« Назад к списку номеров

Из воспоминаний

REGAL_с.jpg

удьба подарила мне долгую жизнь — я переступил порог девяноста четырех лет. Из них полвека я работал в органах безопасности — четыре десятилетия в контрразведке и десять лет в разведке. Первые 12 лет я трудился на периферии — в Казахстане и Белоруссии, а затем был переведен в Москву и работал в центральном аппарате до отставки в 1987 г. За 50 лет я накопил большой опыт оперативной работы и хотел бы поделиться некоторыми своими воспоминаниями с читателями.

Короткое время, более семи месяцев с конца июля 1952 г. по 5 марта 1953 г., мне довелось трудиться на совершенно незнакомом мне участке работы в должности заместителя начальника Управления охраны МГБ CCCР. В этот период начальником управления после снятия с этой должности генерал-лейтенанта Н.С. Власика И.В. Сталин назначил министра госбезопасности С.Д. Игнатьева. Бывший второй секретарь ЦК Компартии Белоруссии, получивший пост министра по рекомендации Г.М. Маленкова, Игнатьев до этого ни одного дня не трудился в органах безопасности. Он был абсолютно неопытен и в сфере Управления охраны и полностью взвалил на меня, равно не сведущего в этих делах, тяжкую ношу ответственности. Мне пришлось столкнуться с огромными трудностями на этом новом для меня участке работы по охране членов и кандидатов в члены Политбюро и секретарей ЦК КПСС.

Последний год жизни И.В. Сталина и обстоятельства его внезапной кончины до сих пор вызывают огромный интерес. Открытые в минувшие полтора десятилетия многочисленные архивные документы и материалы позволяют в какой-то мере, но далеко не полностью, восстановить историческую истину. Мне, как свидетелю некоторых событий этого периода в непосредственной близости от вождя, пришлось немало выступать на эту тему в своих беседах с сотрудниками и ветеранами ФСБ РФ, а также по телевидению. Снятый о последних месяцах жизни И.В. Сталина один из телевизионных фильмов, в котором я принимал участие, так и назвали — «Последний свидетель». Я не мог не написать об этом кратком, но важном периоде работы в своих воспоминаниях. Я описываю не политические, а в основном бытовые события, к которым имел непосредственное отношение. К сожалению, я не располагаю никакими документами и дневниковыми записями, и мне пришлось полагаться только на память, которая, как известно, с возрастом ослабевает. Поэтому я заранее прошу извинения за возможные неточности. Это не оправдание, а лишь попытка объяснить причины.

О последних месяцах жизни И.В. Сталина

В начале июля 1952 г. меня вызвал министр госбезопасности СССР С.Д. Игнатьев, сменивший на этом посту B.C. Абакумова, арестованного в июле 1951 г. Игнатьев знал меня по прежней работе в Белоруссии, где он в течение ряда лет был вторым секретарем ЦК Компартии Белоруссии, а я трудился в органах безопасности и нередко докладывал ему по различным интересующим ЦК вопросам.

Сначала С.Д. Игнатьев в общих чертах рассказал мне о результатах работы комиссии ЦК КПСС, которая была создана 22 апреля 1952 г. Она вскрыла серьезные недостатки и злоупотребления в Главном управлении охраны (ГУО) МГБ СССР. Они были отражены в майском постановлении ЦК КПСС следующим образом: «В результате отсутствия надлежащего учета и отчетности, полной бесконтрольности в расходовании средств на заготовку различных материалов, промтоваров и продуктов питания, искусственно раздутого штата снабженческого, заготовительного и другого административно-управленческого аппарата, что ложится непомерно высокими накладными расходами на материалы, товары и продукты питания, заготовляемые ГУО, — себестоимость этих материалов, товаров и продуктов в десять и более раз превосходила существовавшие заготовительные и отпускные государственные цены». К постановлению прилагалась справка ревизии хозяйственной деятельности ГУО. На заседании Политбюро ЦК КПСС, где рассматривались эти вопросы и выводы комиссии, было принято решение о привлечении к судебной ответственности руководителя Главного управления генерал-лейтенанта Н.С. Власика и его заместителя полковника Лынько. Следственное дело последнего в течение двух месяцев находилось у генерал-лейтенанта B.C. Рясного, а затем было передано мне. Я закрыл eгo освобождением Лынько из-под стражи. Политбюро решило также понизить статус Главного управления, именовать его впредь Управлением охраны МГБ СССР (9 Управление) и сократить его аппарат на 50%.

Игнатьев высказал сожаление о том, что он к заседанию Политбюро не имел в своем распоряжении конкретной кандидатуры на место Власика, вследствие чего Сталин предложил на этот пост самого Игнатьева. Таким образом, появился единственный в своем роде приказ министра госбезопасности СССР Игнатьева С.Д. о том, что решением инстанции он назначен начальником Управления охраны МГБ СССР. С этим приказом были ознакомлены только члены коллегии МГБ СССР.

