считалась (и в «нормальных» вузах) пока еще считается базовой, фундаментальной. А как в Китае?

Несмотря на то, что кафедр истории философии в Китае я не встречал, роль этой дисциплины будет первостепенной всегда и везде. Существуют предметы вроде «Истории западной философии» или иные, содержание которых рассматривается в исторической ретроспективе. Вне зависимости от места и времени «история философии» – это то, что связывает всю философию воедино. Сколько бы вы не занимались философией, вы всегда уходите в её историю и без неё не представляется возможным понять саму философию. Именно поэтому Х.Г. Гадамер заявлял, что «...при понимании текстов великих философ постигается истина, недостижимая никаким другим путём».

Не надо забывать и о двух других основных причинах укоренённости «истории философии» в философское образование и философию в Китае. Первая заключается в том, что многое, в том числе и система образования, было заимствовано китайцами в советское время. Поскольку у нас «истории философии» придавали исключительное значение, постольку это остаётся и поныне в Китае. Вторая причина исходит из особенностей китайского мировоззрения. Китайская культура с большой натяжкой может так называться, по существу, это набор множества различных культур на территории современного Китая, объединённых одним понятием. Эти культуры сильно отличаются и связаны больше внешним обстоятельствами, чем внутренним подобием и родством. Отсюда непрекращающиеся попытки насильно связать все государства и цивилизации, бывшие когда-то на территории Китая, одной исторической линией развития. При этом игнорируется инородность элементов многих государств, культур и традиций. Потому и появляются якобы научно доказанные теории о непрерывном развитии государственности Китая на протяжении 5000 лет, единстве и однородности китайской культуры и другие мифологемы, которые к реальности не имеют никакого отношения. Однако они выполняют свою роль связующего звена и дают ощущение единого исторического пространства. Без этой чрезвычайно сильной историчности китайского мировоззрения конфуцианство вряд ли бы смогло и сегодня оставаться на первых ролях.

- Есть ли в школах предмет "Философия", или аналог нашего "Обществоведения"?

- Да, есть. Нечто похожее на «Обществознание».

- Кто самый авторитетный философ в Китае (из прошлого)?

Если когда-нибудь Конфуций перестанет играть ту роль, которую он играет сейчас в Китае, то это событие станет эпохальным. Очень многое должно измениться для этого, но в обозримом будущем такие трансформации не предвидятся. Пока что, почти в каждом университетском городке есть памятник Конфуцию, в каждой голове – по 10 его цитат – всё это походит на массовое зомбирование. Возможно, для Китая было бы полезнее отказаться на какое-то время от такого почитания, но массы консервативны, они боятся потерять идентичность, общий центр, вокруг которого все вертятся. Всё это печально и не современно, скорее тянет Китай назад, чем толкает вперёд. Но это признак всех авторитарных и тоталитарных государств – ничего не поделаешь.

- Кто самый авторитетный философ в Китае из современников?

С современной философией ситуация сложная. Во-первых, если Конфуций значимая фигура и для Гонконга, и для Макао, и для Тайваня, то среди современников такого нет. Для современной ему эпохи Конфуций тоже не был единственным авторитетом, скорее наоборот. Кроме того, политические системы континентального Китая и трёх вышеназванных территорий различны, потому и авторитеты у них разные.

Во-вторых, непонятно как оценивать маоизм: как идеологию или как философию? Это непростой вопрос. Ведь если считать маоизм одним из новых течений марксизма, что тогда получается, Мао Цзэдун – философ? Тогда он и будет самым авторитетным в КНР, даже на последнем съезде КПК было решено не отказываться от его идей, более того, некоторые тренды говорят об их ренессансе. А в некоторых работах по философии можно встретить (первой!) ссылки на Цзян Цзэминя, бывшего председателя КНР, это несколько напоминает обязательные ссылки на классиков марксизма в советское время. В общем, положение остаётся многосложным.

Мне кажется, нужно стараться избегать политизации философии и не относить к философам всех, кто занимался интеллектуальной деятельностью на высоком уровне. По-моему, это совершенно бесперспективная затея, от которой больше неразберихи, чем определённости и ясности. Поэтому, если уйти от сложных, тонких и противоречивых моментов и сосредоточиться на общепризнанных философах, то можно выделить две фигуры, которые оказали значительное влияние в XX в. и остаются авторитетами сейчас. Для континентального Китая это Фэн Юлань (1895-1990) как представитель нового конфуцианства, пытавшегося соединить в своём учении положения конфуцианства и марксизма. Для Тайваня – Ху Ши (1891-1962) – ученик Джона Дьюи и прагматик, поклонник западной культуры, создавший оригинальное учение, постоянно критикуемое как марксистами, так и консервативными конфуциацами.

- Назовите наиболее популярных среди китайцев западных философов.

Не то чтобы китайцы не знают западных философов, просто прошлое с тотальным господством марксизма даёт о себе знать и в настоящее время, потому самыми популярной остаётся «святая» троица марксистской философии: К. Маркс, Ф. Энгельс и Г.В.Ф. Гегель. В последнее время китайцы уделяют особое внимание европейской, американской и древнегреческой традиции, но любой её представитель много проигрывает в популярности этим трём. Можно только сказать, что арабская философия ещё меньше известна и изучается не на должном уровне.

- На что больше ориентированы китайские философы (преподаватели) - на Штаты или Европу?

- Китайцы хорошо чувствуют конъюнктуру. Это не значит, что они беспринципные приспособленцы, просто в них хорошо развиты чувство лидера и чувство конкуренции. Они признают первенство американцев в современных философских исследованиях, поэтому стараются на них равняться. При этом они хорошо знакомы с положением дел в Европе. Однако если многие великие философы постмодернисты уже ушли в мир иной, а вместе с ними уходит и былой интерес к постмодерну, то аналитическая философия пока живее живых. С другой стороны, влияние постмодернизма в современной китайской философии ещё можно ощутить, а вот с аналитикой картина менее радужная. Здесь во многом сказываются особенности трёх философских традиций: аналитической, постмодерна и, собственно, китайской. Аналитическая философия потому так и называется, что требует определённого склада ума, слишком уж отличного от китайского, как он есть сейчас. Поэтому синтез постмодернизма и китайской философии в лице нового конфуцианства куда более органичен. К тому же, аналитическая философия достаточно новое явление для Китая, но через заимствование американской системы образования она всё больше внедряется в китайские философские круги.

