Временному правительству
7 Июля 1917 г., после подавления вооруженного мятежа в Петрограде, поднятого представителями крайних социалистических течений, Временное Правительство приняло решение о немедленном осуществлении предложенной министрами-социалистами программы дальнейшей деятельности Правительства. Эта программа приемлема для меня только в тех частях, которые являются повторением и развитием основных начал, объявленных Временным Правительством в ранее изданных им декларациях. Но она неприемлема для меня в целом, ввиду явного уклонения ее от внепартийного характера этих начал в сторону осуществления чисто партийных социалистических целей, в особенности в тех частях ее, которые раньше ставились на решение Временному Правительству и против которых я уже неоднократно высказывался. К таковым относятся немедленное провозглашение республиканского образа правления в Российском Государстве, являющееся явной узурпацией верховных прав Учредительного Собрания, единого действительного выразителя народной воли. Таким же вторжением в права Учредительного Собрания является проведение намеченной аграрной программы. Давая на это согласие, я нарушил бы обязательство, принятое мною на себя по долгу присяги перед народом. — Далее идут роспуск Государственной Думы и Государственного Совета и некоторые второстепенные пункты той же программы, имеющие меньшее значение, но носящие, однако, характер выбрасывания массам, во имя демагогии и удовлетворения их требований мелкого самолюбия, государственных, моральных ценностей.
Будучи сторонником широкого наделения трудового крестьянства землею, я, тем не менее, нахожу, что земельные законы, внесенные Министром Земледелия на утверждение Временного Правительства, не приемлемы для меня не только по их содержанию, но и по существу всей заключающейся в них политики. Декларацией преобразованного 6 мая Временного Правительства было установлено регулирование земельного пользования в интересах народного хозяйства и трудящегося населения, но, по моему мнению, Министерство Земледелия, искажая ее смысл, проводит законы, подрывающие народное правосознание. Они не только не борятся с захватными стремлениями, не только не нормируют и не вводят в русло земельных отношений, но как бы оправдывают гибельные, происходящие по всей России, самочинные захваты, утверждают совершившиеся уже захваты и в сущности стремятся поставить Учредительное Собрание перед фактом уже решенного вопроса. Я вижу в них осуществление программы исключительно партийной, а не мероприятия, отвечающие общегосударственной пользе. Я предвижу, что в конечном своем развитии они обманут чаяния народа и приведут к невозможности осуществления государственной земельной реформы. Считаю земельную программу, проводимую Министром Земледелия, губительной для России, ибо она оставит ее разоренной, подорванной в моральном и материальном отношении и глубоко опасаюсь, что она создаст внутри России то, с чем Временное Правительство энергично боролось в последние дни в Петрограде.
Я не касаюсь здесь многочисленных разногласий между мною и большинством Временного Правительства в понимании существенных вопросов государственной жизни и тех условий, в которые деятельность Временного Правительства поставлена. Не могу не указать на принятие 4 июля при участии министров-социалистов постановления Исполнительных Комитетов Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов об обязательности для всего Временного Правительства руководствоваться в своей деятельности решениями Всероссийских Съездов этих депутатов. Эти разногласия особенно участились за последнее время. Они неоднократно ставили передо мной вопрос о невозможности для меня оставаться во главе Временного Правительства, но я всегда до последних дней считал своим долгом в тех тяжелых условиях, в которых находится страна, находить пути соглашения в целях сохранения единства воли Временного Правительства. Ныне, ввиду глубокого расхождения в понимании стоящих перед Правительством задач, я по долгу совести перед Родиной не считаю себя в праве принимать участие в проведении в жизнь принятой Временным Правительством программы.
Я выхожу из состава Временного Правительства и слагаю с себя обязанности Министра-Председателя и Министра Внутренних Дел.
Заявления Георгия Львова.
Беседа по телефону Князя Георгия Евгеньевича Львова с Председателем Государственной Думы М. В. Родзянко, 7 июля в 2 часа дня / Записал С. М. Леонтьев // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. — С. 324—326. — [Т.] II—III.
