- 1 -
Трехсотлетний юбилей одного из бесспорно величайших мыслителей человечества, Баруха Спинозы, прошел в Европе вяло. Это - всеобщее мнение.
Ниже мы пишем о состоявшемся в Гааге спинозовском конгрессе, который при самой оптимистической оценке его организаторов, можно назвать лишь наполовину удавшимся. (Наша точка, зрения приводит нас, к совсем иной оценке).
Вызванные юбилеем газетные и журнальные статьи весьма поверхностны и официальны. В некоторых газетах, числящихся передовыми органами передовой интеллигенции, статьи были попросту из рук вон слабы и растеряны. Иные буржуазные органы с удивлением отмечали, что советские газеты, «обыкновенно переполненные хозяйственным и техническим содержанием», нашли возможность посветить Спинозе целые полосы, при чем «статьи советских авторов - может быть, очень спорны, но отнюдь не плоски.
Одна газета («8 Uhr Abendblatt»), с горечью констатировав вышеотмеченную тусклость юбилея, склонна винить в этом выросшую за последнее время до безобразие волну антисемитизма. Как бы то ни было, но нынешняя упадочная, приближающаяся к своему концу буржуазия равнодушна или враждебна к Спинозе.
Однако, как увидит читатель, некоторые профессоры философии, как позитивисты, так и мистики, представляющие собою прослойку мелкобуржуазной интеллигенции, делают попытки присвоить Спинозу. Возможность для этого дана самими произведениями великого философа. Она коренится, прежде всего, в том несомненном факте, что Спиноза был великим выразителем могуче выраставшей голландской буржуазии XVII века.
Если мы прямо поставим перед собою вопрос, - является ли Спиноза идеологом буржуазии? - то на этот вопрос мы неукоснительно должны ответить: - Да.
Но если после этого нас спросят: значит ли это, что мы уступаем Спинозу буржуазии? что мы будем равнодушными свидетелями ее проделок над великим философом, что мы с улыбкой будем умывать руки при виде искажений, отрицаний, злобных принижений Спинозы, которыми буржуазия в течение столетий окружила его имя, а также при виде тех иудиных поцелуев, какими она от времени до времени (в частности именно теперь) старается испачкать лик мудреца и объявить его своим? - то на этот вопрос мы самым решительным - образам отвечаем: нет.
Далеко не все то, что принесла с собою буржуазия, оставляет нас равнодушными. Как раз наоборот, все то, что она принесла действительно ценного, мы оспариваем у нее. Большей частью она в массе своей с самого начала отвергала тех своих выразителей, которые смело, беспощадно, гениально делали выводы из объективно ей присущих, но часто плохо ею сознаваемых предпосылок. Позднее же, в своих оппортунистических влияниях, в своих реакционных падениях она оказывалась тем более недостойным наследником ею самою социально порожденных гигантов. В этот период ее признание особенно опасно, ибо великанов мысли и творчества она признает только ценою искажения и принижения их.
Недаром Энгельс говорил, что истинным наследником великих мыслителей и художников буржуазии является пролетариат.
Уже давно было сказано, что буржуазные профессоры и попы обращались с бессмертным Спинозой, «как с дохлой собакой».
Для нас же это совсем не так. Если гомеровские греки дали троянцам страшный бой, чтобы отбить у них прекрасное тело Патрокла, то мы будем давать неустанные бои до окончательной победы всем идеологам буржуазии, чтобы отбить у них светочи человечества, которые для нас не только не «дохлые собаки», но даже не прекрасные мертвые тела, а воистину живые силы.
И буржуазия должна, прежде всего, остеречься самого Спинозы. Недаром он, изящно и глубокомысленно пользуясь своей фамилией, на самом деле обозначавшей только испанский городок, откуда его предки переехали в Португалию (Espiniza), сочинил себе герб в виде розы с надписью: «Caute, quia spinoza est» - «Осторожней - колется».