- Ваш любимый китайский философ?

Трудно назвать кого-то одного. Я занимался и продолжаю заниматься Сюнь-цзы (ок. 313 – ок. 238 гг. до н. э.), занимался и продолжаю заниматься Ян Чжу (между 440 и 334 гг. до н. э.). Мне также импонирует философская позиция «школы имён» (мин цзя) или, как её ещё называют школы софистов и логиков, её критичность, попытка посмотреть на мир с другого угла зрения и то, как она ставила в тупик самых прославленных философов своего времени. В том числе ученика Сюнь-цзы, легиста («школа закона») Хань Фэй-цзы (288 — 233 гг. до н. э.), который также был силён в логике, но абсолютно не понимал философских идей «школы имён». При этом его мысли и сегодня не лишены эвристики, безумно интересны, но плохо изучены и мало популярны у нас, возможно, из-за того, что его трактат так и не переведён полностью. То же самое можно сказать о Гао-цзы (IV в. до н.э.), мыслители от которого осталось всего несколько строчек в произведении другого автора, но философская позиция которого, дала начало дискуссии о доброй и/или злой природе человека.

По-видимому, философия Ян Чжу мне всё же ближе. Она более взвешенная и сложная, что обрекло её на постоянную критику, осуждения и неправильное понимание. Вместе с тем, она стала поворотным моментом, точкой невозврата для китайской философии. Именно с неё начинается философия природы человека в Древнем Китае. Мне представляется, что посредством философии Ян Чжу, благодаря её энциклопедизму и тесным отношениям с другими школами, легче понять китайскую философию вообще, её генезис. К тому же его высокий рационализм, гуманизм и тотальная антропоцентричность философии кажутся мне очень современными и эвристичными.

- Какую мысль (идею) из его творчества Вы считаете наиболее актуальной (интересной)?

На мой взгляд, самая важная идея творчества Ян Чжу – идея наивысшей ценности Человека. Ни у одного другого китайского философа я не отмечал такого пристального, вкрадчивого и «заботливого» внимания к человеку. Думаю, что это не столь тривиальная и избитая мысль как может показаться. Да, на каждом углу можно услышать о человеке как высшей ценности, но так ли это на самом деле? Не уверен. Даже те, кто заявляют об этом, в большинстве случаев, понятия не имеют о чём говорят – они попросту транслируют эту мысль, а её нужно прожить, прочувствовать. Потому они сами совершенно не следуют своим моральным правилам. Это предмет такого рода, что требует постоянного задавания. Для Ян Чжу вопрос о человеке, о его природе – непреходящий и принципиальный вопрос, без разрешения которого человек не может существовать как человек. Если ты не отвечаешь сам себе на вопрос «кто ты?», то, как кто ты существуешь? Человек – единственный объект во Вселенной, из известных нам, который сам полагает себя в мир, его путь задаётся им самим. Животным, в каком-то смысле легче, они полагаются на силу природы, силу инстинктов. Человек не может так поступить, поскольку он изначально не предзадан. Очень удачно это показано в трудах выдающегося психолога П.Я. Гальперина: как в результате антропогенеза изменился человек, как он формирует свою умственную деятельность. Всмотритесь внимательно, любой, кто не задумывается, кто не ставит вопрос о себе – не живёт, он постепенно разрушает самого себя. Именно поэтому Ян Чжу говорит, что человек может опираться только на Разум, который ценность Человека и его цельность ставит выше всего.

В полемике с конфуцианцами, даосами и моистами он презрительно и с насмешкой высказывается об их учениях. По его мнению, эти школы рассматривают человека как орудие для определённых целей, но не как самоценное существо с его собственной, отличной от других природой. Те же конфуцианцы больше озабочены идеей создания государства с жёсткой иерархией, где у каждого своя фиксированная роль, но определяет эту роль не природа человека, а концепция государства. Таким образом под видом благого дела человеку предлагают суррогаты. В наше время число подобных суррогатов только увеличилось. Это, в частности, великолепно описано Э. Фроммом в «Бегстве от свободы». Сегодня рационализм – это признак дурного тона, а для Ян Чжу это естественная установка, которая только может быть у Человека.

- Сочинение какого китайского философа Вы посоветовали бы прочитать своим коллегам?

Проще сказать с чего точно не надо начинать своё ознакомление с китайской философией. Я бы не советовал читать известных всем Конфуция и его ближайших учеников вплоть до Мэн-цзы – после этого многим ничего читать не захочется, в особенности после Конфуция. Там ведь ничего непонятно: ни структуры, ни развёрнутого текста, ни логики… «Учитель сказал…» – и всё. Для неподготовленных это что-то сродни потока сознания. Чтобы это понять, нужно обладать определённым уровнем предварительной подготовки. Даже Мэн-цзы будет труден, хотя там уже цельный текст, а не набор цитат. Понимаете, по первым конфуцианцам даже древнекитайский учить нельзя – не видно связи между предложениями, нет цельного текста, синтаксис на нуле, а грамматика – это ядро языка, отсюда сложность для понимания. И это я говорю только про уровень языка, в философском плане придётся прочитать массу литературы, чтобы понять о чём, в конце концов, хочет нам поведать Конфуций. Без этого между нами пропасть – то, что было понятно современникам Учителя, нам не понять – контекст не тот, они жили совсем другой жизнью и другим воздухом дышали и всё это «изъято» из текста. Читатель должен сам вносить недостающие, но современный любитель философского чтения просто неспособен его привнести. Та же проблема с «Дао дэ цзином» Лао-цзы. Это между прочим одна из причин почему некоторые отказывают китайской философии в статусе философии – они видят только «Учитель сказал», а всё что за этим для них скрыто вековой пылью. Поэтому для них это морализаторство и только. Такая же участь ждала бы и первых древнегреческих философов, если бы не длительная традиция комментирования, цитирования и разбора их учений. Первые полные философские сочинения, не фрагменты, а именно цельные труды – это работы Платона, до этого только осколки великих умов.