Беседа по телефону Князя Георгия Евгеньевича Львова
с Председателем Государственной Думы М. В. Родзянко
7 июля в 2 часа дня
Хочу Вам первому сообщить о совершившемся. Я утром сего дня на заседании Временного Правительства заявил, что ухожу, т. к. по долгу совести и той присяги, которую принимал, вступая в Правительство, я не могу согласиться с той программой, которую новое Правительство должно проводить События эти подготавливались уже давно. Сейчас же после ухода кадетов38 я говорил во Временном Правительстве, что нам с оставшимся большинством Правительства не по пути, что причины ухода кадетов не разногласия по вопросу об Украине, а гораздо глубже. Я, между прочим, указывал, что законы Чернова, а главным образом способы их осуществления уже в настоящее время, — для меня совершенно не приемлемы и, по моему убеждению, гибельны для России.
Я предложил свою программу работы Правительства, и хотя она возражений почти не встретила, но я указал, что осуществлять ее с Черновым ее не могу, т. к. ему не доверяю. Мы тогда отложили обсуждение вопроса о новом составе Правительства и о программе его, чтобы прежде всего самым решительным образом подавить мятеж и в корне очистить Петроград от анархистов и «большевиков». Это было 3-го.
Вчера к вечеру вернулся с фронта Керенский. Он немедленно потребовал, чтобы Временное Правительство покончило с противогосударственной агитацией большевиков. Он указывал, что судьба армии, возможность наступления и защита России возможны лишь при условии самой решительной борьбы с немедленными арестами главарей большевистской агитации. Он требовал гораздо больше, чем в свое время генерал Алексеев. Я ему напомнил «мятежного генерала». Требования Керенского вызвали целую бурю в Исполнительном Комитете С. Р. и С. Д. Он заявил о своей отставке.
После нового обсуждения Церетели и другие пошли на уступки и ночью было постановлено арестовать всех вожаков восстания до Ленина включительно, войска, участвовавшие в беспорядках разоружить и солдат отправить на Мурман на черные работы. При этом было признано необходимым, что никто не должен выходить в отставку. Социалисты поехали в свои комитеты.
Утром они вернулись с одобрением решений Временного Правительства об арестах. Утром сделано постановление об аресте Гельсингфорского Комитета Балтийского флота, о разоружении Красной Гвардии и о выдаче вообще всякого оружия. Одновременно они представили требования новой программы, выработанной их комитетами и которая должна стать программой нового Правительства. Еще ночью, должен сказать, Некрасова уговорили остаться в Правительстве, и он согласился. Таким образом было 5 социалистов и 5 несоциалистов.
Когда нам была предъявлена новая программа, я заявил, что с ней не согласен, т. к. она лишь усугубляет те разногласия, которые возникли особенно в последнее время. Она носит демагогический характер. Много мелочей. Главные пункты: немедленное объявление демократической республики, упразднение Государственной Думы и (Государственного) Совета, всех сословий, сокращение жалования министрам до 7 000, немедленное проведение всех законов Чернова, одним словом все, с чем я боролся в последний месяц.
Я заявил, что по этой дороге не пойду, ни один закон Чернова не подпишу, т. к. во всей его политике и в этих законах много лжи. Я сказал, что с Черновым мы не можем быть вместе в Министерстве.
После моего заявления наступило всеобщее молчание, все разбрелись, длилось это с получаса. Должен сказать, что Терещенко, говоривший до меня, указывал, что в общем можно согласиться с программой, с некоторыми поправками. Некрасов заявил категорически, что с этой программой не согласен. Докладывал программу Керенский.
Создалось невыносимое, безвыходное положение. Тогда я, переговорив с Керенским, предложил им попробовать еще один этап — я уйду один и пусть остается Керенский. На это все согласились и все остались.
Керенский тотчас же после этого уехал на фронт и завтра должен вернуться.
Вы спрашиваете о власти — власть изобретается. Они сегодня водрузят эту власть.
Я прав, моя совесть чиста перед Россией. Как они поступят, это не мое дело. Вы у них спрашивайте.
Как мыслят они Правительство? Мыслят вместе с Советом Р. и С. Д. и с тем, чтобы в Правительстве голоса были пополам. Ну конечно, для них Совет выше Правительства...
Да, Годнев39 и Львов (В. М.) остаются. Да, уже продают Вас в лучшем виде. Спросите Вы с них, что можете спросить. Нет условий, при которых они не остались бы...
Ну, а ночью был разгром; захватывают сотнями всяких мерзавцев. Сам Совет постановил арестовать своих членов. Началось разоружение войск. Плачут, каются в совершенном.
Очистка Петрограда будет доведена до конца. С фронта Правительством вызвано до 15 тысяч хороших войск.
