Новые статьи

- известный русский публицист. Родился в Москве в 1818 г. от отца, мелкого чиновника, и матери грузинского происхождения. Окончил курс в Московском университете, по словесному отделению. В университете увлекался философией и примкнул к кружку Станкевича ; ближе всего сошелся с Белинским и Бакуниным. Был деятельным сотрудником "Московского Наблюдателя", когда его редактировал Белинский, и в одно время с последним начал сотрудничать и в "Отечественных Записках" Краевского. Писал он преимущественно библиографические заметки, переводил Гейне, Гофмана, Шекспира. В "Отечественных Записках" обратили на себя внимание его статьи: "О русских народных песнях", "Об истории древней русской словесности Максимовича", о "Сочинениях графини Сарры Толстой", написанные в приподнятом национальном духе, с оттенком мистического настроения. Белинский так увлекся ими, что усмотрел в авторе "великую надежду науки и русской литературы". В конце 1840 г. Катков уехал в Берлин, где в течение двух семестров слушал лекции Шеллинга. По возвращении из-за границы он старался поступить на государственную службу. "Максимум моей амбиции, - пишет он Краевскому, - попасть к какому-нибудь тузу или тузику в особые поручения". В это время он порывает все свои литературные связи. Изменяется также и взгляд Белинского на него. Попечитель Московского учебного округа, граф Строганов , обративший внимание на Каткова, как на очень способного студента, доставляет ему уроки в разных аристократических семействах. В 1845 г. он защищает диссертацию об "Элементах и формах славяно-русского языка" и назначается адъюнктом по кафедре философии. Как профессор, Катков, по свидетельству друга своего Н.А. Любимова , даром слова не обладал и не мог увлекать слушателей. Когда, в 1850 г., преподавание философии было возложено на профессора богословия, Катков сделался редактором "Московских Ведомостей" и чиновником особых поручений при министерстве народного просвещения. В 1852 г. в "Пропилеях" - сборнике, издававшемся Леонтьевым , с которым Катков близко сошелся еще в 1847 г., - появилось философское сочинение Каткова: "Очерки древнего периода греческой философии". В 1856 г. Каткову удалось, при поддержке товарища министра народного просвещения, князя П.А. Вяземского , получить разрешение на издание "Русского Вестника". Сначала он не принимал участия в том отделе журнала, который был посвящен специально обсуждению политических вопросов, т. е. в "Современной Летописи". Наступившая эра коренных государственных реформ возбуждает в нем, однако, интерес к политике. Он начинает заниматься английским государственным строем, изучает Блэкстона и Гнейста, совершает поездку в Англию, чтобы лично присмотреться к английским порядкам, высказывается против революционных и социалистических увлечений, является горячим поборником английских государственных учреждений, мечтает о создании русской джентри, увлекается институтом английских мировых судей и выступает решительным защитником свободы слова, суда присяжных, местного самоуправления. Во всех случаях столкновения с цензурой Катков обращался к высшим властям с обстоятельно изложенными записками, в которых излагал свои взгляды на текущие государственные и общественные вопросы. Благодаря связям, которые он имел в высших правительственных сферах, записки эти достигали цели. Через графа Строганова он заручился расположением графа Блудова , и таким образом даже гнев некоторых министров оказывался по отношению к нему бессильным. В 1863 г. он стал, вместе с Леонтьевым, редактором "Московских Ведомостей". Когда, в январе того же года, в Польше началось восстание, Катков отнесся к нему довольно равнодушно. Только по мере того, как с разных сторон посыпались всеподданнейшие адреса и разгоралась дипломатическая переписка, Катков стал помещать в своей газете страстные статьи, с одной стороны, апеллируя к патриотическим чувствам русского народа, с другой - требуя "не подавления польской народности, а призвания ее к новой, общей с Россией политической жизни". Таково было настроение Каткова до назначения Муравьева генерал-губернатором в Вильне. Независимо от строгих репрессивных мер, правительство решило опираться не на шляхту, а на польское крестьянство. В этих видах задумана была крестьянская реформа 1864 г. Первый в печати указал на необходимость такой реформы И.