Меня часто спрашивают: «Почему «Ле-цзы» или «Сюнь-цзы», или «Хань фэй-цзы», или, в меньшей степени, «Чжуан-цзы»? Почему именно эти произведения?» Да всё по той же причине – это связные тексты. Конечно, какие-то больше («Сюнь-цзы» и «Хань фэй-цзы»), какие-то меньше (даосские тексты всегда немного «туманны»), но их легче читать, а главное легче понимать. Сюнь-цзы и Хань фэй-цзы, написавшие одноимённые трактаты, занимались логикой и были энциклопедистами, отсюда внутренняя стройность их произведений и выверенность предложений и аргументации – читать их одно удовольствие. Другое дело, что их трактаты переведены не полностью. Однако в их трудах можно встретить идеи других школ, что даёт «объёмность» представлениям о китайской философии того времени, а контекст во многом включён в само произведение, что также облегчает чтение и понимание.

Из вышесказанного мной можно заключить, что для некитаеведов легче читать произведения современной философии, но и они мало переводились, да и с их ценностью ещё не всё ясно – нужно время. Есть, скажем, замечательное произведение Бо Яна «Этот мерзкий китаец», но оно также не переведено, да и автор, скорее, публицист, литератор или психолог, чем философ, но в своём беспристрастном анализе он просто неотразим и прекрасен. Его работы – образец высококлассной прозы. С современными трактатами, безусловно, тоже можно промахнуться. Иногда они сложны, кроме того, они всё равно часть иной культуры и это всегда будет барьером, но, в целом, они ближе к нам. Одна из причин этого – влияние западной философии и вообще заимствования с Запада. Что касается китаистов, то тут всё зависит только от их способностей, ведь, в принципе, любое значимое произведение значимого философа стоит того, чтобы его прочли.

- Сочинение какого китайского философа Вы посоветовали бы прочитать нашему высшему руководству, занятого модернизацией России?

А зачем им читать? Они и так всё знают. Видите ли, в нашем жёстко и вертикально структурированном обществе, где каждый на своей должности – царь для нижестоящего и холоп для вышестоящего, все советы бессмысленны, более того, они опасны. Их либо воспринимают как некое неуместное отсчитывание, либо неправильно воспринимают и выходит не то, что задумывалось, либо вообще не воспринимают, что чаще всего. Кто я такой, чтобы давать советы бывшим необразованным студентам, ПТУшникам или просто недорослям? Они считают, что уже всё знают, они познали смысл бытия. Что ж, прекрасно, оставим их в этой замечательной стране молочных рек и кисельных берегов. Они настолько мудры, что советовать что-то им просто нелепо. Ты ещё не посоветовал им книгу, а они уже готовы о ней рассуждать, они могут вести беседу обо всём, даже о том, чего они не знают.

Что можно дать почитать Швондерам и Шариковым после Энгельса и Каутского, какой совет можно им дать? Только, чтобы они били себя по затылку по утрам вместо физзарядки, пока не выбьют все свои галлюцинации, тогда, может быть, и будет смысл взяться за чтение. Но даже сама попытка давать советы в настоящий момент выглядит бессмысленной, нелепой и смешной.

Сейчас им ничего не нужно и модернизацией они не заняты – они заняты тем, чтобы всё было гладко, а модернизации всегда шероховаты. В России всегда говорят о наличии громадных и прекрасных перспектив, но все эти перспективы, скорее, обращены в прошлое, чем направлены в будущее – Россия живёт прошлым, она пропитана его духом, который душит её и не даёт развиваться. Перспективы России – это

 ретроспективы, это пережёвывание прошлых побед и заслуг, надежды сделать что-то на старом багаже. Ни одна модернизация, ни одна серьёзная реформа, попытка что-то изменить не была завершена до конца. Ни законодательные инициативы в эпоху средневековья по созданию парламента, ни передача власти от Ивана III к прогрессивному, неконсервативному поколению его сына Ивана Молодого, ни петровские реформы, ни реформы Александра II, ни косыгинские, ни горбачёвские реформы – продолжать можно до бесконечности – ничто не было доведено до логического конца. Почти 30 лет перестройке, а мы всё никак не можем перестроиться, и, боюсь, в ближайшее время ожидать этого не стоит.

- Известна ли в Китае российская философия?

В какой-то степени. Можно отметить три типа российской философии известной в Китае. Первый – марксизм. За время нашего «братства» марксизм-ленинизм настолько проник в китайские интеллектуальные круги, что до сих пор часто можно встретить ссылки на работы Владимира Ильича – он по-прежнему самый известный, авторитетный и популярный российский мыслитель. Даже просто как историческая личность он известен если не всем, то многим, даже среди молодёжи.

Второй тип условно можно назвать философией морали. В Китае сохраняется относительный интерес к русской литературе. В книжных магазинах можно найти переводы Пушкина, Лермонтова, Достоевского,  Толстого,  Чехова. Как это не удивительно до сих пор героем считается забытый у нас Павка Корчагин Н. А. Островского (1904-1936). Чаще всего к литераторам-философам, философам-моралистам относят Достоевского и Толстого, их идеи хорошо известны в Китае, да и не только в нём.