Конечно, программа Керенского — программа полудиктатора. Пророком трудно быть. Керенский считает своим долгом спасать Россию.
Я сделал все, что мог: уступки, задержки, торговля, но уж когда прямо потребовали социалистических пунктов, я счел своим долгом уйти. Нельзя работать, т. к. много лжи.
Кто такой Чернов? Большевик, «Циммервальд»40, что хотите...
Керенский защищал в свое время Ленина и скрутил ему голову. Теперь ему предстоит скрутить голову Чернову. Недели через 2—3 скрутит. Я скрутить не могу: он с-р, за ним Исполнительный Комитет Крестьянских Депутатов и «крестьянство», и т. д., а за Керенским армия, без армии и он не скрутит.
Ну да, у нас сейчас революция, какой не было и 28 февраля, все разрушено, но, как при всяком разрушении, — есть зерна созидательные.
Да, я пока Министр-Председатель, я не хочу уйти, как ушли кадеты: схватить портфель, сунуть руку и убежать. Сейчас Некрасов ведет переговоры.
Я сейчас дома. Остался я один, все наши с-д и с-р поехали по своим комитетам. Керенский на фронте, потому что сегодня назначено новое наступление на северном фронте...
Нет, нет, мой уход факт. Я опубликую причины моего ухода. Все наше министерство уйдет.
Истории, Михаил Владимирович, не продиктуешь, все по Вашему вышло: пиф-паф было, Петроград покорен, земельные законы задержаны, Государственная Дума пока существует...
Я верю, общая линия ведет к спасению: армия оздоровлена, большевизм теперь будут душить и в стране, Чернов долго не просуществует.
Я сейчас еду в Штаб, сегодня буду руководить войсками.
(Это было первым личным сообщением Князя Львова о кризисе во Временном Правительстве в связи с его заявлением о неприемлемости для него представленной ультимативно программы нового Правительства и потому об уходе его).
7/VII 1917 г.
Записал С. М. Леонтьев
Якушкин П. Е. Дневник* // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. — С. 319—324. — [Т.] II—III.
16 июня 1917 г.
Лучше поздно чем никогда. Попробую хоть несколько оставшихся дней записывать слова Георгия Евгеньевича и окружающих.
13-го по поводу разгона Петроградской Городской Думы Георгий Евгеньевич сказал, что он голосовал против и вместе с ним Шингарев1 и Мануйлов2. Он согласен с Авин(овым?)3, что нужно было разогнать, но нельзя было пополнять в таком порядке. Нужно было создать временную управу. Прибавил, что все же это он мог подписать, но что он прямо заявил Временному Правительству, что закона Переверзева4 о внесудебных арестах он не подпишет, т. к. он против самих основ его совести. Временное Правительство на днях (будет) обсуждать, что же в таких случаях делать, и имеет ли Министр-Председатель право не подписывать закона. А-в: «По моему Вы должны иметь право председательского «veto». — «Этого никак нельзя. Что ж это такое у нас тогда будет? Тогда упраздняется Временное Правительство, не нужно и Учредительного Собрания — абсолютная монархия. Шли, шли и пришли к деспотизму. К чему же тогда революция была? Просто если закон будет принят — я подам в отставку»**.
Опять по поводу Думы. Авк(сентьев): «Надо было какой-нибудь фокус выдумать». — «Конечно фокус. Да что мы не делаем — фокусы. Только может быть Ваши законы не фокус. Вот сегодня тоже Шингарев переплюнул Совет Р. и С. Д., вносит подоходный и единовременный налог в некоторых случаях в 130%. Сам все время возражал — и на поди».
14 июня.
Обед. Георгий Евгеньевич: «Очень нападают на Церетели и Скобелева11 их же за то, что они столько времени сидят и ничего не сделали. Да и правда: в области земледелия — ничего, в финансах — ничего, в продовольствии — ничего, в труде — ничего. Теперь на них наседают — требуют скорейшего созыва Учредительного Собрания12. Они говорят, что не могут противостоять. Да и надо объявить, несколько успокоить всех». Авин(ов?): «Нельзя раньше конца октября. Надо чтобы сначала прошли земские выборы». — «Ну вот, октября. Надо скорей, а то не доживешь. Только и ждешь, что бы хозяин поскорей пришел».
А я сейчас Церетели «выговор сделал». Говорю ему: «Конечно, в одну ночь закон об Учредительном Собрании написать можно. А только вы к такой работе не привыкли. Еще теперь пошло скорее. А помните, как в первое время? На законе о волостном земстве ведь мы неделю сидели. Вы пришли к нам с недоверием и во всем нас подозревали, ведь буквально к каждой запятой придирались. И что сделали Пешехонов13 и Чернов14 за 1 ? месяца? Ровно ничего».
Леонт(ьев): «А что же он?» Георгий Евгеньевич: «Против правды ничего не скажешь. Ответил, что они действительно плохие министры и он все признает, что это действительно их вина».
15 июня.
Георгий Евгеньевич: «Приезжал Третьяков15 с согласием, а здесь прочитал законы о подоходном налоге и отказался. Какая то игра — то иду, то не иду. «Вы убиваете промышленность!» Ничего мы не убиваем, а от всех жертвы нужны. Вот ведь наш класс помещичий все же теряет и не жалуется. (Напротив на левой странице записано: Авкс(ентьев) Салт(ыков) кровопийцы помещики жертвы.) А им непременно надо, чтобы их выделили. Почему их положение должно быть привилегированно? Конечно, в этом году они может быть и ничего не получат. Так ведь теперь революция. А в прошлом году нажились. Ведь все-таки кровопийцы в своем роде форменные. Только даст-то это по предварительным подсчетам менее 1 000 000 000. Был Авксентьев16. Он кажется не пойдет. Он глубоко порядочный человек.
Родзянко приезжал. Совсем выдохся пузырь. Они что-то там такое постановили в Думе. Дума не является государственным учреждением, но сохраняется. Он так возмущен, что и передать не мог. Но свою десятку они получать хотят. Все дело в десятке. И до сих пор еще говорят о нас так, как будто бы это великая сладость здесь сидеть. До сих пор не могут понять, что власть не удовольствие.
Поздравляю Вас, господа. Керенский из Ставки телеграфировал, что начинает наступление17.
18-го (июня)
Ночное совещание на квартире. Радость всех по поводу наступления. Терещенко:18 «Теперь работать можно, теперь никакого Министра Иностранных Дел не нужно, все само будет». Ответная телеграмма Керенскому. Текст Лебедева и мой: «Благоговейно склоняясь...» — мои слова о том, что необходимо указать на разницу в наступлении прежде и теперь. Терещенко назвал меня якобинцем и заставил писать. Нашел мой текст почти таким же, но текст Лебедева был изменен в мою сторону.
Анархисты. Церетели: «Побольше войск, чтобы испугались, и без кровопролития». Скобелев: «Сотни три казаков хотя бы в резерв необходимы». Шаткость положения Переверзева. Скобелев влюблен в Москву после поездки. «Перенести столицу и переехать Временному Правительству в Москву. Учредительное Собрание — там. Петроград какая-то шишка, а Москва — Россия. Петроград, как кто-то сказал в «Новом Времени»19, — «не окно, а подоконник». Георгий Евгеньевич говорил, что Церетели тоже за Москву. Церетели и Скобелев решили брать анархистов без санкции Исполнительного Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Извещен лишь Гоц20.
19 июня
Анархисты взяты, хоть войска колебались: да нужно ли, да кто приказал да как Совет. Но месяц тому назад совсем не пошли бы.
Скандалят 1-ый пулеметный полк21 и Московский22.
20-го июня
Н. Н. Ав(инов?), Шретер и Кайстра23 страшно ругали Вырубова. Шретер находит, что он мог бы быть (нрзб.). Был правый, теперь выдвигают эсэры*.
21 июня
Завтрак у Терещенко. Рутт приехал и ругался, а теперь в восторге: организационный гений, первая революция и т. д. (Напротив на левой странице записано: Рутт сказал речь. Хвалил и Земсоюз24. Не наступление обратило его, а наблюдения.)
Бьюкенен25 посылал телеграммы, что наступление будет. Но ему не верили, и военные агенты из Ставки говорили обратное.
Комиссия по Украине (напротив на левой странице записано: Сух(анов?): «Вы должны были восстановить сношения с Радой!»26). Порка за завтраком Суковнина, Крапоткина (болен), Короленко, Урусов, Мякотин.
Союзники дали нам тяжелую артиллерию — брак (Георгий Евгеньевич просил не распускать (слух)).
22-го июня
Поска оставлен. Скандал с флотом в Ревеле. Слова Лопухина: «Георгий Евгеньевич от нас ушел, а к ним не пришел. Он ведь стал «социалистом». Но определенно говорит, что ему надо опереться на то, что левее кадет. Кадеты только из приличия считались республиканцами, а он по настоящему хочет республики».
23 июня. Обед.
Н. Н. (Авинов?) сообщил, что Кишкин27 слишком ударился в демагогию. Георгий Евгеньевич: «Трудно это, ужасно трудно по канату ходить так, чтобы ни в право не упасть, ни в лево».
По поводу украинской комиссии Георгий Евгеньевич: «Слаба комиссия, очень слаба. Нельзя кадет на живое дело пускать, никуда нельзя. Влад(имир) Ив(анович) ведь никуда не годится».
Н. Н. (Авинов?): «А князь Урусов хорош здесь он очень хорош».
В. Н. (Львов?)28 «Конечно, состав комиссии слишком однородный».
Н. Н. (Авинов?): «В Москве в Городские Головы будут проводить Хинчука»29.
Общее недовольство. Георгий Евгеньевич: «Так про него ведь только хорошее рассказывают»**.
Георгий Евгеньевич: «Вчерашний день опять в закрытом заседании обсуждали ноту. Третьего дня внесли поправку, а вчера кадеты назад; мы обсуждали в ЦК и решили что не можем, мы получили такой мандат.
Это удивительно — какая связанность. А Церетели какой умный и какой честный. Он честнее всех. За все время ни разу не уклонился, никакой передержки себе не позволил. И вчера с Шингаревым. Ведь сразу видно, насколько Церетели крупней.
Шингарев все к словам придирался, а Церетели государственное понимание показывал и по существу нападал. Конечно, Церетели дилетант (это Авинова слова), но государственный дилетант.
24 июня. Обед.
Вырубов говорил об удовольствии от дворянских выборов (полуиронично). Георгий Евгеньевич: «Никогда не мог без содрагания входить в залу. Вот где вся самая сволочь собиралась. С 1861 года ведь губили Россию. Вот на ком грех за теперешнее. Ведь полвека жили своими личными мелкими интересами. Нигде такого хамства и раболепства не было, как среди дворян. А могли бы много сделать, если бы у нас аристократия была. Совсем другое было бы (дело).
Н. Н. «А в земствах?»
Георгий Евгеньевич: «В земствах не дворяне работали, а ушедшие от них отщепенцы. Ведь настоящие земцы — Петрункевич30, Родичев31 — они показаться не могли в сословие.
После обеда Лопухин сначала защищал Вырубова от Кайстры (без него), потом сам стал дразнить: «Вырубов, тебя обижают, говорят, у тебя система есть убеждения» и т. д. Вырубов говорил с Д. М., С. М., Н. П. и С. Л. Они хотели сериозно с ним сговориться и говорили с ним как со взрослым, а он ничего толком ответить не мог, мычал, что у него с Авксентьевым «психология одна» и что-то непонятное. Говорил им: «Вы правы и логичны, но жизнь не логична и не права».
25 июня утром Георгий Евгеньевич страшно ругал кадет. «Они сейчас ведут себя как прежде самая черносотенная сволочь. Все выходки Шингарева такие же, как прежде на земских собраниях каких нибудь самых первых мерзавцев. Все их стремления сводятся к тому, что бы не дать, застопорить, помешать: совсем как прежде. И такая глубокая ненависть и к революции, и ко всем не кадетам, и ко всему. И все по мелочам, никакой государственной мысли нет. Вот теперь едут три прямо мученика в Киев (Терещенко, Церетели, Некрасов). Они (кадеты) вместо того чтобы помочь им, сразу же начинают говорить, что если вы что-нибудь там без нас решите — мы не признаем, так сказать, принципиально. Всех всегда в чем-то подозревают, какое-то глубоко неискоренимое недоверие. Прямо противно даже».
За завтраком В. И. сказал, что очень опасный признак нежелание смотреть — крупный человек или нет, а только подходит ли он. Георгий Евгеньевич: «И у нас во Временном Правительстве то же самое. Шингарев ведь куда крупный, только вести себя не умеет. Вчера 55 минут говорил по вопросу, который всем был ясен. И хорошо говорил. Как настоящий оратор: я говорю — а вы слушайте. Не хочет человек с чужим временем считаться. Как же при этом возможен тот темп работы, который нам нужен? А остановить нельзя: член Временного Правительства и скажет: «Я хочу высказать мое мнение». Алексеев32 тоже был очень крупный человек. Должен сказать, впрочем, что если бы Алексеев остался, наступления не было бы».