С. Аксаков; Катков восстал против нее, доказывая, что она неосуществима. В этом смысле он высказывался еще осенью 1863 г., а 19 февраля следующего года реформа уже осуществлялась. Сочувствие, которое встретили статьи Каткова по польскому вопросу в некоторой части русского общества, внушило ему высокое мнение о публицистической его роли. Он провозглашал, в начале 1866 г., что "истинный корень мятежа не в Париже, Варшаве или Вильне, а в Петербурге", в деятельности тех лиц, "которые не протестуют против сильных влияний, способствующих злу". Отказ Каткова напечатать первое предостережение, данное "Московским Ведомостям", повлек за собой второе, а на следующий день - третье предостережение, с приостановкой газеты на два месяца. Вслед затем ему удалось испросить Высочайшую аудиенцию, и он получил возможность возобновить свою деятельность, значительно, однако, умерив тон своих статей. В 1870 г. он снова получает предостережение, но уже не отказывается, как в 1866 г., принять его, а сознается в своей ошибке и затем, до начала 80-х годов, не помещает в своей газете статей, которые могли бы вызвать неудовольствие высших административных сфер. Окончательный поворот в его политическом настроении, однако, произошел лишь в самом начале 70-х годов. До тех пор он усматривал все зло в польской или заграничной интриге, которая, будто бы, свила себе гнездо и в административных сферах; теперь он восстает против русской интеллигенции вообще и "чиновничьей" в особенности. "Как только заговорит и начнет действовать наша интеллигенция, мы падаем", - восклицает он, самым решительным образом осуждая и суд, и печать. После предоставления чрезвычайных полномочий графу Лорис-Меликову , Катков приветствовал "новых людей, вошедших в государственное дело" (хотя в это время состоялось увольнение министра народного просвещения, графа Толстого , которого всегда высоко ставили "Московские Ведомости"), а на пушкинском празднике (июнь 1880 г.) произнес речь, в которой заявил, что "минутное сближение... поведет к замирению", и что "на русской почве люди, так же искренно желающие добра, как искренно сошлись все на празднике Пушкина, могут сталкиваться и враждовать между собой в общем деле только по недоразумению". Речь Каткова не встретила сочувствия присутствующих; Тургенев отвернулся от протянутого к нему Катковым бокала. Виновниками катастрофы 1 марта 1881 г. Катков признал поляков и интеллигенцию. После манифеста 29 апреля Катков начал доказывать, что "еще несколько месяцев, быть может, недель прежнего режима - и крушение было бы неизбежно". С этого момента он с неслыханной резкостью начинает нападать на суды и на земские учреждения. Будучи в начале 80-х годов горячим сторонником Бисмарка, которого он называл "более русским, чем наша дипломатия, не имеющая под собой национальной почвы", он в 1886 г. восстает против той же дипломатии за то, что она не желает ссориться с Германией, и говорит о "статьях, узурпаторски названных правительственными сообщениями". Он нападал на финансовое ведомство (Н.Х. Бунге ), обвиняя его в том, что оно состоит из антиправительственных деятелей. То же обвинение возводится им и на министерство юстиции, когда представитель его (Д.