Третий тип – это философы известные в основном специалистам в отдельных областях. К примеру, в связи с ростом социологических исследований и развитием социологии в Китае вырос интерес к Питириму Сорокину. Очевидно, что он больше социолог и известен благодаря своим социологическим работам, особенно созданных на Западе, но, так или иначе, китайское научное сообщество активно занимается им и ссылается на его работы. Ещё больше меня удивила известность российского востоковеда Ф.И. Щербатского (1866-1942). Я встречал ссылки на его исследования и концепции в трудах американских синологов, но китайский буддологи также прекрасно с ним знакомы и отдают ему дань почтения и уважения. По общему мнению, он считается крупнейшим российским специалистом по буддизму. Вполне возможно, что существуют и другие мыслители, общепризнанные в Китае. Современное положение российской философии, да и России вообще, им практически не знакомо, может это и к лучшему, хотя они активно об этом расспрашивают нас.

- Каково отношение китайцев к советской философии: чтимое наследие, или нечто бывшее и сегодня никчемное?

Китайцы вряд ли будут когда-то относиться к советской философии как к чему-то никчёмному – это часть их истории, а к ней у них особенное, трепетное отношение. Не в их характере смешивать с грязью прошлое, это ведь их прошлое. Поэтому я не знаю что должно произойти, чтобы они стали так относиться к советской школе. К тому же, марксизм из Китая никуда не уходил и остаётся на ведущих ролях не только в университетах, но и в политике. Другое дело, что китайцы уже не могут обратиться к советскому опыту, как опыту старшего брата, который обладает знаниями применимыми для обновления китайского марксизма. Нельзя сказать, что китайский марксизм ушёл далеко вперёд, но он, по крайней мере, развивается, не стоит на месте. А для своего перерождения всё больше пользуется идеями китайской философии.

- Что из системы подготовки философских кадров в Китае можно было бы нам позаимствовать?

Организацию и культуру управления. Конечно, и в Китае есть свои пробелы и недоработки в системе, есть свои лидеры и аутсайдеры, но, в общем и целом, организация практически всего в сфере образования на порядок выше, чем у нас. Не последнюю роль в этом играет цель создать что-то значимое и нужное, вместо наших потёмкинских деревень. Если в Китае ставят какую-то цель, то стараются её достичь, а не заниматься лицемерным приукрашиванием и сглаживанием. Кому это нужно, кому это выгодно? Только тем, кто занимает соответствующие посты, но не хочет выполнять работу, соответствующую должности.

В Китае намного проще обстоит дело с формальностями. Сейчас это болезнь почти всех университетов мира, но она не является неизлечимой, и Китай доказывает это. Нам можно многому у них научиться, но я не вижу людей желающих это делать. Всё больше броских фраз, всё меньше реальных дел. Студенты всё больше погружены в какой-то бесконечный ворох социальных, бумажных и прочих проблем, который отвлекает от их главной деятельности – учёбы. Всем этими проблемами должны заниматься те, кто получает за это деньги, а не студенты. Преподаватели и администрация, в свою очередь, тоже жалуются студентам на подобные трудности. Но какое мне дело, как студенту, до их проблем, какое отношение я к ним имею? Что, если на них нажимают сверху, они тут же получают право давить на студента? Идите и разбирайтесь с теми, кто на вас давит, кто поступает с вами, по-вашему мнению, несправедливо. Взрослые люди, а ведут себя хуже детей – парадокс!

Каково наше госуправление, таково и управление в области образования на всех его уровнях – каковы сами, таковы и сани. Управление – это система, а она организуется единообразно. Потому в Китае царит организация и культура управления, а у нас – дезорганизация и бескультурье. В Китае ректор сам спрашивает нас о том, что нам понравилось, а что нет, какие проблемы у нас есть, чем нам нужно помочь, а в России к ректорам и деканам не попасть, а если и попадёшь, то диалога не получиться – один сплошной монолог. Почему? Да потому что в России верхи всё знают, а низы невежественны. Что их спрашивать? Поэтому все хотят быть управленцами, быть наверху – только будучи там можно считаться всезнающим, царить и парить над всеми, смотря свысока на всех, кто внизу. И это не только советская традиция, позиция «жираф большой – ему видней» уходит корнями вглубь нашей истории. До тех пор, пока эта проблема решена не будет, никакого стоящего образования в России построить не удастся.

- Где предпочитают проводить время студенты, готовясь к занятиям - в библиотеке, или в сети?

В библиотеках. В этом явлении есть плюсы и минусы, а также множество причин стимулирующих его. Во-первых, традиция. Раньше кроме книг неоткуда было достать нужную информацию. Сейчас есть сеть, но там не всё найдёшь и не всё бесплатно. К тому же китайские библиотеки в отличие от наших не «сдулись», они, как и раньше, являются центрами знаний и информации. Да и сервис там намного благожелательнее, воспитаннее и ответственнее российского. Меньше грубости и хамства, из-за которого в российскую библиотеку и заходить-то не хочется. Мало того, что у нас могут на тебя помойное ведро вылить, так ещё и книгу днём с огнём не сыщешь.

Во-вторых, народонаселение. Когда в комнатах по 8 человек, а сами по себе китайцы очень шумные, если их не приструнить, то условия для занятий становятся невыносимыми.

В-третьих, китайский интернет. Сайты настолько плохо организованы, настолько нелепы и кричащи, что найти на них нужное порой бывает чрезвычайно сложно. Часто ловишь себя на мысли, что сайт сделан не с какой-то функцией, а для эстетического наслаждения, причём для людей с довольно странным вкусом.

- Где студент больше «загружен» в процессе подготовки – в России или в Китае?

В Китае «загруженность» всё же больше. Ортодоксальная конфуцианская традиция требует всё зубрить и в виде цитат выдавать преподавателю, от такого цитирования некоторые профессора просто-таки «тают». Часто ранним утром на территории студгородка можно заметить таких зубрил, иногда они собираются в парках и декламируют что-нибудь из классики, некоторые из них ещё по вечерам под уличными фонарями можно встретить. При этом предметов у них примерно столько же, правда, есть обязательная общественная нагрузка. В целом, не выглядит современный китайский студент счастливым, хотя часто он сам себя накачивает, но внешнее давление тоже велико.

