25/XI—22 г.
Дорогой Николай Сергеевич.
Как хорошо, что Вы сразу ответили, а то обыкновенно моя переписка с Прагой тянется бесконечное время и письма редко отвечают на поставленные вопросы. Итак, я заявил Арапову, что мы с благодарностью воспользуемся деньгами г-жи Исаковой. Он еще раз настоятельно просил и от себя и от имени г. Исаковой никому об этом не говорить. Это большое счастье, т. к. «Католич. сборники» пристроить у нейтральных издателей было немыслимо. Очень ли Вы настаиваете на названии «Третье искушение»? 3-й евразийский сборник, или: статьи таких-то. Я стал очень бояться всего изысканного и патетического (Д. б. потому что сам этим недостатком страдаю!). Переписку статей взяли на себя тоже знакомые Арапова, очень милые и славные люди. Пример Арапова показателен: есть возможность возбудить людей на хорошую работу для России. И как мало этим занимаются русские профессора и газеты!
Приезд высланных я переживаю как величайшее бедствие. Когда приехала первая группа (Франк, Бердяев, Ильин) — в этом был какой-то индивидуальный отбор людей. Теперь же попросту, как кусок дерна со одного кладбища на другое, как кусок мертвой кожи, пересадили окончательно отживший культурный пласт из России в Берлин для чего? — Конечно для того, чтобы возглавить эмиграцию, говорить от ее имени и тем самым не позволить народиться ничему новому, живому и следовательно опасному для большевиков.
Ведь если Ленин, говоря и действуя от имени России, по существу ничего общего с ней не имеет, то ведь и та интеллигенция, которая конечно с расчетом выслана большевиками, никого больше не представляет и будет только компрометировать эмигрантские новые поколения.
Если бы видели, какую пошлость развели г-да Гессен и проч. мерзавцы! Побежали на вокзал, сразу кого-то «кооптировали» в свои дохлые группы и партии, словом обрадовались страшно. А какая польза?
Что делается в Праге? Есть ли связь студенчества с профессурой? В том-то и горе что вся Русская профессура старшего современного поколения не столько явление академически-научное, сколько специфически культурная порода людей, оторванная от существа России и характерная лишь для определенного исторического периода. Положительно, дьявольски умны большевики! Будет на что кивать в России! — Вы нас не хотели, а кроме нас есть только «Русь», «Дни», Кускова, «Накануне» и право, мы большевики лучше!
Если бы Вы знали какая у меня злоба против Гессена и т. п. Обратите внимание на статьи этих господ о Турции и Фашизме хотя бы! Разве это не сознательно злое дело? А русские болваны, ненавидящие и боящиеся большевиков, в каком-то тупом маразме читают газетную пошлятину и довольствуются лакейскими уличениями в отделе «Печать». И никто копейки не дает на организацию настоящего журнала или газеты! А тут еще «Русская Религиозно-Философская академия» (Вы чувствуете претензию в самом названии, взяты максимальные выражения) при америк. союзе молодых людей в Берлине!!! Я очень сочувствую этому начинанию и только испытываю боль, в каком пошлом (тут рок какой-то!) аспекте оно предстанет и, конечно, только дискредитирует себя и свои намерения. Франк весьма сочувственно относится к евразийству. По мнению Ильина мы все, рано или поздно, должны будем разойтись. Г. Н. между нами очень мало общего.
Очень странный человек Ильин: с огромной волей, которая оказывается лишь ударом в самого себя. Общие положения его миросозерцания очень строги, как будто импонируют своей четкостью и неумолимостью, а прикладные миросозерцания его, результаты этих основ — крайне бедны, неожиданны и на мой взгляд несвоевременны.
Отвел душу только со Стравинским, который был здесь недели 2. Но это только в Профессиональной сфере музыки. Вообще-то в Берлине ужасно.
Приехал Евлогий, так что я спрошу у него относительно Епископа!
Я писал о Соловьеве, что так как Вы пишете получается впечатление, не интуитивно-художественной попытки его вообразить себе Соед<инение> Церквей; а конкретно — возможный случай его осуществления. Так сказать, не фантазии, а схема возможности, а принять художеств. фантазию за мыслимую форму исполнения — трудно. Тут только нужно изменить фразу...
Напишите заранее, когда приедете и сколько приблизительно хотите тратить в день. Кроме того, в каком районе подыскать комнату. Мы живем за городом.
Очень рад что Вы наконец устроились. Наши дела, наоборот, идут все хуже и хуже. Вернее — хуже нельзя, но я все-таки буду держаться до последней крайности...
Присылайте скорее исправленный лист Искренне преданный княгине.
Хорошо, если бы и она приехала.
Сувчинский
Дорогой Николай Сергеевич.