Обед. Были Ю. А. Олсуфев и Д. И. Меллер-Закомельский. Георгий Евгеньевич спрашивал Олсуфева, что делается на местах и выплывем ли. (Олсуфев): «Все дело должно решиться недели в две. Если не разовьется наступление, тогда надо сознаться — конец. Если разовьется — выплывем». Меллер-Закомельский: «А будет у нас Учредительное Собрание?» Георгий Евгеньевич: «Кто ж знает?» Через полминуты: «Будет».
Олсуфев: «По-моему все-таки Вы мало власти показываете. Стосковались по власти». Георгий Евгеньевич: «Аппетит к власти большой. Только надо момент уловить. Это Родзянко все хочет сразу. Если сейчас что-нибудь решительное предпринять, то это вызовет такой отпор и во флоте и в войсках.
Очень трудно — какой системы держаться. Вот с Финляндией все время уступали и каждая уступка приводила только к новому требованию. Ну что теперь делать? Стахович33 предлагает идти на конфликт и покорять Финляндию, а военный министр сказал: «Я должен Вас предупредить, что в Финляндии войска — банда еще хуже, чем в Питере».
По земельному вопросу. Георгий Евгеньевич: «Чернов говорит, что надо вместо захвата стихийного создать захват организованный. А мы думаем — что нельзя до Учредительного Собрания что-нибудь в этой области организовывать, что ему (Учредительному Собранию) надо дать материал, но нельзя ставить перед свершившимся фактом». В. Н. (Львов?): «Прежде всего надо наложить узду на Чернова. Мы посылаем телеграммы: никаких захватов, он с ними тут соглашается, а потом потихоньку говорит обратное. Он ведь гораздо больше член ЦК партии эсэров и Исполкома Совета Крестьянских депутатов, чем министр, и проводит только свою эсэровскую программу».
Георгий Евгеньевич: «Чернов негодяй и мерзавец, а что с ним будешь делать?»
26-го. Обед. Н. Н. Хмелев, И. А. (нрзб.), Давидов*. Георгий Евгеньевич ко всем обращается с вопросом: «Образуется или не образуется». Невозможно по отдельным фактам отрицательного свойства делать обобщения. 161 полк. Телеграмма Керенского.
Вопрос Лопухина — насколько уменьшится умолот от захвата хлеба крестьянами. Георгий Евгеньевич: «Я думаю, в общем не уменьшится. Мы только ничего не получим, да мы привыкли нести жертвы на алтарь Отечества». П. С.: «Да они сами из-за него передерутся». Георгий Евгеньевич: «Пускай немножко подерутся, это полезно».
Затем разговор о Скобелеве и перемене им фронта. Георгий Евгеньевич: Скобелев как был дураком так и остался, а вся атмосфера кругом него изменилась — потому и он изменился. Всем до одного переболеть надо, только болезнь-то «входит пудами, а выходит золотниками». Церетели и Скобелев уже переболели». Н. Хмелев: «А Чернов? Зачем вы такого министра брали».
Георгий Евгеньевич: «Брали, брали, вы нам его дали, общественное мнение, страна, демократия. А почему? Потому все — от крестьян до кадет — спят. Один большевик и работает. Большевик, меньшевик да эсэр. А все остальные проспали ведь революцию, не участвовали в ней, а кто проспал — на том и вина».
Георгий Евгеньевич находит, что если бы теперешние отрицательные события были 2 месяца тому назад, они казались бы мелочью, а мы сейчас изнервничались и хотим всего сразу.
27. Утром Салтыков говорил об эсэрах и сказал, что у них должно образоваться мелко-буржуазное ядро, которое будет служить необходимым балластом для придания устойчивости, а затем отпадет, т. к. не будет согласно на проведение в жизнь всей с-р’ской программы.
За обедом говорили об с. р.