- Отличается ли формат лекций и семинаров от наших?

В бакалавриате скорее нет, чем да. В магистратуре отличия есть. В Китае тоже озабочены новой для них системой образования. Когда-то всё было как в Советском союзе, а теперь 4 года бакалавриата, 3 – магистратуры и 3 – для получения PhD. Скоро планируются новые изменения: Китай вслед за Тайванем будет учиться по «бразильской системе» (то бишь американской) – 4 + 2 + 4.

В связи с этими реформами, постоянно поднимается вопрос о цели и задачах магистратуры. Пока сходятся во мнениях, что магистр – это, прежде всего исследователь, который должен сам учиться получать новые знания, а не пассивно их воспринимать. Поэтому лекции и семинары в китайской философской магистратуре не имеют чётких границ и переходят друг в друга. Лекции в чистом виде, за редким исключением, почти отсутствуют.

Практикуются лекции с обсуждением некоторых проблем, во время которого магистранты задают вопросы преподавателю. Занятия могут быть выстроены как своего рода чтения. К примеру, по «Философской текстологии» на основе древних конфуцианских текстов, написанных на древнекитайском, изучается древнее конфуцианство. Преподаватель читает текст и объясняет его, если возникают какие-то вопросы, происходит обсуждение. Иногда, некоторые сложные моменты, тяжело интерпретируемые, отдаются преподавателем на откуп студентам, которые высказывают своё видение смысла данного отрывка. Нечто подобное можно увидеть на «Ицзинистике», только читают студенты, а не преподаватель. На занятиях по этому предмету проводят эксперименты, связанные с древними гадательными практиками на палочках. Или, скажем, по предмету «Западная философия: истина и метод» профессор берёт книгу Решёра на английском и параллельно тому, как вы читаете её дома, рассказывает о ней на занятиях. Порой по некоторым главам выступают сами студенты, каждое занятие дискуссии по прочитанному и сказанному с выходом на современность и настоящее положение дел. Всё это, несмотря на то, что название предмета намного шире книги Решёра, однако через неё получается много лучше понять западную истину и метод, чем через обзор всей западной философии, начиная с Нового времени.

В общем и целом, китайские преподаватели более свободны в форме и содержании занятий, чем российские – это их вотчина, но, вместе с тем, отсебятину от них услышишь в последнюю очередь. Никому и в голову не придёт превратить общий курс по современным проблемам философии в курс имени себя, проблемам, которыми занимаешься ты сам и только ты считаешь актуальными. Там не терпят самолюбования. Парадоксально, но меньший контроль администрации приводит к большему самоконтролю. С другой стороны, для нас было дико, когда преподаватель сам устанавливал не только время начала и конца занятий, но и их продолжительность. Были заявлены 4 урока по 45 минут с 3 перерывами, а в итоге мы просидели одну пару длинной в 2 часа 30 минут без перерыва. Но чаще всего всё же первая пара длится примерно 1 час 30 минут, потом 10-ти минутный перерыв, а затем вторая пара продолжительностью около часа. Официальное начало занятий в 8-00, но редко кто начинает так рано, самое раннее – 8-30. И никакая администрация за это выговоры и выволочки не устраивает.

- Что из нашей системы подготовки кадров можно было бы посоветовать китайским коллегам (преподавателям, студентам)?

Больше свободы и меньше страха перед ней. Не скажу, что у нас с этим всё в порядке, но в Китае это отчётливо чувствуется. Во-первых, нет свободы отношений преподавателя и студента. Дистанция между ними огромна и, самое главное, непреодолима. Обучение по принципу я говорю, ты слушаешь – это даже не прошлый век, это дикость. Установка преподаватель – бог знаний, студент – ничего не понимает, глупа и не продуктивна. Научно доказано, что так человек может запомнить не более 20% информации. Спрашивается: «Кому вообще это нужно?» Тратить свои деньги, время, силы, здоровье, нервы на это – просто абсурд. Я согласен с тем, что в Китае преподаватель никогда не упивается своей властью, как это иногда бывает у нас, но всё же такие железные рамки не идут на пользу китайскому образованию. Студенты конкурентоспособны от силы только на внутреннем рынке, для внешнего мира они асоциальны, не креативны и не способны анализировать информацию.

Во-вторых, нет свободы обучения. Обучение – это зубрение. Таков девиз китайского образования. И сам процесс обучения, и его контроль (экзамены и тесты) состоят в том, что студент должен выучивать огромные тексты без всякого осмысления и понимания. В результате, они забываются уже на следующий день за ненадобностью. Самое удивительное, некоторые преподаватели действительно свято верят, что только так можно научить человека чему-нибудь. Их так учили, их дедушек так учили и прадедушек тоже. Только вот чем они известны, насколько они хороши, чтобы соревноваться с представителями других стран? Я очень сомневаюсь в качестве и перспективах такого образования. Китайские студенты, в свою очередь, стонут, но терпят такое положение дел. Потому будущее видится очень и очень похожим на настоящее – нет серьёзного запроса не перемены.

В-третьих, больше творчества. Нужно больше писать, работать над текстом, работать над собой – только так можно как-то развить свои способности. Без ежедневной практики – нет профессионального роста. Что человек без работы?.. Мы работаем с идеями, но идеи должны обрести форму, чтобы не исчезнуть бесследно, не уйти в небытие. Текст – форма для наших идей, в него их и надо отливать. Я не вижу других методов для прогресса в своей области.

В-четвёртых, человек отличается своей речью, только он может произносить осмысленную речь и в этом надо упражняться. На занятиях в Китае такого тренинга нет, студенты больше слушают, чем спрашивают и говорят. Это абсолютно не правильно. Если не проговаривать мысль, не обтачивать свои мозги о мозги других, то о каком развитии может идти речь. Диалог должен быть всегда, без него нельзя чувствовать другого, теряется контакт, пропадает взаимосвязь и взаимопонимание.