Сообщив все это, министр предложил мне занять должность заместителя начальника Управления охраны. Я попытался отказаться от должности, мотивируя это тем, что никогда не занимался вопросами охраны и мне будет очень трудно вникнуть во все особенности, сложности и детали совершенно новой для меня сферы деятельности. Министр отреагировал на это очень бурно и нервно. Игнатьев раздраженно сказал, что он, партийный работник, никогда не занимался проблемами государственной безопасности, и тем не менее был назначен министром МГБ СССР. Я тут же осознал неуместность моих аргументов. После моего извинения и согласия Игнатьев сказал, что необходимые документы для представления в ЦК будут подготовлены. Не исключено, сказал министр, меня придется представить Сталину, о чем мне будет сообщено позднее.

Через несколько дней Игнатьев позвонил мне и попросил ходить на службу в военной форме, а также предложил не уходить раньше него с работы и никуда не отлучаться на продолжительное время. Обычно мы все ходили на работу в штатском. И коллеги по службе подшучивали надо мной, что я вырядился в военную форму, чтобы показать всем, какой я молодой и бравый полковник. Я пропускал эти шутки мимо ушей без ответа. 

Спустя два-три дня после этого разговора Игнатьев позвонил в начале первого часа ночи и распорядился, чтобы я спустился к подъезду. Мы по-

С.Д. Игнатьев.gif

С.Д. Игнатьев.

ехали на так называемую ближнюю дачу И.В. Сталина, расположенную в Кунцево. Оказавшись в помещении дачи, Игнатьев зашел в кабинет Сталина на короткое время и, вернувшись, предложил мне войти, а сам поехал в министерство.

Сталин находился в дальнем углу кабинета и курил трубку. Он стоял спиной ко мне. Я поздоровался. Он ответил на приветствие, предложил сесть и еще некоторое время стоял на прежнем месте, не оборачиваясь и, видимо, обдумывая какие-то не касающиеся меня проблемы. Мне стало как-то не по себе при мысли, что генералиссимус стоит, а я сижу, и я встал. Он сказал, чтобы я оставался сидеть, подошел ко мне, посмотрел на меня внимательным взглядом и спросил, служил ли я в пограничных войсках. Я сказал, что вообще не служил в армии, так как имел отсрочку в связи с учебой.

Мягко ступая и покуривая трубку, он неторопливо прошелся по кабинету. Вновь подойдя ко мне, он спросил, кто мои родители и какая у меня семья. Я ответил, что родился в Белоруссии в большой крестьянской семье, где было семь человек детей. По национальности я — белорус. В 1949 г. был переведен на работу в Москву из Минска, женат, имею одного ребенка. 

После некоторой паузы Сталин спросил, как я отношусь к возможной смене участка работы. Я ответил, что министр в общих чертах сориентировал меня, и на возможное назначение на новую работу смотрю положительно. Я осознаю, что на новом участке встречусь с трудностями, но приложу все силы к тому, чтобы как можно лучше исполнять возложенные на меня обязанности. Прошла еще пара минут, и Сталин, давая понять, что беседа окончена, сказал: «До свидания». Я встал, попрощался, вышел из кабинета и сразу же поехал к Игнатьеву для доклада о краткой беседе со Сталиным.

Приказ о моем назначении заместителем начальника 9 управления МГБ СССР был подписан Игнатьевым в июле 1952 г. В тот же день министр вызвал меня и предложил немедленно принимать дела, занимать кабинет Власика и включаться в работу. Он сказал также, что заместителем начальника 9 управления по хозяйственным и финансовым вопросам уже назначен П.Н. Максименко, с которым я должен работать в тесном контакте. 

Однако принимать дела было не у кого, так как руководители управления, как упоминалось выше, были арестованы. Министр сказал, что я должен буду заниматься всеми делами 9 управления вплоть до того момента, пока вместо него, Игнатьева, будет назначен новый начальник этого управления.

Многочисленные беседы с сотрудниками подразделений позволили мне быстро окунуться в специфику службы охраны и более уверенно ставить перед министром вопросы организации работы подразделений в условиях значительного сокращения аппарата. Большое количество личного состава управления было сокращено еще до моего прихода туда, а при мне увольнения продолжались. Это вызывало много жалоб, поскольку были трудности с устройством на новую работу сокращенных сотрудников. Многие, из попавших под сокращение, звонили, требовали принять их для беседы. Учитывая, что таких людей было немало, пришлось привлекать к этой работе партийную организацию и отдел кадров. Я же активно включился в дела по ознакомлению с состоянием охраны в подразделениях на государственных дачах, знакомился с личным составом, обсуждал самые различные вопросы по улучшению служебной деятельности и решению хозяйственных проблем. Начались почти ежедневные поездки на объекты (так в оперативном обиходе мы называли госдачи). При этом, как правило, я приглашал с собой хозяйственника и кадровика. Мой рабочий день в этот период длился не менее 13-14 часов.

