Сегодня и вчера

Мордовцев Даниил Лукич. Русские женщины Нового времени. Биографические очерки из русской истории. Женщины первой половины XVIII века. —СПб., 1874. — С.329


Между женскими личностями первой половины прошлого века есть немало таких, о которых по-видимому можно было бы совсем умолчать, как и об остальной массе женщин, и живших и умиравших безвестно и не оставивших о своем существовании никакого следа в истории, которым ни личною деятельностью, ни обстоятельствами жизни, ни даже отношениями к другим историческим личностям не суждено было выступить из неизвестности, выпадающей на долю всему, что дюжинно, бесцветно, что ни добром, ни злом не выделилось в историческую особь, не оставило после себя, что называется, ни звука в воздухе, ни следа на земле, ни строки на исторической странице; но и в этом числе есть такие, которых, как ни бесцветно их существование, обойти нельзя, потому что какое-нибудь слово, сказанное ими, какое-либо письмо, ими написанное, или дополняют картину своего времени, или составляют редкий, характеристический орнамент целой исторической эпохи, или, наконец, освещают положение других исторических личностей. Такою является фрейлина двора герцогини голштинской, несчастной цесаревны Анны Петровны, любимой дочери Петра Великого, матери императора Петра III — Мавра Егоровна Шепелева.

С именем девицы Шепелевой невольно связывается одно лишь воспоминание, но воспоминание очень рельефное:— это ее письма к цесаревне Елизавете Петровне, будущей императрице русской.

Простые, безхитростные, наивные, крайне притом безграмотные письма девушки обессмертили имя Шепелевой, и говорить о Шепелевой—значит говорить о ее письмах, которые интереснее всей ее жизни и всех ее личных дел, мелких и ничтожных в общей сумме нашего исторического прошлого.

Мы поэтому и не будем почти говорить о Шепелевой, а скажем только о ее письмах: письма эти—колорит целой эпохи и в то же время живой портрет и характеристика той, которая их писала.

Мавра Шепелева происходила из старинного рода дворяне Шепелевых. Где она получила воспитание — неизвестно; но всего скорее следует предполагать, что воспитание это, как живое выражение того скудного педагогического питания, которым довольствовалась тогда вся Россия, немногим разнилось от воспитания женщины времен еще стрелецких; разница только в том, что из тогдашних женщин редкая умела читать или начертать свое имя под какой-нибудь дарственной записью; Шепелева же сама пишет письма: через руки Шепелевой без сомнения прошли такие педагогические руководства, как творения Симеона Полоцкого, Лазаря Барановича, а может быть что-либо и поновее.