- Каковы особенности китайской научной жизни, как проходят философские конференции в Китае?

Самое подходящее определение для китайской научной жизни – насыщенная. Конференции по философии проходят каждую неделю, а порой, по несколько за неделю. Тематика очень разнообразная, но вместе с тем очень конкретная и явно философская, потому создаётся впечатление, что форма проведения и отношение к конференциям более серьёзное и ответственное, причём, не только со стороны преподавателей, но и со стороны студентов. Никого заманивать и заставлять приходить ни на какую конференцию не надо – и так собирается полный зал, в котором, часто, не увидишь лиц иностранных студентов – они, видимо, заняты другими важными делами. Помимо активности студентов и преподавателей, а также чёткой грани между нашими симпозиумами, «собраниями 48-го ликёроводочного завода» и китайскими научными конференциями, в плане их статуса и значимости, можно выделить ещё несколько важных моментов.

Я уже сказал о тематике, т.к. не замечал в Китае свойственной нам особенности намеренно актуализировать тему через её политизацию или идеологизацию. Это, во-первых, придаёт научному собранию оттенок политического митинга, во-вторых, отодвигает философию на второй, а то и на третий план и, в-третьих, темы настолько абстрактны, что высказаться может кто угодно о чём угодно. Отсюда соответствующее отношение к подобного рода симпозиумам. Даже если они в названии имеют слово «современный», по сути, как методологически, так и содержательно, они относятся к совсем другой эпохе, которая давно прошла, но от её болезней нам сложно избавиться. Просто дав конференции тему: «Актуальные проблемы этики», актуальной её не сделаешь, нужны новые методы, новое содержание, новый взгляд, а с ними у нас гигантские проблемы – делают-то всё люди с сомнительным прошлым, с сомнительными взглядами, которые не соответствуют настоящему времени – они до сих пор живут прошлым и в прошлом. Положим, в Китае проводят научные конференции по марксизму, но какие они, каковы их темы? «Насколько далёк от нас постмарксизм?», «Трансформации философии марксизма в новом веке» и т. п., но ни как не «Воспитание толерантности – профилактика экстремизма», «Диалоги в пространстве культуры» или что-нибудь из серии «Модернизация и философия» – это скорее идеологические установки и политический заказ, чем научная деятельность. «Это то, что во время службы в Советской Армии называлось ИБД (имитация бурной деятельности)». Неудивительно, ведь всем этим верховодит тот самый человек советского типа – та эпоха многому их научила. В Китае занимаются конкретными философскими исследованиями, да с выходом на современность, но на основе определённого материала, а не наоборот. Мультикультурализмом, кросскультурностью и толерантностью бредит только морально устаревшие и слабые, в этом отношении, Европа и Америка – они не могут решить своих культурных проблем и прогибаются под их тяжестью, а «третий мир» не хочет жить по этим правилам и Китай тоже. Поэтому там не задумываются об этом, такие темы им чужды.

Вся эта вакханалия началась достаточно давно, помню ещё когда я учился в школе на конкурсе выигрывали рефераты по реформаторам, модернизаторам и объединителям. И что мы получили сейчас? Ценность работ определяется тем, насколько она актуальна (читай близка к политической и идеологической конъюнктуре), также как ценность преподавателя – научной степенью и числом публикаций, а степень самих публикаций – цитируемостью. Понятно, что этот процесс затронул не только нас, но не надо врать и говорить как в советское время, что у них там, на Западе, ещё хуже. Даже если бы это было так, нас это никак не обеляет, наоборот, это сродни умыванию грязью. Наука в таких реалиях нормально развиваться не может, только нахлебники и паразиты. Денег много, но они уходят в никуда, они банально не работают на нас.

Не могу сказать, что у китайских конференций нет минусов – это не так. Наряду с отлично организованными как по форме (технически и переводчески), так и по содержанию, совместными форумами китайских, корейских и японских коллег бывают и не очень удачные. Кроме того, тон и манера обсуждений и вопросов после выступления докладчика вызвали бы удивления у многих российских коллег, если не у всех. Помнится, как-то после доклада по теме смерти в конфуцианстве профессора из Германии, встал один китайский студент и сказал, что не нужно скрывать от иностранца истины Конфуция, надо поведать ему их, а то он, мол, их не знает, а рассуждает о концепции смерти в конфуцианстве. Дальше он процитировал Конфуция, как бы в подтверждение своих слов, и ещё что-то в этом же ключе. В это же время рядом со мной другой китаец, видимо, недовольный выступлением первого, нервно ходил кругами и бормотал что-то не очень разборчивое, но в чём явно слышалось негодование. Впервые увидев такое, не знаешь то ли смеяться над глупостью зарвавшегося студента, то ли жалеть стойко принявшего на себя удар профессора, то ли развести руками – таков Китай и в этом спектакле выразился весь его китайский дух. Дело ведь не только в этом студенте, он научился этому от своих преподавателей, которые в Китае действительно заядлые спорщики – готовы спорить обо всём, причём, таким же безобразным способом. Сложно описать круг конкретных причин этого шоу. Тут и общий невысокий уровень культуры, позволяющий так поступать, и пристрастие спорить в обыденной жизни, и претенциозность, устойчивая и навязчивая мысль о том, что иностранец никогда не поймёт Китай, и непонимание сути научного спора, подмена его спором с уличным торговцем, и, наконец, чрезмерно личное отношение к происходящему, которое превращает науку в вендетту по политическим, идеологическим или просто личным мотивам. Таким образом, тот изъян, о котором я упомянул в отношении российской науки, пусть и по-другому, в иных ситуациях проявляющий себя, присутствует и в Китае. Наука так же смешивается с тем, от чего она должна находиться за тридевять земель.

- Есть ли какие-то отличия китайского профессорско-преподавательского состава от российского? Каков он образ китайского преподавателя философии?