Из всего этого не следует, чтобы мы наивно готовы были, идя по стопам тов. Деборина, принять Спинозу безоговорочно в свой пантеон и объявить его марксистом, а Маркса - спинозианцем. Тут достаточно просто вспомнить мудрое слово Ленина: критическое усвоение.
В дальнейших главах этой статьи я ставлю себе задачу кратко выяснить, в каком смысле Спиноза был выразителем буржуазии и в каком смысле он - наш идеологический предок.
/.../
Ниже мы пишем о состоявшемся в Гааге спинозовском конгрессе, который при самой оптимистической оценке его организаторов, можно назвать лишь наполовину удавшимся. (Наша точка, зрения приводит нас, к совсем иной оценке).
Вызванные юбилеем газетные и журнальные статьи весьма поверхностны и официальны. В некоторых газетах, числящихся передовыми органами передовой интеллигенции, статьи были попросту из рук вон слабы и растеряны. Иные буржуазные органы с удивлением отмечали, что советские газеты, «обыкновенно переполненные хозяйственным и техническим содержанием», нашли возможность посветить Спинозе целые полосы, при чем «статьи советских авторов - может быть, очень спорны, но отнюдь не плоски.
Одна газета («8 Uhr Abendblatt»), с горечью констатировав вышеотмеченную тусклость юбилея, склонна винить в этом выросшую за последнее время до безобразие волну антисемитизма. Как бы то ни было, но нынешняя упадочная, приближающаяся к своему концу буржуазия равнодушна или враждебна к Спинозе.
Однако, как увидит читатель, некоторые профессоры философии, как позитивисты, так и мистики, представляющие собою прослойку мелкобуржуазной интеллигенции, делают попытки присвоить Спинозу. Возможность для этого дана самими произведениями великого философа. Она коренится, прежде всего, в том несомненном факте, что Спиноза был великим выразителем могуче выраставшей голландской буржуазии XVII века.
Если мы прямо поставим перед собою вопрос, - является ли Спиноза идеологом буржуазии? - то на этот вопрос мы неукоснительно должны ответить: - Да.
Но если после этого нас спросят: значит ли это, что мы уступаем Спинозу буржуазии? что мы будем равнодушными свидетелями ее проделок над великим философом, что мы с улыбкой будем умывать руки при виде искажений, отрицаний, злобных принижений Спинозы, которыми буржуазия в течение столетий окружила его имя, а также при виде тех иудиных поцелуев, какими она от времени до времени (в частности именно теперь) старается испачкать лик мудреца и объявить его своим? - то на этот вопрос мы самым решительным - образам отвечаем: нет.
Далеко не все то, что принесла с собою буржуазия, оставляет нас равнодушными. Как раз наоборот, все то, что она принесла действительно ценного, мы оспариваем у нее. Большей частью она в массе своей с самого начала отвергала тех своих выразителей, которые смело, беспощадно, гениально делали выводы из объективно ей присущих, но часто плохо ею сознаваемых предпосылок. Позднее же, в своих оппортунистических влияниях, в своих реакционных падениях она оказывалась тем более недостойным наследником ею самою социально порожденных гигантов. В этот период ее признание особенно опасно, ибо великанов мысли и творчества она признает только ценою искажения и принижения их.
Недаром Энгельс говорил, что истинным наследником великих мыслителей и художников буржуазии является пролетариат.
Уже давно было сказано, что буржуазные профессоры и попы обращались с бессмертным Спинозой, «как с дохлой собакой».
Для нас же это совсем не так. Если гомеровские греки дали троянцам страшный бой, чтобы отбить у них прекрасное тело Патрокла, то мы будем давать неустанные бои до окончательной победы всем идеологам буржуазии, чтобы отбить у них светочи человечества, которые для нас не только не «дохлые собаки», но даже не прекрасные мертвые тела, а воистину живые силы.
И буржуазия должна, прежде всего, остеречься самого Спинозы. Недаром он, изящно и глубокомысленно пользуясь своей фамилией, на самом деле обозначавшей только испанский городок, откуда его предки переехали в Португалию (Espiniza), сочинил себе герб в виде розы с надписью: «Caute, quia spinoza est» - «Осторожней - колется».
