1886 год. 7 марта

Об этой книге нужно кричать на площадях и проповедовать с крыш

ДАРВИНИЗМ. Критическое исследование Н. Я. Данилевского. СПБ. 1885.

Об этой книге нужно кричать на площадях и проповедовать с крыш. Во-первых потому, что это явление необыкновенное, далеко выходящее из ряда, один из подвигов русского ума, а во-вторых потому, что наша публика забывчива, не внимательна и страдает самым плачевным отсутствием настоящего интереса к науке и мысли. Давно ли мы очень усердно занимались дарвинизмом? Сколько сочинений Дарвина переведено у нас! Иногда появлялись разом два перевода той же книги; иные переводы выдержали два и три издания. Значит, читали не одни ученые, а все жаждущие просвещения и боящиеся не отстать от века. Но к чему же все это привело? Можно ли сказать, что читатели глубоко заинтересовались вопросом о происхождении видов, что они понимают постановку этого вопроса, его важность и трудность? О, нисколько. Бедная публика! Она вечно гонится за одними результатами, за выводами, за решениями, и потому, сколько ни читает, ничуть не становится способнее судить об этих решениях, сколько ни поглощает книг, обретает только предубеждения, а не действительные познания.

Пусть не упрекают нас за резкость; в настоящую минуту то, что мы говорим, есть совершенная очевидность. Ото всех книг, статей и толков о Дарвине, в умах читателей, без всякого сомнения, осталось только то, что по Дарвину человек происходит от обезьяны.

Сведение это ужасно занимательно для читателей, но вовсе не потому, что они очень любят обезьян, или что глубоко заинтересованы удивительным процессом обращения неразумной обезьяны в человека, а только потому, что они не любят другого учения, вовсе непохожего на дарвиновское. Поэтому им доставляет большое удовольствие провозглашать: «Дарвин доказал то-то и то-то», а как он там доказал, это уже его дело, и вникать в это нет никакого интереса.

Да, книга Н. Я. Данилевского появилась поздно, если иметь в виду обыкновенных читателей; дарвинизм давно перестал быть вопросом дня, потерял привлекательность новинки, и просвещенные люди и теперь заняты чем-нибудь другим, бросаются на другие книги, после чтения которых повторится у них то же явление: со временем останется в памяти только имя и отвлеченная формула, а в мыслях — новое предубеждение. Чтение, право, иногда можно считать большим злом.

Но должны же существовать на свете и такие люди, которые не питаются лишь чужими мнениями, которые работают своим умом и подвергают поверке свои мысли и познания. Для таких людей писана книга Н. Я. Данилевского, и для них она имеет высокий интерес, составляет бесценное приобретение. Можно прямо сказать: если кто-нибудь в России рассуждает или пишет о дарвинизме и не прочел этой книги, того не стоит слушать и читать, тот не знает настоящего положения дел и не имеет никакого права ссылаться на науку, а должен, если угодно, сам отвечать за свои соображения, как будто Дарвина и на свете не существовало.

Постараемся дать здесь читателям некоторое понятие о содержании Дарвинизма Н. Я. Данилевского.

Сочинение это, как вероятно известно читателям, не кончено. Это только первый том, а всего по плану автора, должно было быть три тома. Однако же этот первый том, как пишет сам автор, есть «нечто полное и законченное, к которому все последующее может относиться, как дополнение» (ч. I, стр. 44). Том этот так велик, что его необходимо было разбить на две большие книги, названные частями; но он представляет такую законченность, что автор непременно желал, чтобы обе части были выпущены вместе, как неразрывное по своему содержанию целое.

Заметим при этом, что, в известном отношении, вышедший том есть главная часть всего задуманного труда. Именно, он содержит полную критику дарвинова учения, полное опровержение этого учения по самому содержанию, как говорится по существу. Последующие томы уже не относились бы к выводам и соображениям Дарвина, а говорили бы о том, чего не достает в его теории, чего она не обнимает и не может обнять, и объясняли бы неизбежность и самую сущность этих вопросов, которых Дарвин не только не исчерпывает, но и вовсе не зачерпывает. Нельзя без горя подумать о том, сколько светлых и важных мыслей унес с собой в могилу Н. Я. Данилевский. Может быть в его бумагах отыщется несколько глав, приготовленных для второго и третьего тома Дарвинизма; но полного изложения его взглядов на природу мы уже не увидим никогда.

Как бы то ни было, если разуметь критику Дарвинизма в прямом и собственном смысле этих слов, то она вполне содержится в изданных двух книгах.

После введения, объясняющего важность вопроса, первая глава посвящена изложению Дарвинова учения (стр. 47—134).

Так как у читателей, и просто просвещенных, и даже ученых, мысли обыкновенно путаются, так что, например, большинство людей, клянущихся именем Дарвина, разумеют при этом вовсе не то, чему учил Дарвин, то автор счел необходимым сперва изложить Дарвиновы мысли во всей точности, почти везде его собственными словами, только в лучшем порядке.

Критика же начинается со второй главы (стр. 135—196), где, однако, еще нет никакого опровержения, а только строго и ясно определяются основные начала, принципы, на которых построен дарвинизм. Затем следует ряд глав, в которых рассматривается каждый из этих принципов в отдельности, например изменчивость домашних животных, разновидности в диком состоянии и т. д. (стр. 197—516). Тут повторяются и оцениваются все факты, составляющие точки опоры для дарвинизма, и общее заключение выходит то, что дарвинизм не выдерживает этой проверки.