Во время моего личного знакомства с состоянием госдач я однажды приехал с хозяйственником на дачу Л.П. Берия. Хозяин дачи был в это время на работе. При осмотре помещений вместе с охранниками дачи я заметил в одном из проемов дверей наверху отставшую штукатурку, которая в любой момент могла обвалиться (не дай Бог!) на голову члена Политбюро. Я тут же распорядился, чтобы на следующий день приехала бригада ремонтников и устранила неполадки. После этой поездки на дачу мне позвонил начальник охраны Берия Саркисов. Не здороваясь, в грубой форме он сказал, чтобы я больше не показывался без него на даче, и бросил трубку. Я понял, что нужно держаться подальше от Берия и его приближенных, и больше ни разу не посещал эту дачу.

Кроме государственных дач, на которых постоянно проживали охраняемые члены и кандидаты в члены Политбюро, Управление охраны обслуживало более десятка госдач, которые использовались лишь периодически. На этих дачах размещались гости: лидеры братских партий, руководители стран народной демократии, приезжавшие в Москву для переговоров или на отдых и т.д. На этих дачах были небольшие подразделения охраны (по 30-40 человек), которые тоже подлежали сокращению. Чтобы определить, кого сокращать, надо было побывать на каждой из этих дач и обстоятельно обсудить указанную проблему с руководителями подразделений.

На одной из этих дач я при осмотре увидел на столе красивую курительную трубку, накрытую прозрачным футляром из плексигласа. Я поинтересовался, почему ее так бережно хранят, и охранники ответили, что это трубка товарища Сталина, а в шкафу висит его френч. Сталин уже давно не был на этой даче после того, как он встречался там с китайскими друзьями. Я решил, что он просто забыл на даче эти вещи, забрал их и передал Сталину на ближней даче. Он очень обрадовался, что нашлась его любимая вишневая трубка, которую по его просьбе персонал безрезультатно пытался найти на ближней даче.

На территории одной из дач я увидел двух огромных черных медведей в клетке. Выяснилось, что вскоре после войны Сталин встречался с охотником, с которым он охотился еще во время ссылки. И тот подарил вождю двух медвежат, которые за семь лет превратились в громадных медведей. Они разломали клетку из обычных металлических прутьев, и пришлось соорудить им новую сверхпрочную клетку из сваренных металлических труб толщиной в человеческую руку. Помимо того, что уход за зверями отвлекал сотрудников охраны от их непосредственной работы, медведи довольно дорого обходились управлению, так как им постоянно покупали хорошее мясо, разные витаминные добавки (по рекомендации специалистов из зоопарка). Мне не удалось выяснить, докладывали ли Сталину о целесообразности содержания зверей на объекте.

На другой даче обнаружился жирный и малоподвижный конь, также подаренный когда-то Сталину. Видимо, в свое время это был красавец-скакун. Уход за ним и кормление тоже отвлекали сотрудников охраны от непосредственной работы.

Мы сделали фотографии медведей и коня. Я доложил о животных Игнатьеву, но он отмахнулся и предложил мне самому обратиться по этому вопросу к Сталину. Я доложил Сталину об этих животных и предложил безвозмездно передать медведей — в зоопарк, а коня — в совхоз. Он внимательно и заинтересованно рассмотрел фотографии, согласился с моим предложением и при этом выразил удивление, почему так неоправданно долго животных держали на балансе Управления охраны. 

Никто из членов семьи Сталина с ним на даче не жил. Дети не могли приезжать к нему без предварительной договоренности и встречались с отцом крайне редко в последние месяцы его жизни. Я сам был свидетелем одного эпизода, из которого я понял, что Сталин был очень огорчен пристрастием сына к алкоголю. Я как раз находился по делам в помещении дежурного офицера охраны, когда Василий 21 декабря 1952 г. около 12 часов пополудни приехал поздравить отца с днем рождения и прошел мимо нас в кабинет с красивым лакированным деревянным чемоданчиком в руке. Нетвердая походка явно свидетельствовала о том, что он был уже изрядно подшофе. Дверь кабинета за Василием закрылась. О чем он говорил с отцом, неизвестно. Через некоторое время дверь распахнулась, и Василий, красный и раздраженный, быстро пересек комнату дежурного и, швырнув на стол офицера чемоданчик, вышел из комнаты. А Сталин, скрестив руки на груди, стоял посреди своего кабинета и как-то осуждающе-горестно качал головой. Прежде чем убрать с глаз долой подальше подарок, который не принял у Василия отец, мы заглянули в чемоданчик и обнаружили там красивый набор столярных инструментов. Мы, конечно, удивились, так как Сталин никогда не занимался никакими поделками из дерева.