Н. Набоков ) в публичной речи счел долгом опровергнуть нарекания на судебное ведомство (1885). Нападал Катков и на правительствующий Сенат, "чувствующий особую нежность ко всяким прерогативам земского самоуправства", и на государственный совет, усматривая в критическом отношении его к законопроектам доктринерство и обструкционизм и упрекая его за "игру в парламент", т. е. за деление на большинство и меньшинство. Резкость тона вызвала неудовольствие против Каткова со стороны административных сфер, подвергавшихся его нападкам: Катков приезжал в Петербург, чтобы представить объяснения. Вскоре после возвращения в Москву он умер, 20 июля 1887 г. - Из сказанного выше видно, что Катков постоянно изменял свои мнения. На протяжении с лишком 30-летней своей публицистической деятельности он из умеренного либерала превратился в крайнего консерватора; но и тут последовательности у него не наблюдается. Так, например, в 60-х годах он не может нахвалиться гимназическим уставом 1864 г., называет его "огромной по своим размерам реформой", "Одним из плодотворнейших дел царствования", "Его славой". В 1865 г. Катков уже находит, что этот устав "неудовлетворителен в подробностях своей программы". Когда министром народного просвещения становится граф Толстой (1866), Катков пишет, что "все дело реформы висит как бы на волоске", а в 1868 г., ко времени основания им лицея Цесаревича Николая , он уже в самых резких выражениях осуждает гимназический устав 1864 г., является затем главным сторонником гимназической реформы, и после ее осуществления (1871) - наиболее прямолинейным защитником новых порядков. До конца 70-х годов он решительно высказывается за свободу торговли, за восстановление ценности нашей денежной единицы, путем сокращения количества кредитных билетов, находящихся в народном обращении. С начала 80-х годов он выступает ярым протекционистом и сторонником безграничного выпуска бумажных денег. Во время польского восстания он утверждает, что сближение с Францией "может нас только ронять и ослаблять". После посещения императором Александром II парижской выставки в 1867 г. он находит, что "нет на земном шаре ни одного пункта... где бы Россия и Франция не могли оказывать друг другу содействия". Вслед затем он является горячим сторонником трех-императорского союза и прямо заявляет, после франко-прусской войны, что "усиление Германии нисколько для нас не опасно". Даже в 1875 г., когда только благодаря личному вмешательству императора Александра II был предотвращен новый погром Франции, Катков отозвался обо всем этом инциденте как об "английской интриге", направленной к тому, чтобы "подорвать доверие между тремя императорами". После берлинского конгресса он высказывается против Германии и придерживается этой точки зрения до 1882 г., когда становится вновь сторонником князя Бисмарка. Четыре года спустя Катков выставляет Бисмарка злейшим врагом России и видит все спасение в союзе с Францией. При такой изменчивости взглядов Каткова нельзя искать их источника в науке или историческом и государственном опыте. Если бы советы Каткова были всегда принимаемы во внимание, невозможно было бы спокойное и правильное течение государственной жизни; постоянно приходилось бы заменять установленное новым, противоположным. Влияние его, достигавшее особой силы в периоды совпадения тех или других его мнений с намерениями и видами правительства, объясняется в значительной степени стилистическим его талантом, а также свободой, с которой он, в противоположность представителям других мнений, мог иногда высказывать свои взгляды. "Полное собрание передовых статей Московских Ведомостей" Каткова издано вдовой его в 25 томах. Трудов, посвященных оценке деятельности Каткова, немного. Главные из них: Любимов, "М.Н. Катков" (по личным воспоминаниям; Санкт-Петербург, 1889); Неведенский, "Катков и его время" (Санкт-Петербург, 1891; допущен к обращению только в 1910 г.). См. также Общественную хронику в № 9 "Вестника Европы" за 1887 г.