Из всего этого не следует, чтобы мы наивно готовы были, идя по стопам тов. Деборина, принять Спинозу безоговорочно в свой пантеон и объявить его марксистом, а Маркса - спинозианцем. Тут достаточно просто вспомнить мудрое слово Ленина: критическое усвоение.
В дальнейших главах этой статьи я ставлю себе задачу кратко выяснить, в каком смысле Спиноза был выразителем буржуазии и в каком смысле он - наш идеологический предок.
/.../
- 8 -
Главным празднеством по поводу юбилея Спинозы был съезд, созванный спинозовским обществом в Гааге. Его организатор и душа спинозовского общества, профессор Карл Гебгардт дал довольно подробный отчет о нем.
Все, что говорит Гебгардт в похвалу съезду, показывает, что он должен был служить именно приспособлению Спинозы к нынешним нуждам буржуазии.
Не без торжества повествует почтенный спинозист о том, что 70 философов, представляющих 11 наций, собрались в том самом историческом Rolzaul, в котором когда-то по приказу принца Оранского объявлено было воспрещение «Теолого-политического трактата» как книги, противоборствующей вере христианской.
А нынче? - восхищается Гебгардт: - Голландская королева прислала своего представителя, правительства Франции, Италии и Польши были также официально представлены; почествовать Спинозу прислали своих представителей даже католические университеты!
Все эти восхитительные факты отнюдь не восхищают нас. Такой состав съезда заранее определял его как акт присвоения Спинозы буржуазной реакцией.
Так оно конечно и оказалось.
Можно даже с некоторым удивлением отметить, что среди разноголосицы съезда, естественной при разноголосице нынешней буржуазной культуры, прозвучало на съезде и несколько приличных докладов.
Левым крылом съезда оказались французы. В современной французской философии еще очень большое место занимает сциентизм, главным своим объектом ставящий изучение человеческого познания с подчеркнутой тенденцией защищать при этом права точной науки. Конечно, сциентистов отнюдь нельзя назвать материалистами, но это - люди, естественно, научно образованные и неприязненно настроенные по отношению к мистической реакции.
Глава этого направления Брунсвик в полном согласии с другими французскими докладчиками доказывал, что Спиноза представляет собою законченного рационалиста и что философия его целиком вырастает из картезианского корня. При этом Риво (Сорбонна) совершенно верно рассказывал о том, как Декарт не смел довести до конца свою, по существу, материалистическую философию как Спиноза договорил до конца его мысли, сбросив с себя всякие богословские путы.
Но если с французами мы находимся, по крайней мере, в атмосфере, научного рационализма, позитивизма, то мы покидаем ее уже с немцами.
Немцы, в том числе и сам Гебгардт, шарят в источниках Спинозы не для того, чтобы показать, как он их преодолел, а чтобы оттащить его назад, к ним. Связь со старым мистицизмом и желание создать новый мистицизм, - вот что стараются увидеть в Спинозе немецкие исследователи.
Англо-саксы пытаются пришпилить к нему разные свои религийки. Американский отшельник и мистик Джордж Сантаяна толковал, о том, что надо искать не бога - истину, а бога - благо и что по этому пути будто бы шел. Спиноза!
Александер навязывался Спинозе со своим «малым богом», который хочет добра, но не всемогущ, и который еще не готов. Нечего и говорить, что все эти фантазии не имеют ровнехонько ничего общего с философией Спинозы.
По-видимому, курьезнее всего были речи католических профессоров Сассена и Вервейена, официально представлявших католические университеты в Нимвегене и Бонне. Первый полагает, что Спиноза - создатель естественной религии, которая естественна же перерастает в сверх естественную, a второй просто заявил, что Спиноза является провозвестником католичества и «Вечного Рима». Дальше идти научно-поповское нахальство не может! Остается только спросить, не является ли таким же провозвестником католичества и столь родной Спинозе по духу Джордано Бруно, которого «Вечный Рим» публично изжарил на площади, как раз за те же тенденции?
