Новости по теме

Всякий человек носит в себе Музей…

16 мая, в эту субботу, Музей-библиотека Н.Ф. Федорова при Библиотеке №180...

О выпуске альманаха «Самопознание»

На сайте политической консервативной мысли «Русская Idea» в разделе...

К списку новостей

Статьи по теме

Существует две России: одна провинциальная и убогая, а другая самодовольная городская, ну, а круче всего – столичная!

Речь старого патриота

Духовные упражнения, которыми занимались четыре основные школы античности...

К списку статей

Что бы, если бы…

Что бы, если бы…

Что бы, если бы…


Что бы я сказал своему Президенту, если бы представилась такая возможность, открылась такая перспектива? Ясно, что перспектива эта не реальная, а, скажем так, виртуальная. Но это и хорошо – можно не робеть, забыть про разницу в статусах, рангах, и не стесняться. В тексте, как форме и средстве коммуникации, всегда есть что-то безличное, анонимное. Психологически оно очень поддерживает и поощряет. И все же трудно освободиться от ощущения, что говорить будешь urbietorbi.

Впрочем, и в сослагательно-виртуальной перспективе можно работать вполне серьезно и в этом смысле – реально. Более того, я воспринимаю такую постановку вопроса как самый настоящий вызов – своей состоятельности как гуманитария, представителя философского цеха, отношение к которому в нашем обществе традиционно скептическое: говорят непонятно, много и приблызно. Ситуация явно provocative: если вы такие умные, то, пожалуйста, покажите, продемонстрируйте это.

Итак, о чем бы мне хотелось сказать… Конечно, о модернизации. И не потому, что этот дискурс, дискурс модернизации, инициировали и возглавили Вы, господин Президент. А потому, что модернизация для России сегодня – судьбоносный выбор, исторический вызов современности. Справимся, ответим – и будет у нас достойное будущее; нет – попадем на задворки истории, поставим под вопрос перспективу исторической конкурентоспособности, вернее – выживаемости страны, народа. Не поможет тут и знаменитое «хотелось как лучше, а получилось как всегда». «Как всегда» при нынешней явно не циклической динамике развития уже не получится – будет только хуже. О нынешнем нашем положении можно судить по глобальному инновационному индексу (16 место, рядом с Мексикой, Турцией и Индонезией) и по индексу развития человеческого потенциала (65 место, между Албанией и Казахстаном).

Так чего же думать, колебаться – вперед! за дело! Так его, это дело, и представляют сегодня наши модернизаторы-мобилизаторы. Увы, все гораздо сложнее. Отвлекаясь на методологию, замечу, что XXI век многие исследователи называют, и совершенно справедливо, веком сложносистемного мышления, или complexity, как именуют данный сдвиг на Западе. Времена простых решений и однозначных подходов безвозвратно канули в Лету, теперь все великое и гениальное – сложно.

Вернемся, однако, к нашему вызову. Вызов – не лозунг, не слоган, как теперь говорят, а всегда проблема – сложная, тяжелая, но назревшая, неотвязная, нависшая как Домоклов меч. И, при всей кажущейся обозримости, глубинно скрытая. Ее обнаженная, легко улавливаемая актуальность – лишь «надводная часть» полносоставной проблемной ситуации. Гораздо более напряжена и проблемно воспалена ее «подводная часть». На ней-то, полагаю, и нужно сосредоточиться.