Он разный, имеющий свою специфику. Один для иностранных студентов, другой для китайских. Есть чисто внешние отличия: явная дистанция между студентом и преподавателем, большая свобода в рамках своего предмета, меньше активных связей внутри коллектива преподавателей. Дикостью было для нас преподавание не на общепринятом китайском, а на диалекте, когда поначалу даже китайцы ничего не понимали, не говоря уже о нас. Китайцы часто утверждают, что заграницей преподаватели не помогают, не заботятся о студентах. Такие мнения можно встретить даже в учебных текстах по китайскому языку, что уже больше похоже на промывку мозгов, чем на правду. Не думаю, что в этом аспекте есть какие-то существенные различия. Китайцы обращают особое внимание на ритуал общения, мы – нет, за китайскими церемониями часто ничего не стоит. Улыбка – это только улыбка и ничего больше. К тому же, китайцы любят сравнивать и искать недостатки у других, превознося себя. Вот к иностранным студентам они действительно относятся хорошо – это общеизвестно.

Мне, в общем и целом, повезло с теми, кто нам преподавал. В плане китайской философии я прошёл хорошую школу, особенно по даосизму, который ввёл Дэн Ляньхэ. Отличное знание предмета сочеталось с чёткими представлениями о философии и о принципиальной разнице между даосизмом как религией и как философией. Последнего, как я уже не раз говорил, китайским преподавателям очень недостаёт, как впрочем, и российским коллегам-китаистам. В любом случае, даже учитывая все минусы, в России я всё равно приобрёл меньше знаний в области китайской философии, чем в Китае. Та же западная философия последних 50-ти лет там преподаётся на поразительном уровне, нас такому не учили, не было такого пристального внимания к аналитической философии, да и к постмодернизму, а в Китае все в курсе событий, держат руку на пульсе. Это одно из самых удивительных открытий. Ректор Лю Цзе, который вёл у нас этот предмет, восхищал не только знаниями, не только пониманием своего дела и даже не столько тем, что приносил нам последние статьи А. Бадью и Дж. Сёрля, но своим мировоззрением. Было странно встретить там человека, столь продвинутого в методологии преподавания и трансформации университета, следовании духу времени и желании отказаться от старых неработающих теорий и методов и принимать, пусть чужие, но действенные, пробивные. Другого мы ожидали от коммунистического государства… Буддизм преподавался на не менее высоком философском уровне, несмотря на всю скромность преподавателя. У нас ведь как дело обстоит с религиоведением и философией религии, в лучшем случае это помпезный рассказ об истории религий, в худшем – богословие, как уже происходит в школах и в некоторых ВУЗах. В Китае преподаватель никого обращать в свою веру не собирается и великую истину глаголать тоже не будет, он просто занимается философским, научным, аналитическим анализом своего предмета. У нас был философский срез – и выполнен он был замечательно – никогда я глубже не понимал буддизм, как на тех занятиях. Преподаватель не был никаким монахом, но был очень хорошо знаком с практической стороной буддизма, что позволяло ему показать внутренний мир, систему, структуру и жизнь буддизма. Это безумно интересно.

Наряду с этим, преподаватель в Китае, пусть не всегда, остаётся царём и богом, учителем, познавшим всю мудрость, он – не друг, соратник или наставник. Педагог в Китае бывает плохо или не совсем хорошо знаком с зарубежной традицией, плохо её воспринимает и понимает, также как и иностранных студентов. Это объясняет, порой, не вполне адекватное понимание науки и научной деятельности, некоторую закостенелость мышления в отношении образования. В целом, многие проблемы имеют культурные корни и носят общий характер, когда как конкретные задачи решаются на отлично.

- Существенны ли отличия в преподавании философии в Гонконге, Тайване и континентальном Китае?

Обмениваясь опытом с коллегами, понимаешь, что отличия есть и они существенные. Две главные из них: большая свобода и прогрессивные методы обучения и управления. Угадываются тесные контакты Гонконга и Тайваня с Западом. Они активно заимствуют западный опыт, стремятся идти в ногу со временем. Атмосфера свободы отмечается и студентами из КНР, прошедшими стажировку в Тайване. Присутствует ясное понимание того, что без этого не достичь сколько-нибудь значимых результатов. Может быть, поэтому общий уровень исследований в Гонконге и Тайване видится более высоким, а труды тайваньских и гонконгских авторов более сильными и авторитетными.

Что касается методологии, то она явно западная. Простой пример – заболел студент. Ему не нужно идти за справками, он просто выходит в 

интернет и на особой страничке университета отмечает, что он не придёт – вот и всё. Никаких унизительных процедур. В КНР, чтобы тебя отпустили домой на неделю в связи с болезнью родственников без бумажной волокиты не обойтись, конечно, она уже носит формальный характер, не требует низкопоклонства, но она существует. В России редко где можно встретить такие методы. Из известных мне могу вспомнить только «Яндекс». Там также можно через интернет уведомить, что ты сегодня не придёшь на работу, но это всё единичные случаи, а в Гонконге и Тайване это целая система, которая, кроме всего прочего, постоянно трансформируется и совершенствуется. Новые идеи могут быть опасными, но если ими не пользоваться, если на них наложить запрет, то, как вообще тогда развиваться?

- Каковы особенности исследований китайской философии на Западе и Востоке?

Основательность. То, как в США, Канаде, Европе, Австралии подходят к теме Китая, не может не восхищать. В их исследованиях чувствуется и лёгкость стиля, и основательность в разборе предмета. С их концепциями можно спорить, но их нельзя не воспринимать. Понятное дело, что и некачественных работ хватает, но, кажется, и в них есть тот дух западноевропейской научной жизни, который поражает при соприкосновении с ним. Непретенциозный, а рабочий. Работы западных синологов в меньшей степени пытаются рассказать нам обо всём на свете, но стараются через малое передать великое, видеть в мелочах проявление всей китайской цивилизации. Их работы лишнее доказательство того, что некитаец не просто способен разбираться в китайской культуре, но порой понимает её лучше, чем сами китайцы. Хотя для них это невообразимо, они считают это невозможным, но, на мой взгляд, это так. Самим китайцам нужно проделать ещё очень долгий и очень не лёгкий путь для понимания что такое философия и какое место в мировой философии занимает её китайская ветвь.