В общем целом картина ясна: в лучшем случае буржуазных ученые стремятся присвоить Спинозу как «свободомыслящего», в худшем - они, не стыдясь стен, не только-что людей, готовы сделать из него даже правоверного попа.
Кстати о стенах. Местом действия конгресса явился маленький дом, в котором умер Спиноза в 1677 г. Об этом домике на Павильонеграукг Ренан когда-то высокопарно выразился - «Отсюда человечество ближе всего видело бога». Так вот, приобретший, для спинозовского общества этот домик проф. Гебгардт комментирует, что - при равнодушии всего Амстердама - домик этот несколько десятилетий был «публичным домом самого последнего разбора».
Да, принц Оранский приказал сжечь главное сочинение Спинозы, появившееся при жизни философа, но королева Вильгельмина прислала своего камергера отвесить памяти мудреца придворный поклон. В «священном» домике чинилось при попустительстве правительства и городских властей грязное непотребство, но зато теперь 70 философов из 11 стран стараются так «истолковать» великие мысли своего в подлинном его смысле непонятого и отвергнутого предка, чтобы, не компрометируя себя, счесться с ним родством.
В статье, которую посвятил конгрессу в «Франкфуртер Цейтунг» проф. Гебгардг, он высказывает сожаление, что русские спинозисты отсутствовали на конгрессе. Он констатирует, что рядом с Гегелем Спиноза является тем философом прошлого, которого господствующая в СССР философия признает своим предком.
Гебгардт пишет:
Все, что говорит Гебгардт в похвалу съезду, показывает, что он должен был служить именно приспособлению Спинозы к нынешним нуждам буржуазии.
Не без торжества повествует почтенный спинозист о том, что 70 философов, представляющих 11 наций, собрались в том самом историческом Rolzaul, в котором когда-то по приказу принца Оранского объявлено было воспрещение «Теолого-политического трактата» как книги, противоборствующей вере христианской.
А нынче? - восхищается Гебгардт: - Голландская королева прислала своего представителя, правительства Франции, Италии и Польши были также официально представлены; почествовать Спинозу прислали своих представителей даже католические университеты!
Все эти восхитительные факты отнюдь не восхищают нас. Такой состав съезда заранее определял его как акт присвоения Спинозы буржуазной реакцией.
Так оно конечно и оказалось.
Можно даже с некоторым удивлением отметить, что среди разноголосицы съезда, естественной при разноголосице нынешней буржуазной культуры, прозвучало на съезде и несколько приличных докладов.
Левым крылом съезда оказались французы. В современной французской философии еще очень большое место занимает сциентизм, главным своим объектом ставящий изучение человеческого познания с подчеркнутой тенденцией защищать при этом права точной науки. Конечно, сциентистов отнюдь нельзя назвать материалистами, но это - люди, естественно, научно образованные и неприязненно настроенные по отношению к мистической реакции.
Глава этого направления Брунсвик в полном согласии с другими французскими докладчиками доказывал, что Спиноза представляет собою законченного рационалиста и что философия его целиком вырастает из картезианского корня. При этом Риво (Сорбонна) совершенно верно рассказывал о том, как Декарт не смел довести до конца свою, по существу, материалистическую философию как Спиноза договорил до конца его мысли, сбросив с себя всякие богословские путы.
Но если с французами мы находимся, по крайней мере, в атмосфере, научного рационализма, позитивизма, то мы покидаем ее уже с немцами.
Немцы, в том числе и сам Гебгардт, шарят в источниках Спинозы не для того, чтобы показать, как он их преодолел, а чтобы оттащить его назад, к ним. Связь со старым мистицизмом и желание создать новый мистицизм, - вот что стараются увидеть в Спинозе немецкие исследователи.
