РЕЧЬ,
О ПОЛЬЗЕ УЧРЕЖДЕНИЯ
ИМПЕРАТОРСКОГО МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
ПРИ ОТКРЫТИИ ОНОГО
1755 года Апреля 26 дня,
говоренная
Красноречия Профессором
Антоном Барсовым
Учение – все, говорю я, потому что самое слово Университет, точно то как вещию в себе заключает, так и именем. Ибо оный не иное что есть, как место, определенное и посвященное наукам и учению; так что назвавши Университет его именем, в мысли и понятии представлять должно все собрание потребных в жизни человеческих наук, весь круг просвещающего разум учения. Не довольно ль краткого сего изъяснения к уверению всякого о пользе учреждения сего Университета, ежели бы только мог кто о том сомневаться? Ибо не видно ль, что оная столько ж далеко простирается, сколько польза самых наук и самого учения? Разве кто и о сем сомневаться мог бы? Но я толь преобидного роду человеческому и самому человечеству рассуждения ни в ком найти не уповаю; наипаче удостоверен, что всякий имеет естеством всеянное и вложенное доброе мнение о науках и почтение к учению; и что всякий приносимую оным всему человеческому обществу пользу, без сомнения, признавает; что видеть можно и в тех, кои, не имея сами в науках участия, в других превозносят оные похвалами и удивлением своим показывают, коль они блаженными почитают тех, коих разум освещен учением.
Но вопрошается: какая бы точно была толь знатная и великая польза, изливаемая на нас от наук, для которой любовь и почтение к учению как бы рождены с нами и возвращены быть кажутся? Чтоб сей вопрос пристойным удовольствовать ответствием, то надлежит рассмотреть, на какой мы конец всемогущим и всеблагим Творцом нашим созданы и в свет сей произведены; о чем столько мы и естеством научены и особливо неложным Божиим словом удостоверены, что едва кто найдется, кто б не исповедал, что мы, с одной стороны, по всемощной власти Творца нашего созданы так, как и весь сей свет и все прочие твари, к славе и прославлению Его самого; а с другой, по неизреченной оного ж создателя благости, к собственному нашему благополучию, для которого мы из разумной и благую волю имеющей души и хитросложенного тела составлены и для которого нам толь многие даны и сообщены душевные и телесные силы и дарования, свойства и склонности. И сия то есть причина оного безмерного и бессмертного нашего желания и старания о благополучии, которым мы непрестанно ищем, но редко оное находим: так что родившись к крайнему благополучию, нередко почитаем себя осужденными ко всегдашнему злополучию. Что ж так? И для чего? Не ты ли говорил, что естество наше от бесконечной Всевышнего благости одарено душою разумною и имеющею волю к добру преклонную? Но было, было то время, что разум наш доволен был к совершенному познанию нашего благополучия и воля послушна была без упорства разуму и самое благополучие в руках наших находилось! Ныне же, оным преступлением праотца нашего, оным оскорблением Божиего благоутробия, оным громким падением высоты естества нашего лишены мы толиких преимуществ, и едва не обнажены конечно. Ибо разумная души нашей сила коль ныне немощна и воля коль развращена, кто не чувствует? Уже мы не знаем ни самого благополучия нашего, в чем оное состоит, ни пути, который к оному нас довести может, ни средств, чрез которые оное достигается: обманываемся в избрании принадлежащих к получению оного способов, и во всем к оному шествии своем заблуждаем и запинаемся. Коль неописанная бедность сия наша, кто не ощущает с жалостию? И кто не признает, не говорю уже полезною, но нужною, необходимою и спасительною той вещи, которая бы в состоянии была, если несовершенно, что в сей жизни невозможно, то хотя отчасти, наградить сей урон и возвратить нам естество наше, возвратить нас естеству нашему? А сие неоцененное сокровище где можем мы инде обрести, как токмо в науках, которые к тому единственно все склоняются, чтоб, сколько при сей слабости и растлении естества нашего возможно, учинить нас совершенными и благополучными?
Но как учение столько многочастно и науки столько многоразличны, сколько естество вещей, им подлежащих, многообразно: то видите, высокопочтеннейшие слушатели, коль положительна и с краткостью времени несходна, и терпеливости вашей утрудительная речь моя учинилась бы, ежели бы я предпринял каждой науки порознь исчитать пользы. Чего ради позволено мне будет об одной только Философии, и то в краткости, упомянуть: тем наипаче, что ж разуметься может и о прочих науках, которые все к Философии некоторым образом принадлежать могут, поелику она имеет власть рассуждать о всех без изъятия вещах по их причинам, то-есть поелику она рассматривает союз и соединение причин с действиями. И, во-первых, на какой конец и в сем самом трудится? Без сомнения, для того, чтоб узнать, что может причиною быть нашего благополучия и отчего оное как действие последовать может? Притом Философия приобучает разум к твердому познанию истины, чтоб оный напоследок знать мог, в чем наше истинное благополучие заключается; испытует неиспытанное Естество Божие, рассматривает силы и свойства наших душ и из того определяет наши должности в рассуждении Творца нашего, в рассуждении населяющих с нами землю человеков, в рассуждении высших, низших, равных, своих, чужих, кровных, знаемых, приятелей и неприятелей. Сие же для того, что исполнение оных должностей приносит нам благополучие: так как исследованием телесных свойств равномерно способствует она к нашему благополучию. Ибо и самые окружающие нас тела и силы их служат нашему телу как к сохранению здравия в целости и к возвращению оного в целость, так и к другим потребам и удовольствиям…
О ПОЛЬЗЕ УЧРЕЖДЕНИЯ
ИМПЕРАТОРСКОГО МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
ПРИ ОТКРЫТИИ ОНОГО
1755 года Апреля 26 дня,
говоренная
Красноречия Профессором
Антоном Барсовым
Учение – все, говорю я, потому что самое слово Университет, точно то как вещию в себе заключает, так и именем. Ибо оный не иное что есть, как место, определенное и посвященное наукам и учению; так что назвавши Университет его именем, в мысли и понятии представлять должно все собрание потребных в жизни человеческих наук, весь круг просвещающего разум учения. Не довольно ль краткого сего изъяснения к уверению всякого о пользе учреждения сего Университета, ежели бы только мог кто о том сомневаться? Ибо не видно ль, что оная столько ж далеко простирается, сколько польза самых наук и самого учения? Разве кто и о сем сомневаться мог бы? Но я толь преобидного роду человеческому и самому человечеству рассуждения ни в ком найти не уповаю; наипаче удостоверен, что всякий имеет естеством всеянное и вложенное доброе мнение о науках и почтение к учению; и что всякий приносимую оным всему человеческому обществу пользу, без сомнения, признавает; что видеть можно и в тех, кои, не имея сами в науках участия, в других превозносят оные похвалами и удивлением своим показывают, коль они блаженными почитают тех, коих разум освещен учением.