Таким образом прямое опровержение дарвинизма уже совершено, и этим опровержением оканчивается первая часть. Вторая часть посвящена косвенному опровержению. Автор здесь исследует ту комбинацию или игру уже рассмотренных принципов, которой Дарвин приписывает изменение органических форм. Это совокупное действие принятых принципов называется у Дарвина естественным подбором. Н. Я. Данилевский доказывает: 1) Невозможность естественного подбора по внутренней и существенной несостоятельности этого начала (ч. 2, стр. 1—131). 2) Невозможность его по противоречию между органическим миром, каким он вытекает из этого начала и миром действительным (стр. 136—292); и 3) невозможность этого процесса по отсутствию необходимых результатов его, следов его и необходимых для него условий (стр. 293—457).

В заключение, в последней главе всего тома, подробно указываются логические ошибки Дарвина, причины успеха его учения и, как общий итог, излагается несостоятельность его, как с положительно-научной, так и с общей, философской точки зрения (стр. 458—530).

Таким образом перед нами не только полное, но и всестороннее и окончательное опровержение дарвинизма. Эта чисто-отрицательная работа здесь доведена до конца; тому, кто со вниманием прочтет книгу Н. Я. Данилевского, будет совершенно ясно, что собственно дарвинизм не содержит в себе ни зерна истины, не имеет никакой состоятельности. Многим это будет ужасно странно слышать, между тем тут не может быть никакого сомнения.

Собственно дарвинизм! Пусть читатели, которые любят повторять имя Дарвина, все равно с удовольствием или с ужасом, — пусть они вникнут хорошенько в эти слова и не упускают их из вида. Правильное понимание вещей, а также книг и теорий, для нас трудно и недоступно не потому только, что мы расположены к заблуждению, к односторонности и т. д., а больше всего потому, что мы все путаем и ничего ясно не представляем и не выражаем. И когда мы привыкли смешивать то, что следует различать, то мы бываем обречены на безвыходное положение, при котором нас никакие доводы донять не могут.

Н. Я. Данилевский в своей книге не разбирает общего вопроса о перехождении видов, следовательно опровергает не трансформизм вообще, а только то учение о трансформизме, которое предложено Дарвином, перехождение видов, совершающееся будто бы посредством естественного подбора. О других теориях этого рода и о своем взгляде на весь вопрос он предполагал говорить во втором и третьем томах. Об этих своих мыслях он так выразился в посвящении: «Этот труд (т. е. разбор и опровержение учения Дарвина) привел меня к ясному, полному и отчетливому воззрению на предмет, равного которому, по моему убеждению, нет в области тех вопросов, которыми обуревается в наши дни мыслящая часть человечества» (стр. IV). И вот, к великому нашему горю, мы никогда не увидим этого ясного, полного и отчетливого воззрения!

Тем не менее, если читатели ясно поймут ту задачу, которая разрешается в первом томе, они почерпнут из него великое поучение. Не даром теория Дарвина имела такой успех. В известном смысле, она есть самая крайняя и наиболее характерная из теорий, создаваемых в современном направлении умов, и потому опровержение ее есть жестокий удар для этого направления и составляет важный шаг в умственной области. Притом естественно, что, разбирая теорию по существу, автор должен был выставлять и положительную сторону дела. Порядок, господствующий в природе и не похожий на положения Дарвина, сам собою открывается в конце, и иногда с большою ясностью.

Обещаем внимательным читателям чтение глубоко-занимательное. Тут беспрестанно встречаются наблюдения и мысли, свидетельствующие о том, что автор много странствовал по Европейской России, от Белого до Каспийского и Черного моря, странствовал, зорко наблюдая и беспрерывно размышляя. Этого мало. Везде слышится натуралист, который знаком с организмами не по книгам и препаратам, а потому, что долгие годы жил близко к природе, жил среди организмов и знакомился с их жизнью, как мы живем среди людей. Не смотря на отвлеченность предмета, в книге невольно чувствуется и чрезвычайная любовь к природе, особенная чуткость к красоте и своеобразию ее созданий.

Прибавим еще, что автор писал свою книгу так, чтобы она не только удовлетворила ученых специалистов, но вместе была доступна и для «читателей с общим образованием», и потому хотел сделать свой труд «вполне ясным и общепонятным» (стр. 96). От этого зависит, с одной стороны, обширность всего изложения, — в чем автор, впрочем, только поравнялся с пространным изложением, отличающим самого Дарвина. С другой стороны, от этой же заботы о читателях происходит, что, среди сухих подробностей изложения, встречается много мест истинно живых и картинных.

Но главное, конечно, — содержание. В этом отношении книга представляет огромное обилие фактов, превосходно сгруппированных, неотразимую логику, чрезвычайное остроумие, совершенную точность и полноту в постановке вопросов, так что сочинение Н. Я. Данилевского нужно причислить к самым редким явлениям печати. Пред нами памятник необыкновенного ума и знания, труд, который составит честь русской науке, и если не навсегда, то надолго свяжет имя автора с одним из важнейших и глубочайших вопросов естествознания.

Н. Страхов.

7-го марта 1886 г.

Статья из газеты «Гражданин», Спб,1886 г., № 25.