Англо-саксы пытаются пришпилить к нему разные свои религийки. Американский отшельник и мистик Джордж Сантаяна толковал, о том, что надо искать не бога - истину, а бога - благо и что по этому пути будто бы шел. Спиноза!
Александер навязывался Спинозе со своим «малым богом», который хочет добра, но не всемогущ, и который еще не готов. Нечего и говорить, что все эти фантазии не имеют ровнехонько ничего общего с философией Спинозы.
По-видимому, курьезнее всего были речи католических профессоров Сассена и Вервейена, официально представлявших католические университеты в Нимвегене и Бонне. Первый полагает, что Спиноза - создатель естественной религии, которая естественна же перерастает в сверх естественную, a второй просто заявил, что Спиноза является провозвестником католичества и «Вечного Рима». Дальше идти научно-поповское нахальство не может! Остается только спросить, не является ли таким же провозвестником католичества и столь родной Спинозе по духу Джордано Бруно, которого «Вечный Рим» публично изжарил на площади, как раз за те же тенденции?
В общем целом картина ясна: в лучшем случае буржуазных ученые стремятся присвоить Спинозу как «свободомыслящего», в худшем - они, не стыдясь стен, не только-что людей, готовы сделать из него даже правоверного попа.
Кстати о стенах. Местом действия конгресса явился маленький дом, в котором умер Спиноза в 1677 г. Об этом домике на Павильонеграукг Ренан когда-то высокопарно выразился - «Отсюда человечество ближе всего видело бога». Так вот, приобретший, для спинозовского общества этот домик проф. Гебгардт комментирует, что - при равнодушии всего Амстердама - домик этот несколько десятилетий был «публичным домом самого последнего разбора».
Да, принц Оранский приказал сжечь главное сочинение Спинозы, появившееся при жизни философа, но королева Вильгельмина прислала своего камергера отвесить памяти мудреца придворный поклон. В «священном» домике чинилось при попустительстве правительства и городских властей грязное непотребство, но зато теперь 70 философов из 11 стран стараются так «истолковать» великие мысли своего в подлинном его смысле непонятого и отвергнутого предка, чтобы, не компрометируя себя, счесться с ним родством.
В статье, которую посвятил конгрессу в «Франкфуртер Цейтунг» проф. Гебгардг, он высказывает сожаление, что русские спинозисты отсутствовали на конгрессе. Он констатирует, что рядом с Гегелем Спиноза является тем философом прошлого, которого господствующая в СССР философия признает своим предком.
Гебгардт пишет:
«Если бы русские приехали в Гаагу, мы, вероятно, встретили бы в их докладах Спинозу, сближенного с Фейербахом. Русские, вероятно, утверждали бы, что, признав протяженность основным атрибутом бытия Спиноза сделал огромный шаг вперед и явился предшественником французских материалистов XVIII века.»
Все это верно. Конгресс мог бы услышать от русских спинозистов много интересного. Русские спинозисты дали бы бой за подлинного Спинозу. Жаль, очень жаль, что их не было в Гааге.
Я позволю себе высказать мнение, что представителям диалектического материализма ни в коем случае не надо уклоняться от подобных конгрессов или хотя бы просто пренебрегать ими. Пусть буржуазия не пускает нас туда под разными предлогами, как это было с гегелевским съездом в Берлине. Мы же должны появляться всюду, где возможно, и без грубостей, во внешне приемлемой форме, но со всей революционной решительностью по существу пропагандировать наши мнения, защищать наши точки зрения, ярко освещать гримасы дряхлой буржуазной мысли, заключать согласно указанию Ленина союзы с подлинными учеными, бессознательно или полусознательно близкими к диамату, пробиваться к ищущей путей молодежи, которая с необыкновенной чуткостью прислушивается к таким конгрессам.
19 декабря 1932 г. Берлин
А.В. Луначарский. Барух Спиноза и буржуазия. Журнально-газетное объединение, Москва. 1933 год
Теги: Германия, Берлин, Спинозизм
Добавлено: 28.09.2013