Сталин — очевидно, чтобы немного отвлечься от сложных государственных дел — нередко общался с охранниками, находя для этого самые различные предлоги. Вот один из примеров. Утром Сталин обычно совершал прогулку по дачному участку. Зимним морозным утром он часто спрашивал первого попавшегося ему на глаза охранника: «Как вы думаете, сколько сейчас градусов мороза?» Сотрудник называл какую-то цифру. Другой сотрудник, отвечая на этот же вопрос, называл иную цифру. Затем Сталин называл свою цифру и просил проверить, кто из них ближе к истине. Термометр висел на стене дачи, и сотрудник шел туда, смотрел показания градусника, возвращался и называл точную цифру. В результате термометры были развешаны и в других местах, в том числе и на некоторых деревьях, а охранники, чтобы не попасть впросак, ежедневно следили за температурой.

Можно привести еще один пример — измерение расстояния «на глазок». Сталин как-то спросил сотрудников охраны: «Как вы думаете, сколько метров вон до того дерева, до той березы?» Один сотрудник назвал одну цифру, другой — иную. Сталин назвал свою цифру и предложил измерить расстояние. Начали искать рулетку, ни у кого ее не было. Наконец нашли

И.В. Сталин с сыном Василием на террасе Ближней дачи.gif

И.В. Сталин с сыном Василием на террасе Ближней дачи.
Фото Н.С. Власика.

рулетку и определили, кто оказался ближе к истине. После этого каждый сотрудник охраны на постах вблизи дачи носил по рулетке в кармане. 

Сотрудники охраны рассказывали мне о том, что Сталин никогда не позволял, чтобы ему помогали в личном плане. В свое время он носил галоши, задники которых часто загибались. Сотрудники пытались оказать ему помощь, но он решительно отстранял сотрудника и сам поправлял задники галош. Однажды он не заметил, что у него завернулся лацкан пальто. Ворошилов пытался поправить ему лацкан, за что получил от Сталина шлепок по руке и ворчливое замечание: «Сам справлюсь!»

И.В. Сталин часто ходил в баню, которая находилась на территории ближней дачи. Обычно он парился в бане один и не пользовался услугами никаких банщиков. Однажды он пошел в баню и находился там значительно дольше обычного. Охранники забеспокоились и позвонили С.Д. Игнатьеву, а тот после согласования вопроса с некоторыми членами Политбюро послал меня на ближнюю дачу. Обсудив создавшуюся ситуацию, мы решили вскрыть дверь, которую Сталин запер изнутри. Когда я с фомкой в руке и в сопровождении охранника подошел к бане, дверь внезапно открылась. Заспанный вождь с розовым от сна лицом вышел из бани и удивленно посмотрел на нас, а я в смущении спрятал фомку за спину. Оказалось, что Сталин решил отдохнуть после бани, прилег в комнате отдыха на диване, который всегда застилали чистым постельным бельем, и проспал более часа.

Все, кто знал И.В. Сталина лично или исследовал его жизнь и политическую деятельность, сходятся во мнении о том, что он был полностью поглощен работой, отдавал ей все силы и энергию и не думал о бытовых проблемах и личном благосостоянии. Поражает более чем скромный перечень личных вещей вождя в официальной описи, составленной после его смерти.

Мне врезался в память один случай, который свидетельствовал о большой непоказной скромности и непритязательности вождя. Осенью 1952 г., перед 35-й годовщиной Октября хозяйственник ближней дачи поставил вопрос о том, что подшитая недорогим мехом бекеша И.В. Сталина совсем износилась и подлежит ремонту или замене на новую. Сталину никогда ничего не шили без согласования с ним. Бекешу привезли в кабинет С.Д. Игнатьева. Тот осмотрел ее и подтвердил, что мех действительно износился и надо что-то предпринять. Я предложил Игнатьеву попросить помощника И.В. Сталина А.Н. Поскребышева на несколько минут провести меня с бекешей к Сталину. Мы с Поскребышевым осмотрели бекешу и договорились, что будем предлагать шить новую, а если Иосиф Виссарионович не согласится, то организуем реставрацию.

Сталин как раз был чем-то очень занят, и Поскрёбышев сказал, чтобы я не задерживался больше пяти минут. В его сопровождении я зашел в кабинет и, волнуясь, показал вождю выношенные места, вытертый мех и сказал, что мы быстро сошьем новую бекешу. Сталин отвлекся от своих дел и, оживившись, начал возражать: бекешу он использует два-три раза в год, когда стоит на трибуне мавзолея по большим праздникам. Поэтому о пошиве новой не может быть и речи, нужно починить старую бекешу. Сталин явно хотел избавиться от нас и отмахнулся со словами: «Всё! Всё!» Решение вопроса о бекеше отняло у Сталина всего-навсего 4 минуты. 

