1955 год. 23 июля

Большое спасибо за Ваше письмо, исполненного все того же мрачного пессимизма по отношению к американской культуре и в частности к университетской науке

23.7.55

Дорогой Дмитрий Иванович,

большое спасибо за Ваше письмо от 3-го июня, исполненного все того же мрачного пессимизма по отношению к американской культуре и в частности к университетской науке. Жалею, что слухи о Вашем переезде в Лейден - преждевременны, ибо думаю, что при Вашем отношении к Вашей американской профессуре Вам всякое европейское место было бы более по сердцу. Да и к нам Вы были бы ближе. Особенно рад, что получение «умеренной» стипендии даст Вам возможность побывать в Европе. Надеюсь, что Вы будете в Мюнхене, так что нам с Вами доведется по-настоящему увидаться. Хорошо было бы, если б Вы приехали на рождественские каникулы. Я был бы свободнее, и мы могли бы по душам поговорить. Только что с удовольствием, как всегда, прочел Вашу рецензию на две книги о Гоголе. Что касается книги Сечкарева, то общий похвальный отзыв несколько снимается разбором деталей, в чем я Вам вполне сочувствую. Я не так давно был в Гамбурге, куда по приглашению университета езжу читать почти что каждый год. Обедал я, конечно, у Сечкарева, который очаровательно приветлив и по-русскому радушен. Но, по-моему, он все же духовно как-то сплющен формализмом Шкловского. Для него искусство начинается там, где кончается эпоха, нация и, как он мне сказал, даже язык. Он эту мысль развил в небольшой брошюрке, которую я только что прочел. Читая, вспоминал Гоголя: «Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать». В его кабинете стоит бюст Вольтера, которого он любит много больше Достоевского, ему, впрочем, чуждого. У Брауна есть аналогичные «загибы». Он недавно читал здесь лекцию об Аввакуме, центральной мыслью которой была жалость, что в России было много жалости, но мало гуманизма. Но в анализе Аввакума, как мне кажется, было много нового и интересного. Кажется, эта лекция уже появилась в первой книге «Нового журнала» Кошмидера.

Большое Вам спасибо, что Вы охотно согласились написать обо мне. По этому вопросу я не писал Вам, так как ждал ответа Венского Издательства о возможном размере статьи. Недавно получил уже третье письмо от редакции с указанием того, что она все еще ведет переговоры с издательством Гердера об увеличении количества страниц для русского отдела. Я просил редактора Круа, чтобы он сам написал Вам, сообщил бы, что извещен мною о том, что Вы напишете обо мне, написал бы, какое количество строк может быть Вам предоставлено и к какому сроку статья должна быть в редакции. Очень надеюсь, что это письмо Вами уже получено и что дело наладится. Повторяю, кроме Вас из русских обо мне никто написать не может. Передавать же статью в немецкие руки мне бы не хотелось, так как все-таки немецкий автор не мог бы ощутить всей той атмосферы «серебряного века», из которой я вырос, а кроме того, ни мои статьи в Современных записках и Новом граде, ни «Жизнь и творчество» не переведены на немецкий язык.

Ну, кончаю. Наташа и я шлем Вам самый сердечный привет и радуемся свиданию.

Ваш Федор Степун