Очень хороший уровень исследований и в Японии с Южной Кореей. Правда, там делают больший упор на изучение более близких им учений: конфуцианство и буддизм, но зато в них они добились отличных результатов. Не случайно китайские власти с негодованием говорят о том, что корейцы и японцы знают конфуцианство лучше китайцев. Учиться никогда не зазорно, а учиться у лучших западных и восточных синологов и подавно. Лично мне это доставляет удовольствие. К тому же, их аналитический, научный, выверенный, аргументированный, лишённый неприязни к коллегам подход мне очень импонирует и, по моим ощущениям, дополняет и исправляет меня, а это дорогого стоит.

- Как можно охарактеризовать современное положение с изучением Китая и китайской философии в России?

Как плачевное. Не осталось серьёзных центров по изучению Китая, только осколки, оставшиеся от двух империй. Когда-то сильные школы были и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и в Казани, и во Владивостоке, но сейчас от них мало что осталось. Институты востоковедения и Дальнего Востока, университеты скорее имитируют деятельность, чем занимаются реальной работой. Конечно, во многом из-за того, что не существует заказа на такую работу, но всё же. Подавляющее большинство выпускников с китайским идут в бизнес. Китаисты плохо образованы, кроме китайского они мало что знают, а без знаний о культуре, истории, искусстве, философии, литературе Китая даже в бизнесе нечего делать. Последний провал Роснефти в контракте с Китаем, когда были потеряны огромные деньги лишнее тому подтверждение. Это позор России. Хотя чванливые начальники буровой вполне возможно и не привлекали никого к этим переговорам, кроме переводчиков. Чаще всего именно так и происходит, это многое говорит и об общей нашей культуре, и о культуре менеджмента, и о том, что китаисты просто-напросто не нужны. Зачем они управленцам, если они сами всё знают и понимают?

Мы ни сегодня, ни в ближайшем будущем не сможем соревноваться с США по части исследований, хороших, обстоятельных, взвешенных и аналитических исследований Китая, но пока ещё есть люди, которые знают как это делать, скоро и их не будет, что тогда делать? У нас нет возможностей создать сотни центров китаеведения, но они и не нужны, нужен десяток конкурентоспособных исследовательских баз, которые мог ли бы спокойно (в плане финансирования и давления сверху), но вместе с тем в соревновательной среде заниматься анализом Китая. Однако сейчас этого нет, как нет желания и понимания властей стимулировать такую деятельность. Согласен, тут нужно и самим себе задать вопрос: «А что с нами не так, может быть, мы в чём-то не правы?» Проблемы с синологами есть и они значительны. Я уже сказал о том, что выпускники после университета обладают знаниями только языка, но и с ним проблемы. Студенты плохо его знают и в большинстве случаев это не их вина. Посмотрите на учебники. Учить современный китайский по учебнику Кондрашевского – это идиотизм. Мало того, что он сам им никогда не занимался, никогда его не писал – это китайский учебник, переведённый на русский – так ведь он 1985 года выпуска. Что это как не безумие? Я не говорю уже о системах обучения, которых либо нет, либо они заимствованы из Китая, но они абсолютно не применимы у нас. Как можно заучивать иероглифы, прописывая их машинально в три строки? Что так можно выучить? Мы – не китайцы, а самое важное то, что мы не в Китае и иероглифы не мелькают у нас перед глазами каждую секунду, т.е. отсутствует подкрепление, поэтому нужно искать совершенно иные пути к запоминанию. В том же РУДН просто всё скопировали с МГИМО, включая учебную литературу, но обучать философа – не то же самое, что обучать международника – нужен индивидуальный подход, а он очень затратный. Кому это надо? Но ведь без этого только один путь – деградация. Руководство университета постоянно рапортует о сотнях студентов, учащих китайский, но что стоит за этими абсолютными цифрами? Ответственно могу сказать, что среди этих сотен, половина – мёртвые или полумёртвые души. Из оставшихся половина учат так сяк. Вот и считайте, от силы десятка два студентов обладают или будут обладать отличными знаниями языка и, возможно, культуры Китая – таков сухой остаток. Как показывает практика, большинство людей даже не имеют адекватного представления об этих процессах и их результатах.

«Взрослое» китаеведение можно назвать таким только по возрасту, потому что поведение и ответственность среди них как у детей, в их мире царит не конкуренция, а вражда, вплоть до личной, впрочем, это отличительная особенность всей российской философской тусовки и не только философской. Лучшие представители уходят или уезжают, худшие остаются. К сожалению, уже нет с нами петербургского синолога Н.А. Спешнева, замечательного специалиста, знатока китайского языка, талантливого педагога. Кстати, у него была уникальная методика обучения китайскому языку. К счастью, и в СССР, и уже после ему удалось издать свой «Вводный курс» – феноменальный образец творческого подхода, но используется этот учебник, насколько мне известно, только в Санкт-Петербургском университете. Петербургская школа – единственная более-менее цельная научная школа синологии в России, особенно в сравнении с разбродом, который царит в Москве. Разобщённость вкупе с высокомерием и безмерным непрофессионализмом, сумасбродными заявлениями, неадекватными декларациями отталкивает заказчиков, как из госорганов, так и из сферы бизнеса. Вспомните хотя бы речи на вручении Госпремии нашим трём синологам – апофеоз безрассудства. Поэтому, в какой-то мере, российская китаистика сама виновата в своём плачевном положении. 

ОБ АВТОРЕ: Титов Алексей. Магистрант отделения философии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов.