История Отечественной войны 1812 г. отражена в огромном количестве исследований и публикаций документов. И тем не менее, интерес к этому трагическому и величественному событию в истории нашего Отечества не ослабевает. Появляются новые материалы, проливающие свет на забытые или малоизвестные страницы великой войны. К их числу относится история деятельности православного духовенства в 1812 г., его участие в борьбе за независимость Родины, до недавнего времени не затрагиваемая в исторической научной литературе.
Предлагаемая подборка документов представляет собой малую часть огромного комплекса мемуарных материалов приходского духовенства Московской, Калужской и Смоленской губерний, хранящихся в фонде Военно-ученого архива РГВИА (ф. ВУА. Д. 3465. Ч. 10). Происхождение их связано с научной и публикаторской деятельностью известного русского военного историка А. И. Михайловского-Данилевского. В преддверии 25-летнего юбилея Отечественной войны и заграничных походов русских войск ему было «высочайше повелено» приступить к написанию посвященного им большого обобщающего труда. Обладая знаниями и впечатлениями непосредственного участника описываемых событий, имея доступ к документам государственных и личных архивов, Михайловский-Данилевский тем не менее счел необходимым расширить круг используемых источников. С этой целью он разослал в адрес всех генерал-губернаторов распросные листы трех видов, на которые тем надлежало ответить. Во-первых, о реакции на события 1812 г. в целом по губернии, во-вторых, о сборе губернского ополчения и, в-третьих, о деятельности церкви в 1812 г. по конкретной губернии. Последняя анкета состояла из шести вопросов, на которые должны были ответить епархиальные и приходские священно- и церковнослужители: 1. О числе церквей, совсем разоренных и уничтоженных. 2. О числе церквей, ограбленных неприятелем. 3. О показании общей стоимости разграбленных церковных имуществ. 4. О пожертвованиях духовных лиц. 5. Об особых подвигах их. 6. Обо всех тех любопытных местных происшествиях, коих духовные лица были свидетелями и кои сохранились в их памяти. Публикуемые документы составлены в форме ответов на эти вопросы.
В публикации сохранены все особенности языка документов.
МАТЕРИАЛЫ, СЛУЖАЩИЕ К НАПИСАНИЮ
ВОЙНЫ 1812 ГОДА
ВЫПИСКА. СОСТАВЛЕННАЯ В МОСКОВСКОЙ
ДУХОВНОЙ КОНСИСТОРИИ,
ИЗ ПРОИЗВОДЯЩЕГОСЯ ПО УКАЗУ
СВЯТЕЙШЕГО ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕГО СИНОДА
ОТ 20 МАЯ 1836 ГОДА ЗА № 6298 ДЕЛА,
О ПРОИЗШЕСТВИЯХ 1812 ГОДА
И ПОДВИГАХ ДУХОВЕНСТВА
Вышеозначенным указом Святейшего Правительствующего Синода предписано:
1. выписать из дел 1812 года акты, могущие служить к объяснению произшествий означенного времени
2. пригласить подчиненные места и лица, чтобы представили сохранившиеся местные сведения о происшествиях означенного времени и
3. сии материалы препроводить к генерал-лейтенанту Михайловскому-Данилевскому, посредством господина Синодального обер-прокурора.
В следствие чего и резолюции его высокопреосвященства предписано:
1. Учрежденному при архиве консистории Комитету доставить реестр актов, относящихся до происшествий 1812 г.
2. Монастырским настоятелям и настоятельницам, благочинным и духовным правлением представить сохранившиеся местные сведения о происшествиях означенного времени.
Архивный Комитет реестра требуемых актов еще не представил, равно некоторые места и лица не представили.
Из доставленных же сведений открывается.
I. О СОСТОЯНИИ МОНАСТЫРЕЙ И ЦЕРКВЕЙ ВООБЩЕ
Из донесений настоятелей и настоятельниц московских монастырей; Спасо-Андрониевского, Богоявленского, Греческого, Даниловского, Вознесенского, Новодевича, Алексеевского, Зачатейского, Никитского, и благочинных Московских: Кафедрального, Казанского у Воскресенских ворот, Никито-Басманнического, Сорокосвятского, Казанского у Калужских ворот, Григорие-Неокессарийского, Троице-Арбатского, Девятинского и уездных: Ромашсковского, Марфинского, Кательниковского, Куровского, Черкизовского и Рождественского на Сходне.
В Москве наибольшая часть церквей монастырских, соборных и приходских сожжены и разграблены. Некоторые от пожаров и кремлевских взрывов оказались нужными перестроить2. Уездные церкви, по большей части, остались целы и неразграблены. Церковная утварь из некоторых московских церквей была вывезена в безопасные отдаленные места, например в Вологду, другая была сокрыта в самых тех же церквах под полами и над сводами, инде разграблено, инде осталось в целости или по неотысканию, хотя от розысков их не остались в покое могилы и гробы умерших3. Или по оказанному неприятелем редкому снисхождению, а может быть, наипаче потому, что не успели захватить всего. Некоторые церкви обращены были в жилища для войска, некоторые в складочные запасные магазины, а некоторые в конюшни и бойни4. И потому, во всех сих церквах святые престолы были сдвинуты с мест своих и святость храмов Божиих поругана. В некоторых церквах гнусно издевались враги над Святыми иконами и Священными облачениями. С икон совлекали оклады, обезображивали их, выбрасывали из церквей, рубили, жгли, и употребляли как простые доски, ровно как и самыи престолы вместо столов и на другие надобности. В священные ризы облекались и с зажженными свечами разъезжали в них по улицам и ходили по домам.