Состояние охраны на ближней даче не вызывало опасений. Организация охраны была хорошо продумана, кадры были проверены и надежны. Дача по всему периметру была обнесена высоким двойным забором, a внутри между стенками забора был сооружен сплошной деревянный настил, по которому непрерывно ходили вооруженные часовые в специальной мягкой обуви. Причем каждый из них был в поле зрения двух соседних дежурных. Поэтому никто не мог бы незамеченным преодолеть эту ограду. На небольшом расстоянии друг от друга имелись телефонные аппараты на случай непредвиденной необходимости. С внешней стороны на небольшом расстоянии от забора было фотореле, которое иногда срабатывало, если заяц или летом корова приближались к забору.

Но «чрезвычайные происшествия» случались и там. Так, летом 1952 г. сотрудник охраны дачи обнаружил пулю, которая воткнулась в асфальт дорожки примерно на полсантиметра. Прибыв на место вместе со специалистами по баллистике, я выяснил, что выстрела никто не слышал, пуля оказалась винтовочной и была на излете, то есть потеряла убойную силу. Немедленно провели баллистическую экспертизу, которая показала, что выстрел из винтовки сделан с Воробьевых гор. Направленные туда оперативные работники без особого труда установили, что выстрел был случайно произведен солдатом, охранявшим заключенных, которые использовались на строительстве университета. При сдаче оружия в конце рабочей смены он сделал контрольный выстрел из ружья в воздух, а в оружии, которое должно было быть незаряженным, по недосмотру оказался патрон. И шальная пуля полетела не куда-нибудь, а прямо на дачу к вождю!

В мою бытность в Управлении охраны был и еще один нелепый случай, о котором мне хотелось бы упомянуть. К.Е. Ворошилов постоянно очень много гулял в окрестностях своей дачи в сопровождении охранника. Однажды вечером, когда он «наматывал» километры по тропинкам, вдруг в нескольких метрах перед ним на дорожку со свистом упал большой плоский металлический предмет, а в воздухе слышался шум от пролетавшего где-то в небе самолета. По номеру, стоявшему на свалившемся сверху предмете, мы в ту же ночь установили, что по этой трассе пролетал грузовой самолет. От него отвалилась и теперь отсутствовала как раз та деталь, которая чуть не угробила Ворошилова.

Как раз в период моей работы в 9 управлении возникло так называемое «дело врачей». Из официальных сообщений известно, что 13 января 1953 г. органами госбезопасности было арестовано более 20 человек из группы «врачей-вредителей», в том числе профессор Вовси, известный терапевт Виноградов и другие. Расследование велось следственной частью по особо важным делам МГБ СССР. Сообщалось, что к разоблачению «врачей-вредителей» имела отношение врач кремлевской больницы Тимашук. В своем письме в органы госбезопасности, которое она написала несколько раньше, она обвиняла врачей Виноградова, Моторова и других в том, что они «неправильно лечат Жданова».

В связи с «делом врачей» у Сталина, которому Игнатьев для ознакомления регулярно направлял в закрытых конвертах протоколы допросов арестованных, явно возросло недоверие к кремлевской медицине.

Как-то Сталин заболел гриппом в легкой форме. На ближнюю дачу пригласили врача, который обследовал больного, дал рекомендации о режиме и оставил лекарства. Он порекомендовал дежурному офицеру пригласить из кремлевской больницы опытную медсестру, которая должна была следить за приемом лекарств, готовить полоскание и т.д. Когда врач уехал, Сталин вызвал к себе дежурного офицера, назвал фамилию одного из рядовых сотрудников охраны, которого он знал, и распорядился пригласить его к себе. Он поручил дежурному офицеру выделить этому сотруднику машину для выполнения поручения, которое, по словам Сталина, «не касается никого другого, кроме меня и этого сотрудника». Сталин продиктовал явившемуся тут же сотруднику названия лекарств и распорядился купить их в одной из деревенских аптек вблизи Москвы. Сотрудник четко выполнил поручение, а оставленные врачом лекарства были выброшены. Некоторое время об этом случае никто не знал, это стало мне известно лишь значительно позднее из рассказа этого охранника. 

К периоду, когда велось «дело врачей», относится и другой случай. Однажды Сталин на пути с ближней дачи в Москву приказал водителю ехать не обычным маршрутом, а повернуть направо в конце дачного участка и ехать в Кремль по старой, заброшенной, не очищенной от снега дороге через Воробьевы горы. Водитель поехал, но тяжелая машина забуксовала и зарылась в снег. Сталин был крайне недоволен и в сердцах сказал: «Вы возите меня по одному и тому же маршруту. Под пули возите! Вы не можете даже предложить какой-то другой маршрут!» Между тем машину вытащили из снега и поехали по прежней дороге, так как другая дорога с дачи действительно не была подготовлена.