Как хорошо, что Вы сразу ответили, а то обыкновенно моя переписка с Прагой тянется бесконечное время и письма редко отвечают на поставленные вопросы. Итак, я заявил Арапову, что мы с благодарностью воспользуемся деньгами г-жи Исаковой. Он еще раз настоятельно просил и от себя и от имени г. Исаковой никому об этом не говорить. Это большое счастье, т. к. «Католич. сборники» пристроить у нейтральных издателей было немыслимо. Очень ли Вы настаиваете на названии «Третье искушение»? 3-й евразийский сборник, или: статьи таких-то. Я стал очень бояться всего изысканного и патетического (Д. б. потому что сам этим недостатком страдаю!). Переписку статей взяли на себя тоже знакомые Арапова, очень милые и славные люди. Пример Арапова показателен: есть возможность возбудить людей на хорошую работу для России. И как мало этим занимаются русские профессора и газеты!
Приезд высланных я переживаю как величайшее бедствие. Когда приехала первая группа (Франк, Бердяев, Ильин) — в этом был какой-то индивидуальный отбор людей. Теперь же попросту, как кусок дерна со одного кладбища на другое, как кусок мертвой кожи, пересадили окончательно отживший культурный пласт из России в Берлин для чего? — Конечно для того, чтобы возглавить эмиграцию, говорить от ее имени и тем самым не позволить народиться ничему новому, живому и следовательно опасному для большевиков.
Ведь если Ленин, говоря и действуя от имени России, по существу ничего общего с ней не имеет, то ведь и та интеллигенция, которая конечно с расчетом выслана большевиками, никого больше не представляет и будет только компрометировать эмигрантские новые поколения.
Если бы видели, какую пошлость развели г-да Гессен и проч. мерзавцы! Побежали на вокзал, сразу кого-то «кооптировали» в свои дохлые группы и партии, словом обрадовались страшно. А какая польза?
Что делается в Праге? Есть ли связь студенчества с профессурой? В том-то и горе что вся Русская профессура старшего современного поколения не столько явление академически-научное, сколько специфически культурная порода людей, оторванная от существа России и характерная лишь для определенного исторического периода. Положительно, дьявольски умны большевики! Будет на что кивать в России! — Вы нас не хотели, а кроме нас есть только «Русь», «Дни», Кускова, «Накануне» и право, мы большевики лучше!
Если бы Вы знали какая у меня злоба против Гессена и т. п. Обратите внимание на статьи этих господ о Турции и Фашизме хотя бы! Разве это не сознательно злое дело? А русские болваны, ненавидящие и боящиеся большевиков, в каком-то тупом маразме читают газетную пошлятину и довольствуются лакейскими уличениями в отделе «Печать». И никто копейки не дает на организацию настоящего журнала или газеты! А тут еще «Русская Религиозно-Философская академия» (Вы чувствуете претензию в самом названии, взяты максимальные выражения) при америк. союзе молодых людей в Берлине!!! Я очень сочувствую этому начинанию и только испытываю боль, в каком пошлом (тут рок какой-то!) аспекте оно предстанет и, конечно, только дискредитирует себя и свои намерения. Франк весьма сочувственно относится к евразийству. По мнению Ильина мы все, рано или поздно, должны будем разойтись. Г. Н. между нами очень мало общего.
Очень странный человек Ильин: с огромной волей, которая оказывается лишь ударом в самого себя. Общие положения его миросозерцания очень строги, как будто импонируют своей четкостью и неумолимостью, а прикладные миросозерцания его, результаты этих основ — крайне бедны, неожиданны и на мой взгляд несвоевременны.
Отвел душу только со Стравинским, который был здесь недели 2. Но это только в Профессиональной сфере музыки. Вообще-то в Берлине ужасно.
Приехал Евлогий, так что я спрошу у него относительно Епископа!
Я писал о Соловьеве, что так как Вы пишете получается впечатление, не интуитивно-художественной попытки его вообразить себе Соед<инение> Церквей; а конкретно — возможный случай его осуществления. Так сказать, не фантазии, а схема возможности, а принять художеств. фантазию за мыслимую форму исполнения — трудно. Тут только нужно изменить фразу...
Напишите заранее, когда приедете и сколько приблизительно хотите тратить в день. Кроме того, в каком районе подыскать комнату. Мы живем за городом.
Очень рад что Вы наконец устроились. Наши дела, наоборот, идут все хуже и хуже. Вернее — хуже нельзя, но я все-таки буду держаться до последней крайности...
Присылайте скорее исправленный лист Искренне преданный княгине.
Хорошо, если бы и она приехала.
Сувчинский
Сувчинский П. П. Письмо Трубецкому Н. С., 25 ноября 1922 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1994. — С. 478—479. — [Т.] V.
Теги: Евразийство, Интеллигенция, Эмиграция, Европа, Прага, Берлин
Добавлено: 29.07.2011
Связанные документы: Немецкие пароходы для российских философов
Связанные события: Рапорт о состояние операции по высылке антисоветской интеллигенции, "Правда" о высылке из России части интеллигенции
Связанные личности: Трубецкой Николай Сергеевич , Сувчинский Петр Петрович