В Москве, в весьма немногих монастырях, как то, в Новодевичем и Зачатейском и в церквах: Димитриевской, что в Галицынской больнице, Спасо-Преображенской на Глинищах5, в Бывом Ивановском монастыре, в Троицкой на Хохловке6 и в Петропавловской на Калужской улице совершалось богослужение, ходили в окрест лежащие с разрешения неприятельских командиров, но с запрещением читать после сугубой Ектинии молитву от нашествия супостата. Священники исправлявшие в сих церквах богослужение ходили в окрест лежащие места крестить младенцев, исповедывать тяжко болящих и напутствовать их Святыми дарами.
II. О ПОДВИГАХ ДУХОВЕНСТВА
Московские священно-церковнослужители по большей части или заблаговременно, или уже по вступлении неприятеля в столицу выехали из оной, но оставшиеся, укрываясь с семействами на пожарищах приходов своих, инде до последнего дома выгоревших, не были холодными зрителями грабительства и поругания Святыни неприятелем. С опасностию жизни сохраняли и защищали церковное имущество, обличали врагов в их поступках, некоторые запечатлели усердие свое к делу Божию кровию, а другие вкусили смерть от меча неприятеля.
Примечательные частные случаи и подвиги
а) Новодевичий монастырь, оставшимся протоиереем Алексеем Ивановым и казначеею8 с несколькими сестрами был заперт. Небольшие неприятельские отряды не могли в него вторгнуться9. 4-го сентября отряд неприятелей, более по-видимому 2 тысяч человек, приступивший к монастырским воротам с двумя орудиям по угрозам был впущен в монастырь. 8 сентября все церкви, кроме Соборной, и кельи выехавших из Москвы настоятельницы и сестер заняты были неприятельским войском, которое и оставалось в оных до 8 октября. По объявлению протоиерея, на вопрос неприятелей, что в монастыре нет службы за неимением вина и просфор, прислано ему было полведра красного вина и 10 фунтов крупчатой муки на просфоры. Найденные в монастыре съестные припасы неприятели разделили с оставшимися пополам и никого не били. Квартировавший в монастыре генерал брал у казначеи серебряные деньги и отдавал ей ту же сумму ассигнациями, а вместо ассигнаций давал медные деньги. 25 сентября посетил монастырь сам Наполеон и велел Святые и задние ворота заделать лесом, завалить землею и поставить на них по 1 пушке; оставить для входа и выхода ворота боковые, устроить против Святых ворот батарею. Приходскую Иоанно-Предтеченскую близ монастыря церковь, подбив стены, взорвать, что сие и было исполнено12.
Сверх того, в монастыре под собор, церкви, колокольню и кельи прорыты были небольшие канавки. При выходе из монастыря в 10 часу по полудни 8 октября, неприятели прилепляли зажженные свечи в кельях к деревянному строению и в церквах к иконостасам, кидали свечи на пол и в солому, объявив живущим в монастыре, еще 6 числа, чтоб спасались. По выходе неприятелей из монастыря, казначея с оставшимися двумя сестрами бросилась всюду осматривать и нашла под собором 6 ящиков патронного пороху и 6 раскупоренных бочонков с положенными на них зажженными фитилями; тот час фитили затушила, в порох налила воды, и в прочих церквах и кельях, где разбросаны были зажженные свечи и уже начинало загораться, затушила огонь, не доведя монастырь не до малейшего вреда.
б) В Зачатейском монастыре все кельи сгорели; самые церкви загорались, но остались невредимы. Достойно особенного замечания — написанный на дереве образ Христа не сгорел в пламени.
Во время бывшего в монастыре пожара священник Емельян Георгиев и настоятельница с сестрами, приобщившись Святых Христовых Тайн, заключились в храме, быв готовы лучше погребсти себя под развалинами оного, от распространившегося всюду всепожирающего пламени, нежели предать себя в руки неистовых врагов церкви и Отечества. После пожара настоятельница монастыря и бывшие с нею, числом до 50 человек, оставшись вовсе без пищи и в непрестанном страхе перешли из монастыря за Крымский брод, под защиту
одного неприятельского начальника, лично из человеколюбия оберегавшего русских до 5 тысяч человек. Начальник сей, по усильной просьбе настоятельницы, при возвращении ее на третий день в монастырь, послал с нею для охранения двоих солдат и дав им за своим подписом два листа велел прибить один из них к монастырским воротам, а другой при входе в церковь. В листах сих монастырь объявлен был совершенно разграбленным и смертию угрожалось тому, кто осмелится зажечь церковь. Таким образом, с 8 сентября — Храмового монастырского праздника, до 21 священник Георгиев беспрепятственно отправлял в церкви часы, а с 21 до выхода из столицы неприятеля — Божественную литургию.
в) Бывший Казанского собора протоиерей терпел от неприятелей тяжкие побои и был ранен ударом саблею в голову.
г) Грузинская, на Воронцовском поле, церковь с великим трудом сохранена ото огня, а утварь от расхищения жившими тогда в церкви церковно-священнослужителями, за что священник Василий Гаврилов награжден наперсным золотым крестом.
д) Утварь Николаевской в Кобыльском церкви, стоившая до 40 тысяч рублей вывезена из Москвы уже во время пребывания в оной неприятеля, священником Константином Васильевым с великою опасностью. А дьякону Петру Андрееву неприятели разбили лицо до крови медным с хоругви крестом за обличение, что они сидели на Святом престоле, пили и закусывали.
е) В церкви Иоанна Предтечи, что в Казенной13, Святыя иконы Смоленской Божьей Матери и Преподобного Сергия во время пожара остались невредимыми от огня, несмотря на то, что за киотом, в коем Смоленская Божья Матерь поставлена была, найдены головни.
ж) Спасо-Преображенский на Глинищах протоиерей Петр Семенов за отправление литургий и треб, и за претерпенные раны Высочайше награжден наперсным золотым крестом, украшенным бриллиантами, алмазами и яхонтами с аметистом на золотой цепи.
з) Сороко-Святский у Новоспасского монастыря священник Петр Гаврилов, охранявший церковь и сокрытое в ней имущество, убит неприятелями близ самой церкви14.
и) Спасский в Чигасах священник Михаил Георгиев, когда неприятели под острием обнаженных мечей понуждали его указать, где хранится церковное имущество, указал на свое собственное, невдалеке от церковного на церковных сводах хранимое, таким образом сохранил церковное.
й) В Николаевской церкви, складенное в один сундук церковное имущество все расхищено. Находившаяся же в сем сундуке икона Святого и Чудотворца Николая, обретена по выходе неприятеля из Москвы на своем месте... Священник сей церкви, а ныне протоиерей Петр Платонов, когда неприятель входил в Москву чрез Драгомиловскую заставу, а арьергард русский выходил по Таганской и Николаевской улице, вышед вместе с дьячком в облачении с иконой Святого Николая, напрестольным крестом и с зажженными свечами, окроплял Святою водою мимошедшее войско. Воины осеняли себя крестным знамением, жадно ловили капли Святой воды, громко повторяя: «Враг наш погиб, а не мы!». Ехавшие чиновники подъезжали к иконе и со слезами лобызали ее. При сем случае протоиереем раздаваем был изнуренным и ослабевшим раненым печеный хлеб. Поступок сей был доведен до графа Милорадовича15, который по возвращении в столицу с покойным Александром I, остановившись в гостинице «Лондоне», вызвал его к себе на другой день Вознесения Господня для изъявления личной благодарности16.
По селу Межуречью
Благочинному протоиерею Иоанну Капутовскому
села Межуречья от священно
и церковнослужителей
СВЕДЕНИЕ
Во исполнении предписания Вашего от 31-го сего октября с № 134-м честь имеем донести.
1. Что во время Отечественной войны, бывшей в 1812 году, внесенной в Россию французами, Христорождественная каменная, села нашего, церковь не была сожжена.
2. А вовсе была разорена. Потир, Дискос, Звездица, Лыжица, две тарелки, напрестольный крест и Евангелие серебренныя и все оные вещи позлащенныя, ковшичек для подаяния теплоты серебренный, в среди позолоченный, кадило серебренное, Храмовый образ Рождества Христова в аршин ширины в шесть четвертей вышины, риза была серебренная с девятьми венцами позлащенными. На образе Божьей Матери Троеручицы, который в аршин ширины, пять четвертей вышины риза серебренная с венцом позлащенным и разными сразами украшенными. Риза вся истреблена.
3. Потеря понесенная нашею церковью на 4 тысячи и 50 рублей простирается.
4. Священником Иоанном Медведковым убытков понесено на 3 375 рублей и 90 копеек. Бывшего тогда дьякона Иоанна Соколова, а ныне священника в Юхновском уезде селе Городищах потеря его нам не известна. Дьячком Иоанном Соколовым понесено убытков на шестьсот рублей. И бывшим тогда пономарем Алексеем Белкиным, а ныне умершим, не менее шестисот рублей.
5. Домов сожженных три: дьяконский и два причетческих.
6. Разорен дом один — священнический.
7. Церковь в селе нашем была годна.
8. Священно и церковнослужителей было на лицо четыре.
9. Подвигов в Отечественную войну не оказано нами, кроме дьячка Иоанна Соколова, которого за убитие шести человек французов, в отмщение, по случаю нечаянному бывши пойман 12-мя неприятелями, бит был без пощады, а на последок поставлен был для убития с связанными руками не в дальнем расстоянии от леса. В то время один из неприятелей сделал выстрел в него и ошибся. Но в скорости бежавшему в лес, хотя еще двенадцать человек и палили в него из ружей, но больших ран не дали, кроме трех легких.
10. Подробностей и анекдотов о пребывании Наполеона в церквах наших никто из нас не знает.
11. Священником Иоанном Медведковым сохранен Антиминс.