Наши проблемы в рассматриваемом плане начинаются с неверной исторической, равно как и теоретической, ориентации. В мировом историческом контексте модернизация является продуктом Модерна, т. е. Modern Time – Нового времени. «Модерн» и «модернизация» – однокоренные слова. Процесс собственного исторического бытия модерна и есть модернизация. Приходится читать и слышать, что модернизация для нас не terraincognita, что посещала она нас по меньшей мере дважды – в советское и петровское времена. Но это очень спорно. Если бы мы хоть однажды завершили, довели до конца модернизацию, то сегодня занимались бы уже чем-то другим. Скажем, стремились бы превзойти саму модернизацию и заглянуть, по примеру некоторых стран, в постмодернизацию. Нельзя отождествлять модернизацию с индустриализацией или самодержавно-властным насаждением чужого опыта (париков, социальных институтов, производств). Большевики умудрились провести индустриализацию, так и не приобщив народ к модернизации. Ибо последняя представляет собой переход от традиционного к современному обществу, – своеобразный прорыв к культуре рационального определения целей и поиска оптимальных условий и средств для их как можно более успешной (максимизация эффективности) реализации. Демократия, права и свободы граждан – это здесь тоже очень важно, но уже вторичным образом. Без рационализации-оптимизации модернизация грозит выродиться в очередной конъюнктурный проект мобилизаций – самых разных: политических, культурных, экономических, – а не инноваций. Если верить Максу Веберу – самому тонкому знатоку рассматриваемого перехода, то капитализм – как современное новоевропейское общество – начинался не с первоначального накопления капитала, хотя было там и такое, а с духа капитализма. И действительно, прежде чем впустить что-то в свою практическую жизнь, нужно сперва впустить его в свою душу, закрепить в голове, укоренить в сердце. Только тогда оно начнет по-настоящему действовать и приносить убедительные плоды. Я, видимо, не погрешу против истины, если скажу, что самые глубокие детерминации в истории связаны не с техникой-технологией или экономикой, а с ценностями и нормами, непосредственно мотивирующими человека к действию.

Разумеется, «дух» и «материя» в истории не укладываются в простую, или линейную, причинно-следственную связь. Дело обстоит не так, что вначале нужно воспитать модернизаторов или инноваторов, а потом уж они сделают модернизацию. На самом деле зависимость здесь двусторонняя, взаимная: полноценные модернизаторы появляются только в реальном процессе модернизации. А начинается все с публично твердой политической воли и пусть небольшой, но достаточно пассионарной группы сторонников, которые «взрывают континуум истории» (В. Беньямин), т. е. прерывают инерционное течение прошлого в настоящее и будущее и начинают в прямом смысле творить историю. Обратная – положительная и отрицательная – связь помогает контролировать процесс в целом и вовремя вносить в него необходимые коррективы. «Информация к размышлению»: по прикидке первого замглавы администрации Президента В. Суркова, для того чтобы модернизация в нашей стране состоялась, достаточно веры в нее 0, 5 процента россиян. Важно, конечно, не резать по живому и считаться с естественными требованиями человеческой природы. История, как и природа, не любит пустоты – в форме каких-то полных или абсолютных разрывов. Отсюда проблема преемственности, которую, правда, не следует путать с простым возрождением. Для нового вина нужны новые меха; традиционная духовность, скажем, вряд ли совместима с современной иннновационностью. Прорывные решения, открытия, изобретения являются в действительности «разрывными». «…Инновации, – заметил как-то Ж.-Ф. Лиотар, – появляются всегда из разногласия». Послушаем также старика Гегеля: «История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй – в виде фарса». Чтобы не было фарса, вот и не надо повторять.

Модернизация – это творчество, а творить в наше время может только инициативный, внутренне и внешне раскрепощенный человек. Многое все-таки изменилось, стали другими и технологии – высокие, тонкие. Надо думать, они требуют соответствующего, такого же высокого и тонкого субъекта, человека. Мне вспоминается здесь нашумевшее Открытое письмо российских ученых, работающих в ведущих университетах и исследовательских центрах мира, Президенту России. Поразило их предложение – бросить все силы на создание коллайдера частиц высоких энергий нового поколения. И подумалось, с того ли конца начинаем. Нет, коллайдер нам действительно нужен, но только не научно-технический, а, прежде, социально-гуманитарный. И разгонять он должен не заряженные частицы, а людей, заряженных свободой, инициативой и продуктивным воображением, дисциплинируемых полем ответственности, конкуренции и риска.

Тонкие технологии, тонкий человек – тут прямая связь-корреляция с демократией. Знания, как и технологии, в неволе не размножаются. Сама демократия – тончайший политический механизм, держать его в приличной исторической форме стоит немалых трудов. Но продуктивный динамизм жизни, им «возбуждаемый», того стоит. Тонкий человек признает только одно принуждение – силой аргумента, оптимального расчета, убеждения и авторитета. Голое администрирование, властно-бюрократические циркуляры портят ситуацию в корне, нагоняют тоску и скуку, порождают пассивное, онемело молчащее, согласное на все и со всем большинство. Эту ситуацию уже вышучивают. Я имею в виду леворадикальный Марш согласных, который состоялся в Санкт-Петербурге 25 января 2009 г. Его участники несли, среди прочих, и такой плакат: «Мы согласны на все!»