Хотелось бы привести еще один пример подозрительности Сталина в последние месяцы его жизни. Он перестал сообщать охране заранее, куда он намерен в тот или иной вечер поехать после работы. Он садился в машину и о цели своей поездки сообщал уже в пути. Между тем по маршруту его следования охраной была налажена четкая информация о движении кортежа. Поездки Сталина в свободное время ограничивались, как правило, посещениями Большого театра для прослушивания арий любимых оперных певцов либо просмотрами фильмов «на уголке», как все условно называли помещение в Кремле, где прокручивались кинокартины. Не зная точно, куда поедет Сталин, мы накрывали столик в Большом театре и «на уголке».

Однажды я находился в Большом театре, проверяя посты, и столкнулся со Сталиным в его ложе. Видя накрытый столик в комнате перед ложей, Сталин строго спросил: «Кто сказал, что я сюда приеду?» Я ответил, что мы, как обычно, накрыли столик здесь и «на уголке». Поняв нашу небольшую хитрость, Сталин молча прошел в свою ложу. Кстати, «накрыли столик» — громко сказано. Это были лишь ваза с фруктами, накрытая салфеткой, бутылка боржоми, тарелка с прибором и бокал.

До работы в 9 управлении МГБ СССР у меня было такое впечатление, что руководители страны — члены Политбюро работают дружно, слаженно, что у Сталина сплоченная команда единомышленников. На деле это оказалось не совсем так.

Как известно, в октябре 1952 г. проходил XIX съезд КПСС. Начальником охраны съезда был назначен генерал-лейтенант B.C. Рясной, а я был его заместителем. Все дни работы съезда я сидел в первом ряду возле сцены и часто, особенно в перерывах, поднимался на сцену и посещал все помещения за сценой.

К концу работы съезда, находясь за сценой, я стал случайным свидетелем следующей, можно сказать, комической сценки. Несколько членов Политбюро — Маленков, Берия, Каганович, Молотов, Микоян — окружили в углу сцены помощника Сталина Поскребышева и буквально допрашивали

И.В. Сталин выступает на XIX съезде КПСС..gif

И.В. Сталин выступает на XIX съезде КПСС.
Кремль, октябрь 1952 г.

его, будет ли Сталин выступать на съезде и какие материалы он готовил для Сталина. Поскребышев отвечал, что он об этом ничего не знает, никаких материалов не готовил, но атакующие его руководители не верили ему и продолжали «допрос», в результате так ничего от него и не добившись. 

Сталин выступил в конце съезда с короткой речью, имея в руках маленькую четвертушку листа, на котором было что-то написано самим Сталиным от руки.

На этом примере я увидел, что у Сталина нет слаженной команды: насколько же он не доверял своим соратникам, если даже не информировал их, будет ли выступать на съезде, и о чем намерен говорить! Еще одним подтверждением этого может служить критическое выступление Сталина на пленуме ЦК после съезда в адрес своих соратников Молотова и Микояна. Но на пленуме я не присутствовал и распространяться об этом не буду.

Рабочий день Сталина был ненормированным. Как правило, и он, и приглашенные члены Политбюро, решая государственные дела, засиживались на ближней даче до трех часов ночи, а иногда и позже. Работая с большой перегрузкой, Сталин явно переутомлялся и иногда терял ориентацию во времени. Спросив у охранника, который час, и получив ответ (к примеру, 6 или 7 часов), он уточнял: утра или вечера? Были случаи, когда спустя пару часов после отъезда соратников с ближней дачи Сталин звонил ночью дежурному и просил вызвать к нему нескольких членов Политбюро. Когда же дежурный докладывал ему, что прошло совсем немного времени после их отъезда с ближней дачи, Сталин отменял свое распоряжение.

В некоторых опусах о Сталине утверждается, что он собирал своих приближенных и спаивал их. Это абсолютно не соответствует действительности. На рабочих обедах и ужинах на ближней даче крепкие напитки к столу, как правило, не подавались. Сам Сталин употреблял, причем весьма умеренно, только сухие грузинские вина, а сидящие с ним за столом следовали примеру хозяина.

Накануне смерти И.В. Сталина, в конце февраля 1953 г., у меня на работе во время ночного совещания случился приступ гнойного аппендицита. Меня доставили в больницу и прооперировали. Вернулся я из больницы уже после смерти Сталина и к работе в 9 управлении больше не приступал.

Ситуация со смертью Сталина широко освещалась в печати. Достоверно известно, что Сталину в течение многих часов не оказывалось никакой медицинской помощи. На вызов врачей к тяжело заболевшему человеку, даже если он занимает высокое положение, не требуется решения инстанций и руководителей государства. Начальник Управления охраны (он же министр МГБ СССР) С.Д. Игнатьев был в это время на месте. Со слов сотрудников охраны мне известно, что Игнатьеву было сразу доложено, когда Сталина нашли без сознания лежащим около дивана, на котором он обычно спал. Прямой обязанностью Игнатьева было незамедлительно вызвать врачей. Мне непонятно, почему он не сделал этого, а начал обзванивать членов Политбюро. Затем вместо врачей к Сталину явились высокопоставленные руководители Маленков, Берия и другие. Они при первом посещении больного сочли, что «Сталин просто спит», а охрана, по словам Берия, «подняла панику». В этом факте явно сквозит желание Берия приблизить смерть Сталина, оставив его на долгие часы без медицинской помощи. Позднее врачи были вызваны, но лишь тогда, когда им фактически уже нечего было делать, потому что состояние И.В. Сталина было уже безнадежным, и он скончался 5 марта 1953 г.