Р. Сементковский.

Источник: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.

(1 янв. 1818 – 20 июля 1887) – рус. публицист, отразивший в своем идейном и политич. развитии первый из историч. этапов поворота рус. либеральной буржуазии от демократии к защите реакции (см. В. И. Ленин, Соч., т. 18, е. 250–51); в философии – идеалист. Учился в Моск. ун-те (1834–38). Был близок к кружку Станкевича. Сотрудник "Московского наблюдателя" (1838–1839) и "Отечественных записок" (1839–40). Адъюнкт Моск. ун-та по кафедре философии (1845–50), редактор "Московских ведомостей" (1850–55, 1863–87) и "Русского вестника" (1856–87). Ранние работы К. – попытка приложить философию Гегеля к рус. истории и лит-ре (см. "Отечественные записки", 1839, т. 4, No 6–7; т. 6, No 11; т. 9, кн. 3; т. 12, кн. 9–10).

В 1842–43 К. предпринял путешествие за границу; в Германии он слушал лекции "позднего" Шеллинга. Шеллинговская философия откровения пропитывала лекции по логике и истории философии, к-рые К. читал в Моск. ун-те в 40-х гг. На этих же началах, соединенных с принципом "разумности всего существующего", было построено и осн. филос. сочинение К. – "Очерки древнейшего периода греческой философии" (в сб. ст. "Пропилеи", кн. 1, 1851, кн. 3, 1853, отд. изд. 1853; отзыв Чернышевского см. Избр. филос. соч., т. 1, 1950, с. 377–78). Растущая враждебность идеям революц. демократии, приведшая уже в 40-х гг. к разрыву с Белинским (1843), перерастает в сер. 50-х – нач. 60-х гг. в прямое нападение К. на Чернышевского и Герцена. В ст. К. "Старые боги и новые боги" (ж. "Рус. вестн.", 1861, No 1–2), направленной против материализма и посвященной гл. обр. нападкам на статью Антоновича "Современная физиология и философия", содержится издевательская оценка работ Чернышевского и угрозы по его адресу с фактич. доносом о его революц. деятельности (см. оценку этой статьи Писаревым – Соч., т. 1, 1955, с. 283–85). К. печатал в "Русском вестнике" (1861, апр., май) извлечения из статьи П. Юркевича, посвященной опровержению филос. идей Чернышевского. От помещичье-бурж. либерализма К. повернул во время первого революц. подъема в России (конец 50-х – нач. 60-х гг.) "...к национализму, шовинизму и бешеному черносотенству" (Ленин В. И., Соч., т. 18, с. 250). Резко враждебно встретил К. польское восстание 1863, он требовал расправы над революц. народниками, приветствовал реакц. манифест 1881 в области просвещения и т.д. Нападая на демократич. интеллигенцию, К. усматривал в ней оторванную от народа и враждебную ему группу и представлял самодержавие охранителем интересов нар. масс (см. тамже, т. 19, с. 154). Оплевывая рус. революц. традиции, К., говоря словами Огарева, "изволил швырнуть собственной грязью в людей 25-го года" – декабристов (Избр. социально-политич. и филос. произв., т. 2, 1956, с. 500). "Верный сторожевой пес самодержавия", как К. себя называл, он одним из первых свидетельствовал о появлении в России "рабочего вопроса" (1885; см. В. И. Ленин, Соч., т. 5, с. 264; т. 8, с. 118; т. 19, с. 485).

Соч.: Собрание передовых статей Московских ведомостей с 1863 по 1887 г., [т. 1–25 ], М., 1897–98.

Лит.: История рус. критики, т. 2, М.–Л., 1958, с. 28, 29; Белинский В. Г., Избр. письма, т. 1–2, М., 1955 (см. Указатель); Неведенский С., Катков и его время, СПБ, 1888; Сементковский Р. И., M. H. Катков. Его жизнь и литературная деятельность, СПБ, 1892; Воспоминания Б. Н. Чичерина. Москва сороковых годов, [М. ], 1929, с. 59, 60, 174–77.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970. 

[1 (13).11.1818, Москва, — 20.7 (1.8).1887, с. Знаменское, ныне Ленинского района Московской области], русский журналист и публицист. Родился в семье мелкого чиновника. Окончил Московский университет (1838), слушал лекции в Берлинском университете (1840—41). В 30-е гг. примыкал к кружку Н. В. Станкевича, был близок с В. Г. Белинским, А. И. Герценом, М. А. Бакуниным. Сотрудничал в "Московском наблюдателе" (1838—39) и "Отечественных записках" (1839—41). В начале 40-х гг. порвал старые литературные связи. К. эволюционировал от либерализма 40—50-х гг., когда он увлекался английским политическим строем, к открытой реакционности начала 60-х гг. В 1850—55, 1863—87 редактировал газету "Московские ведомости", в 1856—87 издавал журнал "Русский вестник". Выдвинулся в число влиятельных публицистов. С 1863, после восстания в Польше, перешёл в лагерь дворянской реакции, к национализму и шовинизму, клеветал на демократическое движение и передовую литературу. А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, М. Е. Салтыков-Щедрин вели борьбу против К., который был закулисным вдохновителем реакционной политики правительства Александра III.

Лит.: Ленин В. И., Карьера, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 22; Герцен А. И., Соч., т. 17, 18, 19 (см. Указатель имён), т. 20, с. 413—17; Чернышевский Н. Г., Полемические красоты, ч. 1, Полн. соб. соч., т. 7, М., 1950; Феоктистов Е. М., За кулисами политики и литературы, Л., 1929; Зайончковский П. А., Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-х — начала 90-х годов), М., 1970, с. 66—74; История русской литературы XIX века. Библиографический указатель, М. — Л., 1962.

Б. И. Есин.

Большая советская энциклопедия, 1969 — 1978 гг, в 30 томах.