Социально-гуманитарная культура и фундирующее ее образование являются сегодня ключевым ресурсом для развития общества. Без нее не впечатляет естественнонаучная и непременно хромает техническая (технологическая) культура. Здесь, в этом утверждении нет недооценки, тем более принижения естественнонаучной и технической культур. Как естественные, так и технические науки имеют дело не только с «неодушевленными вещами». И тем не менее нельзя оспаривать того, что именно в лоне социально-гуманитарной культуры формируются два важнейших капитала общества – человеческий (способности, умения, знания – в их ценностной определенности) и социальный (доверие, солидарность, доброжелательность, участливость). Капиталы эти всепроникающие, они влияют, притом существенным образом, на все остальное в обществе: на экономику, политику, социальную сферу, на науку, технологию и т. д. Вместе взятые, они участвуют в формировании действительно современного, отвечающего духу времени образа жизни. Хорошо резонирующего, в частности, с эвристикой наблюдений, – что развитие, вовлекающее и увлекающее человека, есть прежде всего ценностная ориентация, а потом уже некий отстраненно-объективный процесс, что нашему времени отвечают больше «ценности развития», а не «ценности выживания», что освобождает, делает человека по-настоящему свободным не инструментальное (естественное и техническое), а коммуникативное (социально-гуманитарное) знание. Мне понятен в данной связи призыв (фактически – заголовок одного текста) В. Третьякова: «Даешь гуманитарное Сколково!».

Как известно, общество думает и творит главным образом через свою элиту. К человеку массы нельзя предъявлять завышенные требования: его бытие может и не выходить за горизонт воли к жизни. Иное дело – представитель элиты, его бытие структурировано (должно быть пронизано) волей к смыслу. Собственно же властные его устремления непременно уравновешиваются интеллектуальным лидерством и духовным водительством. Таково нормативное понимание элиты. К сожалению, наша отечественная элита, за редким исключением, ему не отвечает, в основном она функциональная: близость к государственным структурам, участие в процессе принятия решений, ньюсмейкерство, статусные привилегии и т. п. Отгораживаясь от массы богатством и властью, руководствуясь принципом «people все схавает», она демонстрирует историческую близорукость и преобразовательную беспомощность – лишь бы прокричать, наследить, а не оставить след. Для формирования подлинной и действительно конкурентоспособной элиты, причем не только внутри родной страны, но теперь уже, в связи с глобализацией, и вовне – в сравнении с другими странами, нужно многое сделать, а кое-что и изменить. До тех пор, пока национальным достоянием у нас будет считаться голубое топливо, а не тот талант, который горит в груди творчески беспокойного человека, тут вряд ли можно что-то изменить. Опять «информация к размышлению» – в связи с нашей интеллектуальной конкурентоспособностью. Недавно журнал ForeignPolicy опубликовал список «100 мыслителей глобального значения», оказавших наибольшее влияние на человечество в 2010 г. Из России в нем – никого.

Когда-то, на заре перестройки, мы мечтали о первом непоротом поколении. Худо-бедно, но мы его получили. Этого, увы, оказалось недостаточно, чтобы завести мотор исторического творчества в обществе. Теперь нам, судя по всему, нужно подготовить первое по-современному образованное поколение, из которого жизнь и начнет отбирать настоящую элиту. Только национально ответственная элита в состоянии возглавить модернизацию и довести ее наконец-то, опираясь на ресурсы не только слова, но и примера-дела, до первого исторического завершения. Подчеркну еще раз: элита, в ее нормативном понимании, должна быть не властно-функциональной, а меритократической, т. е. отбираемой и утверждаемой на основе «достойных» качеств – интеллектуальных, морально-нравственных, участливо-коммуникативных и т. д. В такой интерпретации, замечу, элита становится по-русски узнаваемой, позволяя перейти на привычный для отечественного уха разговор об интеллигенции и ее исторической миссии.

Резонно поставить вопрос: а что это такое – современное образование? Ясно, что речь здесь тоже должна идти о модернизации. Современное образование – это безусловно модернизированное образование. Если не углубляться в детали, не застревать на нюансах, а вести разговор «по большому счету», то можно указать на следующие отличительные компетенции, которые призвано формировать современное образование.