12. Пособий нашей Христорождественской церкви как от правительства, так и высоких особ не было оказано, но священнику Иоанну Медведкову от Вяземского духовного правления дано 400 рублей, дьячку Иоанну Соколову — 200 рублей, умершему пономарю Алексею Белкину — 200 рублей.
13. Подробностей о народной войне, кипевшей в Смоленской губернии никто из нас не знает и достать не может.
1836 года, ноября 7 дня.
Священник Иоанн Медведков
Диакон Иаков Чубарев
Дъячек Иоанн Соколов
Пономарь Петр Белкин
По селу Следневу
1836 года сентября 28 дня Ельнинского уезда села Следнева благочинный священник Василий Медведков во исполнение из Смоленской духовной консистории от 7-го минувшего августа в Дорогобужское духовное правление за № 4843 последовавшего указа о происшествиях 1812 года почтеннейше объясняю. Когда всеобщий страх от вторжения неприятеля в пределы Отечества повергал все умы в отчаяние, и когда 4 числа августа 1812 г. появившийся в наших местах передовой отряд донского войска развеял наше недоумение, что жестокость неприятеля оставляет по себе одни только следы пламени и грабительства, положили намерение, оставив церковь божию для охранения престарелым причетникам, а домы свои и имущества некоторым служителям, держаться на тракте российских войск. И в следствие сего, 5 числа по выступлении из наших домов сего отряда, который и нам советовал спасаться бегством, забрав с товарищами своими, священником Алексеем Волочковым и диаком Иоанном Медведковым из церкви своей лучшую ризницу и утварь, отправились вслед за войском. 16-го ж числа неприятели, ограбив соседственную с нами Устинскую церковь вошли без сопротивления и в наш Следневский беззащитный, по-видимому, храм, где взяв на престоле два серебренные дароносные креста и с одного Евангелия, оставленного так же нами на престоле, оборвав серебренные же клеймы, разбросав по церкви, сколько во оной ими найдено было, медные деньги, так как ненужную и тяжелую для них монету, устремились на разграбление и прочих церквей.
В сие время Бог отмщений восстал на защиту своих храмов. Когда оные враги обогащенные сею добычею появились и в церкви Юхновского уезда села Гнездилова, тогда крестьяне и дворовые люди укрывавшиеся прежде от страха в лесах и ущелиях, подвигнуты невидимою силою к опасному для них мужеству. И выйдя из своих ущелий, напали на сих грабителей, из коих некоторые убиты, а остальных, обезоружив предали кордонным18, для представления их в г. Калугу. Найденные же в обозе их церковные вещи препоручили престарелому того села священнику Иосифу Лазареву, от которого мы по возвращении своем в домы наши, в следующем ноябре месяце, получили без всякой утраты...
Второе происшествие есть не менее первого достопамятно. На тракте к г. Юхнову, куда мы тянулись, близ правого крыла нашей армии, расстоянием от домов наших верстах в 70-ти, опасаясь быть отрезанными от ней неприятельскими фуражирами, повернули с сего тракта для укрытия себя от них в леса за рекою Угрою лежащие. Где стояли долгое время в неизвестности близ села Богородицкого Юхновского ж уезда, в последних числах августа нечаянно увидели приехавшего в то село вооруженного неприятеля с трубою. Сделали тревогу колоколом и сим страхом обратили его в лес, которого с помощью кардонной стражи открыли притаившемся в чаще леса. При сем случае взят оной неприятельский трубач без всякого сопротивления, приведен на бекет* и по испытании сознался, что он послан в сии леса начальником своего отряда, стоявшего тогда в деревне Мышинках, верстах в 5-ти от сего села. Сей лазутчик, оставленный на бекете до следующего дня для представления по команде куда следует, вечером того ж дня оною стражею предан смерти. А отряд его, дожидавшийся с ним местных известий, следующего дня настигнут в той же деревне земским ополчением. Из числа коих некоторые неприятели убиты на месте, а прочие взяты в плен, числом до полуторасот человек, стрелявших из середины
озера в лицо русским, и отправлены по команде в г. Калугу19. А через сие и святыня церкви осталась неприкосновенною, и жители сего села спаслись от пламени и грабительства дерзких врагов. Во время нашего бегства весь хлеб разграблен. И одних вещей из дома моего похищено по умеренной цене на 788 рублей 50 копеек. О чем хотя и представлено от меня к высшему начальству, но пособия и платы за сии вещи никакой ни от кого я не получал20. И при этом честь имею дополнить, что из товарищей моих того времени — священник Волочков, Иаков Медведков, бывший во оном же селе священником, умер в 1832 году, и причетники также все в разные годы померли. Впрочем никто из них, никакого пособия ни от кого не получал.