Но вопрошается: какая бы точно была толь знатная и великая польза, изливаемая на нас от наук, для которой любовь и почтение к учению как бы рождены с нами и возвращены быть кажутся? Чтоб сей вопрос пристойным удовольствовать ответствием, то надлежит рассмотреть, на какой мы конец всемогущим и всеблагим Творцом нашим созданы и в свет сей произведены; о чем столько мы и естеством научены и особливо неложным Божиим словом удостоверены, что едва кто найдется, кто б не исповедал, что мы, с одной стороны, по всемощной власти Творца нашего созданы так, как и весь сей свет и все прочие твари, к славе и прославлению Его самого; а с другой, по неизреченной оного ж создателя благости, к собственному нашему благополучию, для которого мы из разумной и благую волю имеющей души и хитросложенного тела составлены и для которого нам толь многие даны и сообщены душевные и телесные силы и дарования, свойства и склонности. И сия то есть причина оного безмерного и бессмертного нашего желания и старания о благополучии, которым мы непрестанно ищем, но редко оное находим: так что родившись к крайнему благополучию, нередко почитаем себя осужденными ко всегдашнему злополучию. Что ж так? И для чего? Не ты ли говорил, что естество наше от бесконечной Всевышнего благости одарено душою разумною и имеющею волю к добру преклонную? Но было, было то время, что разум наш доволен был к совершенному познанию нашего благополучия и воля послушна была без упорства разуму и самое благополучие в руках наших находилось! Ныне же, оным преступлением праотца нашего, оным оскорблением Божиего благоутробия, оным громким падением высоты естества нашего лишены мы толиких преимуществ, и едва не обнажены конечно. Ибо разумная души нашей сила коль ныне немощна и воля коль развращена, кто не чувствует? Уже мы не знаем ни самого благополучия нашего, в чем оное состоит, ни пути, который к оному нас довести может, ни средств, чрез которые оное достигается: обманываемся в избрании принадлежащих к получению оного способов, и во всем к оному шествии своем заблуждаем и запинаемся. Коль неописанная бедность сия наша, кто не ощущает с жалостию? И кто не признает, не говорю уже полезною, но нужною, необходимою и спасительною той вещи, которая бы в состоянии была, если несовершенно, что в сей жизни невозможно, то хотя отчасти, наградить сей урон и возвратить нам естество наше, возвратить нас естеству нашему? А сие неоцененное сокровище где можем мы инде обрести, как токмо в науках, которые к тому единственно все склоняются, чтоб, сколько при сей слабости и растлении естества нашего возможно, учинить нас совершенными и благополучными?
Но как учение столько многочастно и науки столько многоразличны, сколько естество вещей, им подлежащих, многообразно: то видите, высокопочтеннейшие слушатели, коль положительна и с краткостью времени несходна, и терпеливости вашей утрудительная речь моя учинилась бы, ежели бы я предпринял каждой науки порознь исчитать пользы. Чего ради позволено мне будет об одной только Философии, и то в краткости, упомянуть: тем наипаче, что ж разуметься может и о прочих науках, которые все к Философии некоторым образом принадлежать могут, поелику она имеет власть рассуждать о всех без изъятия вещах по их причинам, то-есть поелику она рассматривает союз и соединение причин с действиями. И, во-первых, на какой конец и в сем самом трудится? Без сомнения, для того, чтоб узнать, что может причиною быть нашего благополучия и отчего оное как действие последовать может? Притом Философия приобучает разум к твердому познанию истины, чтоб оный напоследок знать мог, в чем наше истинное благополучие заключается; испытует неиспытанное Естество Божие, рассматривает силы и свойства наших душ и из того определяет наши должности в рассуждении Творца нашего, в рассуждении населяющих с нами землю человеков, в рассуждении высших, низших, равных, своих, чужих, кровных, знаемых, приятелей и неприятелей. Сие же для того, что исполнение оных должностей приносит нам благополучие: так как исследованием телесных свойств равномерно способствует она к нашему благополучию. Ибо и самые окружающие нас тела и силы их служат нашему телу как к сохранению здравия в целости и к возвращению оного в целость, так и к другим потребам и удовольствиям…
Теги: Университет
Добавлено: 19.10.2011
Связанные личности: Барсов Антон Алексеевич