Прежде всего поиск, идентификация и концептуальная фиксация проблем, т. е. культура вопрошания, которая находится у нас на очень низком уровне. Приходится читать тексты и слушать лекции, в которых не поставлено ни одной реальной, действительно волнующей нас проблемы. Красивая, умная и гулкая пустота. Бывает, встречается и такое: есть ответы на непонятно какие вопросы. Кроме того (видимо, из-за «всемирной отзывчивости») мы часто пытаемся отвечать на не нами поставленные, откровенно импортные, а то и манипулятивно навязанные вопросы. Но в отсутствие реального контакта с действительностью и полновесного чувства проблемы на большее, чем нана-результат, рассчитывать не приходится. Излишне говорить, что в социально-гуманитарных науках, в их преподавании правильно поставленные проблемы значат иногда больше, чем предлагаемые решения. Заметим также, что проблемы требуют строгого и конкретного мышления. Когда же их нет или они не идентифицированы, наш «внутренний мир» наполняется воспоминаниями, ассоциациями, мечтательностью и т.п. формами ментально «расслабленной» активности.

Н. В. Щеглов. Обломов в доме Пшеницыной 

Рефлексивность как компетенция есть обращенность мысли на самое себя – к субъекту, на субъект, это самоотчетность, критичность и аналитичность. Рефлексивность показывает, что из гуманитарной культуры «человекоразмерность» не вычитаема, а равно и то, что ложка дегтя легко может испортить здесь бочку меда, что “дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно”. Рефлексивная точность аналитико-понятийная. А что часто приходится наблюдать? Выдвинута интересная идея, обозначена плодотворная перспектива, а критического осмысления собранного материала нет, аналитическая огранка отсутствует. Рефлексивность – это знание (понимание) общества, в котором мы живем, и нас, в нем живущих. К сожалению, у нас немало людей, которые не знают даже своих собственных интересов. И, придя, скажем, на избирательный участок, голосуют не головой, а сердцем и другими частями тела. Отсюда и такие монолитные, слабо дифференцированные результаты.

Еще одна очень нужная нам компетентность – имагинативная (imagination – воображение). Из всех наших дефицитов, коих немало, главный или ключевой сегодня – дефицит воображения. Не маниловского и не обломовского – этого-то как раз в избытке, а того, что отличается творческой продуктивностью, что не только светит, но и греет. Многое не идет в нашу жизнь, не реализуется, не становится ее органической частью только потому, что мы даже представить себе не можем, что оно может-таки быть. Попробуйте, например, убедить нашего рядового избирателя, что от него что-то зависит в “этой стране”. «Практики воображения» в наше насыщенное постоянными изменениями время должны стать конститутивной чертой процесса образования, а равно и повседневного образа жизни людей.

С воображением, или имагинативностью, напрямую связана альтернативность – умение предложить противоположное или иное (другая версия) решение той или иной проблемы. Умение это у нас тоже редкое, его нужно активно и целенаправленно формировать. Идейно-политическое единство прошлого и властная вертикаль настоящего к этому как-то не располагают. Мы живем сегодня в плюралистическом обществе, а в нем все социально-гуманитарные истины должны выставляться на публичное обозрение (попадать в “публичную сферу”) и доказывать свое право на существование в активной и честной конкурентной борьбе. Обращение к альтернативности жизненно необходимо для нынешней, и не только отечественной, системы образования, которая, по очень точному наблюдении. П. Бурдье, «лишает “обучаемых” понимания… всего того, что она им не дает». Своей патерналистской авторитарностью она отсекает или блокирует всякие «расширения» за счет другого, иного, чужого.

Теперь о гибкости. Как компетентность она особенно важна в наш непредсказуемый, насыщенный разными рисками и вызовами век. Г. Бейтсон определял гибкость как «не зарезервированный для какой-либо конкретной цели (uncommitted) потенциал к изменению». Уже цитированный нами Ж.-Ф. Лиотар пишет в данной связи о необходимости приобщения к «процедурам, способствующим увеличению способности сочленять поля, которые традиционная организация знаний ревностно изолировала друг от друга». Следуя этим уважаемым авторам и принимая во внимание специфику обсуждаемого здесь предмета, я бы определил «гибкостную» компетентность как формирование фундаментально-стратегического потенциала к изменению, как подготовку встречи с неожиданными, действительно новыми и уникальными явлениями (изменениями). Данная компетенция, как никакая другая, позволяет в полной мере понять одну непростую («сложную», если следовать обозначенной выше методологии) мысль: средства и силы, направляемые в сферу образования, – это не затраты или траты, а инвестиции в будущее развитие страны, человека, общества.