Благочинный села Следнева
священник Василий Медведков
По селу Устью
1836 г. сентября 26 дня, мы нижеподписавшиеся Смоленской епархии Ельнинского уезда села Устье, тоже Покровского, во исполнение указа Смоленской духовной консистории за № 4843 последовавшего, сим почтеннейше объявляем, что 1812 года, августа 15 числа во время служения божественной литургии, которую совершал приходской священник с своим причтом, неприятельская часть отряда вооруженная, состоящая из осьми человек кавалерии, приехав в дом помещиков Николевых и увидев в оном доме 20 пик или дротиков, слесши с лошадей, поломали оные пики на мелкие части. И хотя ограбили разное помещичье имущество, но к церкви приехавши опасались во оную для разграбления войти, предполагая вооруженных около оной крестьян. По чему, благодарение Богу! окончано богослужение благополучно. Того ж месяца, августа 18 числа, т. е. в воскресение, по утру, в сем Устинском храме неприятельский иной отряд ограбил церковные вещи: серебряный потир с его всем прибором, два знаменательныя кресты. Один все серебрянный, а другой накладной, и от престольного Евангелия десять серебрянных штук. Но сии вещи, кроме накладного креста, в ноябре месяце 1812 года отысканы в селе Гнездилове у священника Иосифа Лазарева. Ибо сии грабители церковных вещей при разграблении Ждановской церкви, тамошними дворовыми людьми иные убиты, иные в плен взяты. В половине октября, когда неприятеля российские войска со всех сторон гнали из Отечества, в селе нашем Устье находилось шестьдесят человек донских казаков, в числе коих была большая часть стариков. И оные проживая около двух недель в священническом доме, в соседственных селениях расстоянием от села Устья в верстах 20, 15 и 10-ти около 200 неприятельского войска, возвращавшегося из древней столицы, в сие время иных убили, иных в плен взяли и отослали в город Калугу. Иные от страха в глубокие колодези бросались и там их крестьяне зарывали. И с сего времени оные донские казаки, обогатив себя орудием, как село Устье, так и окрестные селения от грабителей нетерпимых совершенно уже очистили. Убыток и грабеж от неприятеля оного села священно и церковнослужители претерпели более тысячи рублей. О чем по требованию было об оном объявлено и высшему начальству. Пособие ж денежное на посев ярового хлеба в Дорогобужском духовном управлении священник получил 80 рублей, диакон — 50 рублей и причетчики тоже 50 рублей.
К сим показаниям села Устья престарелый священник Петр Белогородский подписался. Того ж села диакон Иаков Костинский подписался. Того ж села пономарь Василий Волочков подписался.
Замечания священника Захария Стабровского
ЗАМЕЧАНИЯ МОИ
И я в 1812 — вечнопомянутом для каждого верного россиянина году, хотя был 11-ти лет (само собою в эти лета, и в это грозное время я находился в селе Новоспасском, при покойном моем родителе) помню, что в какой-то праздничный, а как из анекдота моего родителя понимаю, в высокоторжественный день, отряд французских кавалеристов, во время служения литургии окружил церковь и хотел ворваться в нее. Но при всем их усилии не могли сшибить дверей храма. Они сделали выстрелы в верхние окны храма и бросились грабить дом помещика, потом вовсе опустошили дом моего родителя и причетников. По удалении варваров, родитель мой всю церковную утверь свез в лес и избрав тайно, не запомню сколько-то, крестьян хорошей нравственности, приказал им, чтоб они по очереди доведовались до того места. После сего, в одно время, когда отец мой и мать, и мы все, братья и сестры были на поле жатвы, как вдруг появились французишки! И узнав родителя моего по одежде с радостию закричали, иной: «О, ксенз, ксенз!». А иной: «Попе! Попе!». И бросились на него бестрепетно стоявшего. Начали требовать денег, потом раздели его и нашли при нем 40 копеек и отобрали от него эту сумму. В другом кармане обрели только ключи от храма. И этой находке преизмерно обрадовались. И потащили его с тем, чтобы он отдал им все сокровища храма. Родитель мой мужественно отвечал им: «Храм оной давно разорен французами, и остались в церкви одни только ветхости». Они еще более начали настаивать грозя ему смертию. Отец мой с таким же непоколебимым духом и твердостию то же самое им неоднократно повторял. И оне, видя, что он с презрением смотрит на угрожающую ему смерть, оставили его. И взяв с собою церковные ключи поехали. И проехав так с четверть версты закричали: «Ксенз! Ксенз! Возьми ключи!» И бросили их на дорогу. Родитель мой, как бы на крыльях полетел и поднял ключи — единственное свое сокровище.