Поработав в Управлении охраны всего несколько месяцев, я, тем не менее, могу назвать ряд крупных недостатков. Например, на ближней даче и на квартире отсутствовали дежурные врач и медсестра, не было квалифицированного повара и диетсестры. Питание ответственных работников государства было организовано неудовлетворительно. Начальник управления генерал-лейтенант Власик давно не руководил управлением надлежащим образом, морально разложился, небрежно относился к секретным документам и не случайно был осужден.

В заключение хотелось бы подчеркнуть мое глубокое уважение к И.В. Сталину, который прожил трудную и плодотворную жизнь. Тридцать лет он руководил Советским государством, вернув в его состав все территории, которые были потеряны в результате Первой мировой и Гражданской войн. Страна восстановила свое хозяйство после Гражданской войны, прошла трудный путь индустриализации и коллективизации, победила фашистских агрессоров и их союзников в кровопролитнейшей Второй мировой войне и заняла второе место среди мировых держав. На этом пути, безусловно, было много ошибок, просчетов и жестких решений. Но были и энтузиазм советского народа, искренняя преданность родине и Сталину, культ личности. Я полностью согласен со словами одного из первых ученых-исследователей сталинской политики, ныне покойного Степанова, что это был культ личности, а не культ серости.

Меня очень задевают рассуждения некоторых ученых и публицистов о том, что И.В. Сталин не подготовил страну к войне, растерялся в начале Великой Отечественной войны, что он будто бы руководил войной по глобусу и что в победе над фашизмом невелика его личная заслуга. Хотелось бы привести в этой связи лишь один факт, из которого можно сделать далеко идущие выводы.

Хорошо известно, что после начала Великой Отечественной войны было решение Политбюро о выезде И.В. Сталина в город Куйбышев. Бомбоубежище и другие помещения для использования их Верховным Главнокомандованием готовились там заранее и фактически уже были готовы. В отношении выезда в Куйбышев сам Сталин молчал и в беседах со своими соратниками этот вопрос не поднимал. Ему периодически докладывали о готовности того или иного объекта, и он как бы брал это на заметку. Необходимые военные карты, различные справочные материалы, теплая одежда и другие вещи были давно аккуратно упакованы и ждали своего часа.

Наконец Сталин приказал охране и помощнику Александру Николаевичу Поскребышеву выехать на вокзал к стоявшему под парами поезду. Что было в вагонах, знали немногие. Все, кому тоже было положено выезжать, без суеты занимали свои места, иногда поглядывая в листочки, где, очевидно, были написаны разнарядки в отношении эвакуации. Удивительно быстро все разместились; комендатура обеспечивала порядок, оперативно провожая любопытных.

Между тем Сталин своего вагона пока не занимал. Он поглядывал на часы, а затем попросил прислать к нему охрану и представителя комендатуры, ответственного за эвакуацию. Его Сталин спросил, уложились ли в норму. Тот ответил, что в резерве осталось 5 минут. Охрана заняла свои посты, а Сталин закурил и начал прогуливаться по перрону. Иногда он останавливался и о чем-то спрашивал дежурившего у вагона сотрудника. Создавалось впечатление, что Сталин совсем не спешит уезжать из Москвы. Выкурив трубку, он больше не набивал ее разломанной папиросой, продолжая прогулку вдоль вагонов специального поезда. Некоторые из знавших время отхода поезда недоумевали и считали, что поступил сигнал о какой-нибудь неисправности. Представитель комендатуры, ответственный за эвакуацию, приблизился к И.В. Сталину и спросил о причине задержки спецпоезда — по уставу он обязан был это знать и Сталину доложить, а получалось все наоборот, не по уставу.

Товарищ Сталин улыбнулся и ответил ему: «По уставу мы не должны сдавать фашистам столицу нашей родины Москву, а наш отъезд из Москвы свидетельствует об обратном. Организуйте расформирование спецпоезда и разгрузку вагонов. Мы из Москвы не уедем и Москву врагу не сдадим!» Это гениальное решение Сталин не менее часа обдумывал, вышагивая вдоль вагонов по перрону. И неизвестно, как бы еще повернулась военная ситуация, если бы не это твердое единоличное самостоятельное решение И.В. Сталина не уезжать из столицы и любыми средствами не сдавать Москву.