Наконец, о коммуникативной рациональности – компетенции совершенно новой и действительно современной. Времена, когда истина считалась чем-то сугубо «отражательным» и объективным, давно прошли, кризис репрезентации сегодня – общепризнанное явление. Истину теперь приходится достраивать, «подправлять», выделяя в ней коммуникативную составляющую. Коммуникативно-рациональную компетенцию нужно целенаправленно прививать, формировать, органически сочетая рациональную аргументацию с императивом толерантности, с искусством диалога, с культурой общения и взаимопонимания.

Важнейшее средство коммуникации – язык. Не языки, а именно язык – раньше единственным числом здесь можно было и ограничиться. Но нынешний, глобальный по сути мир требует, как минимум, билингвизма, т. е. способности общаться на двух языках: родном, русском в нашем случае, и иностранном, в роли которого (чаще всего) выступает язык английский. Уточняющее «чаще всего» взято в скобки не зря – его вполне можно опустить. Дело в том, что английский язык давно уже не иностранный, – это знак по-современному образованного человека, незаменимое средство глобального общения, современная ученая латынь. Без свободного владения английским языком сегодня трудно выдержать конкуренцию в любой сфере общественной жизни. В модель современного специалиста наряду с компьютерной уверенно включается ныне и «английская» грамотность. Формировать ее нашей системе образования нужно непременно.

Компетентностный подход к образованию (в данном отношении социально-гуманитарное образование едино с естественнонаучным и техническим) необходимо увязать с институциональным, иначе всего пара современности хвати только на гудок. Важнейшее направление институционализации образования – его «интерактивная» связь с возвышающей социальной мобильностью. Выражаясь по-другому, речь идет о превращении образования в главный ресурс жизненной карьеры человека. Пока же «социальный лифт» нашего общества использует энергию образования для подъема только на нижние этажи. С этажа достаточно высокого определяющей оказывается уже «социальная породистость»: связи, знакомства, наследуемый статус, «оппортунистическое поведение», угодливость, лояльность и т. п. Видимо, нет более справедливой социальной мобильности, чем через образование, которое выявляет и развивает таланты единственно правильным и достойным человека способом – поощряя работу над собой, своим профессиональным ростом, своей самореализацией.

Завершая свое виртуальное общение с Президентом, хочу подчеркнуть следующее. Модернизация – проблема безусловно комплексная, у нее много разных уровней, аспектов, граней. Таким же комплексным – с разных сторон, по разным направлениям – должно быть и ее решение. И все же я глубоко убежден, что ключевым, по-настоящему укореняемым, всерьез и надолго вовлекаемым фактором здесь может и должна стать социально-гуманитарная культура. Именно она, в конечном счете, позволит вытянуть модернизацию нашего общества, но прежде – нашего человека, превратив его в конкурентоспособного субъекта, способного адекватно ориентироваться в плюралистической среде и творчески отвечать на вызовы и угрозы современного мира.


Об авторе:

Гречко Петр Кондратьевич, доктор философских наук, профессор, зав.кафедрой социальной философии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов.


Теги: Что я сказал бы президенту?