В другой раз прибыли в наш дом поляки. И после требования водки и денег долго говорили с родителем. И поляки и разговор был веселый. Родитель мой довольно хорошо знал польский язык. Он в царствование государя Императора Павла Петровича посылан был в Минскую губернию для обращения католиков на православие. Потом разговор переменился и поляки стали говорить с жаром, как вдруг один из них, как можно отвратительной наружности, схватил ружье и направил на нашего родителя, хотя его застрелить. И мы, т. е. дети, видя неминуемую и уже предстоящую смерть виновника нашего бытия с воплем и рыданием пали к ногам сего чудовища и умоляли его о помиловании дражайшего нашего родителя. И сатанинская улыбка появилась на сатанинской роже сего презренного ляха. И он опустил свое смертоносное орудие. После сего, сии ненасытные гарпии, забрав даже ни к чему годные тряпицы и последние остатки съестных припасов, уехали. По отбытии сих варваров родитель наш сказывал, что они рассвирепели на него за то, что он несколько намекнул им, как он бывши в Минской губернии в силу монаршего указа поступил с их соотечественниками. По прошествии нескольких дней после того грозного дня, в который едва не прекратилась жизнь моего родителя от святотатственной руки буйного ляха и, когда еще каждое напоминание о той ужасной минуте приводило все наше семейство в содрогание, в один, хотя осенний, но прекрасный октябрьский день, при самом восхождении солнца, по дороге, идущей от города Ельни, на расстояние от Новоспасского как на версту, на вершине длинной отлогистой горы, как по дороге, так и по обширному отлогистому полю, внезапно явилось множество на быстрых конях
ристающих всадников, и на бранных их орудиях ярко отражались лучи великолепного, восходящего светила дня. И мы долгое время не только не видев ни единого отечественного воина, ни даже не имея ни малейшего слуха о нашем воинстве, быв устрашены сим внезапным появлением войск, бросились к отцу, крича: «Французы! Французы!» И убеждали его бежать и нас укрыть от аспидских взоров их. Но он остановил нас и внимательно обратил взоры свои на всадников. Потом вдруг, о, радость! Родитель наш обращается к нам с преисполненным радости лицом и с восторгом говорит: «Дети! Я всегда твердил вам, молитесь Богу, и гнев Господень, карающий нас грешных за прегрешения, наконец разродится к нам сугубым милосердием. Это не враги наши, это храбрые сыны грозного Дона. Грозного, но не для нас, но для извергов, изуверов, опустошивших домы и поля наши, разграбивших и осквернивших святые храмы наши». Потом громко возгласил: «О, священная река Дон! На берегах которой порождаются столь мужественные витязи, ревностные каратели злочестия, разврата и безбожия!» И с торопливостью взял хлеб и соль, и взял меня за руку, поспешил навстречу воинам. Также приказал и всему семейству за собою следовать. И когда он спешил во сретение сему отечественному легиону, помню, что слезы радости катились крупным градом по иссохшему лицу его. И я, смотря на него, навзрыд помогал ему плакать. Когда же приближились воины, то каждый из них слезал с коня и подходил к родителю моему под благословение. И все единогласно восклицали: «Теперь радуйтеся, не бойтеся. Молитесь за нас Богу, а мы в прах врагов наших сметем с лица земли дражайшего нашего Отечества». Сии священные и восхитительные минуты никогда не изгладятся из моей памяти. Хотя еще и много приходит на память, но по тогдашней моей юности, все неподробно, не обстоятельно. Но твердо помню то, что отец мой во все то бурное время, если только что ему не препятствовало, почти ежедневно входил один в церковь и запершись внутри, бывал в ней по нескольку часов и иногда по целому дню.
Села Гореенова
священник Захарий Стабровский
Поречьской Пятницкой церкви
в Поречьское духовное правление
Города Поречья Пятницкой церкви
от протоиерея Илии Зверева
РАПОРТ
Во исполнение последовавшего из Смоленской Духовной консистории в оное Духовное правление указа от 7 числа августа сего 1836 года за № 4849, полученным 19 числа августа ж, честь имею оному правлению отнестись. В прошедшем, 1812 году, я находился при Поречьской соборной церкви протоиереем и благочинным и живо припомню, что в том, 1812 году, в июле месяце было предписание по светскому правительству в Поречьскую градскую полицию, чтобы граждинам из города не выбираться куда-либо не опасаяся нашествия неприятеля21, а разрешено уже сие в городе Поречье того ж июля 18 или 19 числа. В таком случае все начали выбираться обыватели из города куда-либо, с неспособностию забрать из имения своего что-либо. 19 числа июля я, с помощью соборной церкви помощников, старосты церковного (мещанина Александра Родомацкого, который тогда отлучился из города неизвестно куда), мещан Андрея Лебеткина, кой уже умре, и Андрея Лаврентьева Ларгенкова в церкве соборной с торопливостию от наступления неприятелия отодрали от
святых икон оклады серебрянные, сосуды священные серебрянные, Евангелие окладные серебром, кресты напрестольные серебрянные и прочие вещи видные в церкви, а также и деньги церковные с собою в стихарях с завязанными у них рукавами, употребленными вместо мешков, унесли. Что видя из проходящей нашей армии офицеры некоторые дали нам пару лошадей с повозкою, потому что тогда нанять негде было, и всякому нужда своя надлежала. Оные вещи на сей повозке отвезли мы на 16 верст в отстоящее сельцо Лоскотово, помещика Петра Дайнатика, в лес, который простирался верст на пять или более, где и я с означенными помощниками старосты при вещах находились. Да и почти половинная часть граждан там же сохранялась. И хотя оного помещика дом французами несколько раз ограблен был, но в лес они не отважились итти преследовать нас. Оные же вещи все в целости и деньги возвращены были нами в церковь означенную соборную в октябре месяце в последних числах. Денег же было с лишним три тысячи рублей, что и в ведомости годовой означено за 1812 год в консисторию посланной. Приходскую же Пятницкую церковь неприятели ограбили, мало что оставя. Священника сия церкви Антония Соколова не успевшего уйти, в оной же церкви французы били железными шомполами, от чего он по времени и умер. Священника соборной церкви Конона Безсребренникова, также не успевшего из дома своего выбраться, в доме его разными образами тиранили, дабы отдал им церковные и свои деньги. Августа 15 числа того ж 1812 года, когда дивизия французская в город Поречье прошла и стояла суток трое, расположилися они лагерями стоять между городом и кладбищною Духовскою церковью. А генерал их с женою, как бы не отыскал в городе дома, квартировали в церкви Духовской кладбищенской с пренебрежением святыми, где генеральша в церкви и родила. Однако в церкви сей хотя ни что не вынесено было по неспособности, но все осталось цело. На кладбищах новые могилки погребенных тел разрываемы были французами, в надежде получить что-нибудь от граждан сокрываемое. Я же, нижайший, по дому своему, отпустя жену свою с детьми в другую сторону города, верст за 50 в леса и не имел способу выбрать из дома и увезти, потерпел убытку на 1800 рублей, что и в реестре означено того года, который надежно имеется в Духовной консистории с прочими. Но пособия никакого не получил ни от кого, даже и тогда, как прочее духовенство получало от Синодального члена, Преосвященного Феофилакта Архиепископа Рязанского22, по нерасположению его ко мне бывшему, происшедшего от клеветников моих. От чего я и по сие время претерпеваю крайность в содержании своем, о чем рапортую верно. Сентября дня 1836 года. К сему рапорту Поречьской Пятницкой церкви протоиерей Илия Зверев руку приложил.