В конце этого небольшого раздела не могу не привести известную цитату из речи У. Черчилля в палате лордов 23 декабря 1959 г. по случаю 80-летия со дня рождения И.В. Сталина: «Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелейших испытаний Россию возглавлял гений, непоколебимый полководец И.В. Сталин. Он был выдающейся личностью, импонирующей нашему жесткому времени того периода, в который протекала его жизнь. Сталин был человеком необычайной энергии, эрудиции, несгибаемой силы воли, резким, жестоким, беспощадным как в деле, так и в беседе, в которой даже я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить. Он был непревзойденным мастером находить в трудные минуты пути выхода из самого безвыходного положения. В самые критические моменты, а также в моменты торжества одинаково сдержан, никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю. Он был человеком, который своего врага уничтожал руками своих врагов, заставляя даже нас, которых открыто называл империалистами, воевать против империалистов. Сталин величайшим, не имевшим себе равных в мире, диктатором. Он принял Россию с сохой, а оставил ее оснащенной атомным оружием. Нет! Что бы ни говорили о нем, таких история и народ не забывает»

 И Черчилль был прав! В 2008 г., через 55 лет после смерти И.В. Сталина, в опросах населения о том, кого можно считать выдающейся личностью в российской истории, Сталин разделил первое и второе места с Николаем II. Многим нынешним «демократам» это не понравилось, и они подняли большой шум в средствах массовой информации. Я же считаю, что Сталин и Петр I — это действительно две выдающиеся личности, которые останутся в истории и в памяти народа. А высокая оценка Николая II была связана с поднятой в газетах и на телевидении громкой кампанией в связи с 90-летием расстрела царской семьи. 

image014.png

Новик Николай Петрович (1914–2009)

Родился в дер. Чижевка Слуцкого уезда Минской губернии в семье крестьянина-середняка. Белорус. В ВКП (б) — КПСС с 1940 г.

Образование: школа-семилетка в гор. Слуцке; курсы по подготовке в сельскохозяйственный институт, художественное училище в гор. Витебске (1934–1937 гг.).

Трудовая и служебная деятельность:

август 1930 — август 1934 г. — колхозник колхоза «Свободный труд»;

февраль — декабрь 1937 г. — слушатель Алма-Атинской межкраевой школы ГУГБ НКВД СССР;

январь 1938–1939 г. — пом. оперуполномоченного, старший оперуполномоченный 3 отдела УГБ НКВД Казахской ССР;

1939 — февраль 1944 г. — начальник отделения, зам. начальника, начальник контрразведывательного отдела НКГБ — НКВД Казахской ССР;

февраль 1944 — июнь 1949 г. — начальник ряда управлений НКГБ БССР, зам. начальника Управления НКГБ — УМГБ Бобруйской области, зам. начальника 1 Управления МГБ БССР, начальник 2 Управления МГБ БССР, зам. министра ГБ БССР;

июнь 1949 — июль 1952 г. — начальник отдела 5 Управления МГБ СССР, зам. начальника 2 Главного управления МГБ СССР;

июль 1952 — 5 марта 1953 г. — зам. начальника Управления охраны МГБ СССР

20 марта 1953 — март 1954 г. — зам. начальника отдела 2 Главного управления МВД СССР;

март 1954 — август 1958 г. — начальник отдела ПГУ КГБ при СМ СССР;

август 1958 — сентябрь 1962 г. — советник посольства СССР в Австрии, резидент КГБ в Вене:

октябрь 1962 — июнь 1987 г. — начальник отдела, зам. начальника Управления 2 Главного управления КГБ СССР. 


Присвоение званий:Награды:
1938 г. — сержант госбезопасности; 1941 г. — старший лейтенант; 1943 г. — майор; 1944 г. — подполковник; 1948 г. — полковник; 1974 г. — генерал-майор. 1942 г. — знак «Заслуженный работник НКВД»; 1943 г. — орден «Знак Почета»; 1945 г. — орден Отечественной войны 1 степени; 1948 и 1964 гг. — два ордена Трудового Красного Знамени; 1954 (июнь и август), 1957 гг. — три ордена Красной Звезды; 1969 г. — орден Красного Знамени; 1938–1987 гг. — награжден шестью медалями.


Автор:  Н.П. Новик, .

« Назад к списку номеров

Библиотека Энциклопедия Проекты Исторические галереи
Алфавитный каталог Тематический каталог Энциклопедии и словари Новое в библиотеке Наши рекомендации Журнальный зал Атласы
Алфавитный указатель к военным энциклопедиям Внешнеполитическая история России Военные конфликты, кампании и боевые действия русских войск 860–1914 гг. Границы России Календарь побед русской армии Лента времени Средневековая Русь Большая игра Политическая история исламского мира Военная история России Русская философия Российский архив Лекционный зал Карты и атласы Русская фотография Историческая иллюстрация
О проекте Использование материалов сайта Помощь Контакты
Сообщить об ошибке
Проект "Руниверс" реализуется при поддержке
ПАО "Транснефть" и Группы Компаний "Никохим"