Автор:  Петр ГРЕЧКО

Комментарии (6) 13.12.2010

Обсуждение:
Дарья Черноморская, ГФМ-1.
Каждый раз после утренних новостей, где слово "модернизация" повторяется чаще, чем раз в минуту, я выхожу на улицу  и иду на работу. Еду в маршрутке или автобусе, и думаю: "Что именно нам нужно модернизировать?". Начали со школы. Причем странно как-то начали. Вот с нас, учителей английского, сняли надбавку.... Большинство коллег засобирались на более выскооплачиваемые работы.
 Другие коллеги-учителя тоже не очень понимают как же им теперь жить, когда они должны, согласно очень продаваемому в Ашане "ежемедведнику" "Модернизировать каждый день". Понятно, что уйдут все инертные, останутся активные. Пугает другое, почему в очередной раз модернизация у нас сплетается с понятием подвижничества, альтруизма? В России странный социал-дарвинизм проглядывается, выживают только те, кто очень упорно старается не смотря на все препятствия, создаваемые природой (или властью), а вовсе не сильнейшие. Упорство ведь, не всегда показатель "внутренней моральной силы". Упорство может быть и показателем глупости, лени, нежелания ничего менять.
 Модернизации нужны субъекты, а у нас общество объектов, которые мечтают не о действии, а о том, что с ними что-то сделали. С другой стороны, может слова Владислава Суркова стоит интерпретировать оптимистично: Нам не надо, чтобы все хотели что-то менять, достаточно пары энтузиастов? Хотя, опять же, слово "энтузиаст" у нас слишком приближено к "альтруист".
 В любом случае, пока все в абсурд не прекратилось и у нас есть шанс удержать историю от этого. Наверное, от каждого из нас зависит чем будет наша история: Фарсом, комедией, водевилем... или чем-то большим.
ИмяЦитировать
Александр Сурков
Мне кажется, я бы поговорил с президентом о времени.
Современная российская модернизация обладает темпоральным модусом, что не ново в истории России. Только если при большевиках время шло вперед, как утверждала заставка главной новостной программы СССР, то теперь время сжимается, отмеряя запас воздуха аквалангисту, который ныряет на дно какого-то озера.
Новая инициатива президента - сделать временную разницу между часовыми поясами (по факту - между Москвой и регионами) еще меньше. Думается, что дело тут не только в экономико-финансово-энерго-метеорологических выгодах.
Необходимо ужать историческое время, в котором живет страна. Что же у нас получается - Москва в 2010 году, а уездный город N в 1993 г.? И главная проблема-то, что время - не утраченное (иначе его можно было бы и возвратить, как следует из известной сказки), а самое настоящее присутствующее. Уезжая далеко от столицы мы совершаем путешествие, начинаем присутствовать в параллельном времени, где лишь изредка мелькают признаки нашей, знакомой и родной эпохи.
Модернизация есть "путь к...". С этим мы вроде определились - магические числа на циферблате часов уже заданы - 2014, 2018, 2020. Почему же мы забыли все, что модернизация есть "путь от...".

P.S.
http://passagir.livejournal.com/136836.html
Инициатива президента должна быть гипертрофированна - нам необходимо свести Россию к одному времени. Пока этого не случиться, толку от модернизаций - не будет...
ИмяЦитировать
Гек
Мне понравился сам заголовок "что если бы....". У меня прям впечатление что президент - это не обычный человек - это Бог, как же можно вообще говорить о модернизации о работе правительства на народ, если там Боги?
Мне кажется стоит вспомнить о том, что президент всего лишь человек выполняющих роль представительства интересов народ, кем собственно он и был избран.
Лично для меня интересен был вопрос образования. Написано что - это ключевая стадия развития, но возникает вопрос а даже если студент, получит высшее образование ему легко станет найти работу? или после высшего образования у него появятся какие-то либо возможности? Я не могу, конечно же, говорить за всех, но давайте глянем правде в глаза, в 80% случаев студент выпускник начинает судорожно искать связи для дальнейшего трудоустройства. Мне кажется, что в любом случае должен быть стимул, в данной ситуации если реально показать людям, что за их труды в школах и университетах хорошо заплатят, то как следствие они будут стремиться к саморазвитию, что как раз-то придет к развитию всего нашего общества.
ИмяЦитировать
Guest
Итак, все вышесказанное сводится к тому, что всю модернизацию нужно начать с общества, а точнее с образования (в первую очередь в социально-гуманитарной сфере), чтобы сформировать элиту, которая и проведет модернизацию… Но не факт, что остальная часть обществе примет новую, уже интеллектуальную элиту, а не функциональную (кстати, удачно подмечена очередная отличительная черта российского общества от западного, если можно так выразиться)…
Абсолютно поддерживаю обоснование необходимости модернизации социально-гуманитарной культуры как источника формирования норм и даже, в какой-то мере ценностей, переосмысление которых, на мой взгляд, должно быть приоритетом для человечества на данный момент…
ИмяЦитировать
Комментировать

Возврат к списку

Русская философия > ЛогоСфера: философский журнал