По селу Бородину
Получено сентября 23 дня 1836 г.
Поречьского уезда села Инкова
Благочинному священнику Григорию Садовскому
Села Бородина от священника Петра Евстахиева
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Во исполнение указа из Смоленской Духовной консистории, последовавшего о том, какие, где действия и пожертвования в 1812 году происходили, нижеследующее объявляю. В 1812 году месяца июля 25 числа по приглашению графа Платова все Атаманское войско убеждал словом Божиим к лучшим
военным подвигам на поле около села Ополья, отстоящего от Смоленска в 25-ти верстах. С 13-го числа августа будучи при Поречьской Пятницкой церкви приходским священником и указным депутатом и увещевателем собрал я дружины, состоящей из поречьских мещан, человек ста до полтора, из коих было отличных с оружиями и пиками конницы человек 60-т, кои военные действия продолжали от 14 числа августа до ноября последних чисел23. А шестьдесят всегда со мною, простирались даже до белорусского города Ворши*. В каковом военном действии человек сот до пяти побито и более пятисот взято в плен, да исправник, прихожанин мой Иван Иванович, убежден будучи мною, с дворянами собравшимися октября 20 числа, человек до 30-ти единовременно взяли вместе со мною около сельца Федоровского в плен мародеров французов 25-ть человек. Я сам лично 30-го числа сентября посредством латинского языка взял в плен генерала французского лейтенанта по имени Фуше с экипажем и багажем тысячь на 20-ть, которое все роздал бедным и разоренным с тем, чтобы не унывали и надеялись бы на Бога, вооружались бы против неприятеля. В Белоруссии замечания достойно то, что помещики были присягнувши Наполеону, готовили в Могилев провиант и выбирали рекрут на помощь французам. Хотели всех нас перерезать. Но осторожностию моею все 60-т человек сохранены, потому что я умея обходился с умнейшими людьми, кои мне о таковом злонамерении предъявили. Следовательно, я должен был взять меры к сохранению всех. О каковых подвигах моих и 60 человек конницы, из числа сих подвижников поречьский купец и кавалер Никита Меншиков, за предоставление офицера французского с планами в Вязьму город, к князю Кутузову, представил к военному министру Вязьмитинову, который министр дал 9 тысяч на раздачу дружине конницы24. И я получил 200 рублей. Каковое пожалование девяти тысяч денег не в награду дано, а господин министр обещался на бумаге представить к монарху, как и видно из предписаний его в 1813-м году к Смоленскому губернатору. Но представлял ли господин министр к монарху, того не знаю. Я действовал не ожидая никаких наград. Да, еще замечания достойно и то, что господину министру французский штандарт он Меншиков доставил, каковой ныне находится в Санкт-Петербурге соборной Казанской церкви. Да еще замечания достойно то, что по прогнанию врага вместе с дворянами и установления спокойствия и тишины в народе, я старался — привел в порядок все церковное и за болезнию многих священников обеих церквей служил обедни и требы правил. За каковые мои подвиги нажил многих врагов. Но от всех сил совершенно промыслом Божиим избавлен, о чем всем и объявляю. 1836 года месяца сентября дня. К сему объявлению села Бородина священник Петр Евстахиев руку приложил.
Примечания
1 Ко времени занятия Наполеоном Москвы там насчитывалась 291 церковь и 24 женских и мужских монастыря. См.: Розанов Н. История Московского епархиального управления. Со времени учреждения Священного Синода (1721—1821 гг.). М., 1871. Ч. III. Кн. 2. С. 4; Военский К. А. Русское духовенство и Отечественная война 1812 года. М., 1912. С. 33.
2 Согласно сведениям, присланным Московским архиепископом Августином главнокомандующему Москвы генералу А. П. Тормасову 21 февраля 1818 г. на исправление московских храмов и церквей, поврежденных в 1812 г., было израсходовано 1 млн. 489 тыс. 121 руб. 66 коп. В общей сложности, помимо монастырских строений, в Москве было повреждено 127 церквей, из которых 12 уже не подлежали восстановлению. Они были разобраны, а материал пошел в пользу других восстанавливаемых церквей и монастырей. См.: Розанов Н. История..., С. 44, 45; Снегирев И. Очерки жизни Московского архиепископа Августина. М., 1848. С. 45.
3 Многочисленные документы свидетельствуют
о том, что неприятельские солдаты и офицеры вскрывали свежие захоронения на городских и сельских кладбищах в надежде найти в них тайники ценного имущества и денег бежавших или скрывающихся жителей. Например, тело убитого французами священника Сорокосвятской церкви Петра Гавриловича Святославского неприятели дважды вырывали из могилы, думая, что там спрятаны сокровища. См.: Студитский И. М. Русское духовенство в Отечественную войну 1812 года. Кострома, 1912. С. 14.
4 Например, неприятелем были обращены в конюшни нижняя церковь Заиконоспасского мужского монастыря, церковь Божьей Матери Рождественского монастыря, в продовольственные и фуражные склады были превращены церкви Страстного монастыря, кремлевские храмы Спаса на Бору и Николы Голстунского. См.: Военский К. А. Русское духовенство... С. 38—44.
5 На этом месте сейчас жилой дом № 6 по ул. Тверской.
6 Сохранилась до наших дней по адресу Хохловский пер., д. 12.
7 Достойны упоминания имена погибших от рук неприятеля приходских священников И. Петрова, И. Андреева, М. Николаева.
8 Казначеей Новодевичьего монастыря в 1812 г. была сестра Сарра (1757—1839?).
9 Более подробно события эти переданы в воспоминаниях штатного служителя Новодевичьего монастыря Семеона Климыча. См.: Московский Новодевичий монастырь в 1812 году. Рассказ очевидца. — Русский Архив. 1864. Вып. 4. С. 427—428.
10 Т. е. до выхода наполеоновских войск из Москвы.
11 Интересны детали этого денежного «обмена», сохранившиеся в документах того времени: «...потом он (квартирующий в монастыре генерал — В. Ц.) требовал у ней (казначеи Сарры — В. Ц.) серебряных денег, и она набрала ему рублей 25, за которые получила 25-рублевую ассигнацию, а в другой раз сам просил у казначеи ассигнаций, и как в то время в монастыре жили мирские люди обоего пола до 150 человек, то она набрала у них ассигнаций до 100 рублей и отдала ему, за что получила 100 же рублей медною монетою». Розанов Н. История... Прим. 70. С. 29—30.
12 По указу Священного Синода от 19 сентября 1813 г. за № 3185 вместо прежней, взорванной по приказу Наполеона, церкви Иоанна Предтечи близ Новодевичьего монастыря было дозволено строительство новой церкви, но на новом месте, близ дороги, ведущей к Новодевичьему монастырю.
13 Церковь Иоанна Предтечи у Никитских ворот. На этом месте сейчас дом № 6 по Тверскому бульвару.
14 Священник Петр Гаврилович Святосвятский (1746—1812).
15 Арьергардом русских войск, покидавших Москву, командовал М. А. Милорадович (1771—1825).
16 В 1817 г. М. А. Милорадович сопровождал Александра I при его посещении Москвы.
17 Благочинный протоиерей направил в церкви предписание 31 октября 1836 г.
18 Сторожевым отрядам казаков и земского войска.
19 Калуга была одним из мест сбора и содержания французских военнопленных.
20 Согласно указам Священного Синода от 17 февраля, 4 июня и 14 июля 1813 г. об определении пособий духовенству и прочим лицам духовного ведомства, а также вдовам и сиротам умерших священнослужителей, пострадавшим в 1812 г., было роздано 1 млн. 039 тыс. 342 руб. 1/4 коп. Розанов Н. История... сноска 101. С. 43.
21 Распоряжение Смоленского военного губернатора барона К. И. Аша.
22 По повелению Александра I архиепископ Феофилакт в 1813 г. объезжал с инспекцией все «разоренные от неприятеля епархии». См.: Смоленская старина. Смоленск, 1912. Вып. 2.
23 Многочисленные документы свидетельствуют, что действительным руководителем пореченского отряда был купец Никита Минченков. Его численность составляла 63 человека, из которых 49 — мещан, 9 — купцов, 2 — дворовых человека и 3 — лица духовного звания. См.: Смоленская старина. Смоленск, 1912. Вып. 2. С. 138; Альтшуллер Р. Е., Климова С. В. Реликвии боевой славы (Документы и материалы новой экспозиции в ГИМе). — История СССР. 1963. № 1. С. 231.
24 За пленение французского офицера и двух рядовых Н. Минченков был награжден Знаком отличия Военного ордена св. Георгия Победоносца. Полученные же от генерала С. К. Вязмитинова 9 тыс. руб. пошли на покрытие издержек по содержанию упомянутого отряда из поречьских обывателей, затраченных Н. Минченковым и П. Евстахиевым.
Публикация С. А. МАЛЫШКИНА, В. И. ЦВИРКУНА