В. Н. (Львов?) сказал, что у них все-таки есть национальное лицо. Н. Н. А(вино)в подтвердил это. По его мнению, с. р. обладают всеми национальными чертами, так как программа отсутствует, но масса души и чувства. Вырубов весьма горячо, очевидно накачанный Авксентьевым, начал говорить об с. р. и, припомнив Салтыкова, сказал, что это будет мелкобуржуазная партия, которая поведет Россию (sic!).
Вырубов говорил, что в Москве с. р.’ы в безвыходном положении с городским головой. Минор и Берг считаются невозможными для Москвы как евреи. Думают просить Астрова36. Г. А. Алексеев доказывал, что он не должен итти. Вырубов, Шретер и Авинов находили обратное.
Георгий Евгеньевич: «Ничего больше про кадет не буду говорить дурного. Вчера я на них рассердился, потом всю ночь так совестно было, до сих пор совестно. Нельзя сердиться, а уж очень сердят. Больше не буду — зарок дал. Дурного слова про них не скажу. Кадеты — «милейшие люди».
Н. Н. (Авинов?) рассказывал, что к Чернову обращаются земельные комитеты, которые спрашивают: «Мы организовали (понимай захватили) то-то и то-то. Правильно?» Правильно, говорит Чернов. Необходимо заставить Чернова дать инструкцию земельным комитетам и подчинить их надзору административных судов. В. Н. (Львов?): «Необходимо прежде всем этим молодцам Чернова, которые ездят, разъяснить.
Сегодня у меня был Гурвич37 (член Исполнительного Комитета Всероссийского Совета крестьянских депутатов). Он определенно стоит на позиции той точке зрения, что захваты — это гибель аграрных мечтаний, образование новых помещиков. Вот и можно бы пользуясь этим поговорить с Черновым».
Мордвинцев Б. Т. Примечания: Вокруг июльского кризиса 1917 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. — С. 328—329. — [Т.] II—III.
Публикуется по автографам, хранящимся в ОПИ ГИМ (ф. 454, ед. хр. 3, ал. 7—16, 18—19, 48—67).
1 Шингарев Андрей Иванович (1869—1918) — один из лидеров кадетов, депутат 2-й, 3-й и 4-й Государственной думы. После Февральской революции в первом составе Временного правительства — министр земледелия, во втором — министр финансов. Убит революционными матросами в больнице.
2 Мануйлов Андрей Аполлонович (1861—1929) — профессор политической экономии, кадет. В 1905—1911 гг. — ректор Московского университета; в 1907—1911 гг. — член Государственного совета. С мая по июль 1917 г. — министр народного просвещения Временного правительства. После возвращения из эмиграции работал в советских вузах.
3 Вероятно, это Н. Н. Авинов, товарищ министра внутренних дел.
4 Адвокат П. Н. Переверзев в первом коалиционном Временном правительстве занимал пост министра юстиции.
5 Керенский Александр Федорович (1881—1970) — адвокат, эсер. Депутат 4-й Государственной думы. После Февраля — министр юстиции, военный и морской министр (май — июль), министр-председатель Временного правительства и главнокомандующий. С 1918 г. — в эмиграции.
6 Тома Альбер (1878—1932) — один из лидеров французских социалистов, заместитель военного министра в министерстве Клемансо. В 1917 г. посетил Россию для «поднятия патриотического духа» русских солдат и рабочих.
7 Видимо, В. В. Вырубов, уполномоченный Временного правительства по реформированию военных управлений и слиянию общественных организаций на фронте на правах помощника военного министра и председатель Особого комитета по объединению деятельности общественных организаций на фронте.
8 Некрасов Николай Виссарионович (1879—1940) — кадет, депутат 3-й и 4-й Государственной думы. После Февраля — министр путей сообщения, министр финансов Временного правительства. При большевиках работал в Центросоюзе.
9 Родзянко Михаил Васильевич (1859—1924) — один из лидеров партии октябристов («Союза 17 октября»). Председатель 3-й и 4-й Государственной думы. В дни Февральской революции 1917 г. — председатель Временного комитета Государственной думы. С 1920 г. — в эмиграции.
10 Церетели Ираклий Георгиевич (1882—1959) — один из лидеров меньшевизма. После Февральской революции — член исполкома Петроградского Совета и член ЦИК Советов первого созыва. С мая 1917 г. — министр почт и телеграфов с июля — министр внутренних дел. После Октября входил в состав меньшевистского правительства Грузии. С 1921 г. — в эмиграции.
11 Скобелев Матвей Иванович (1885—1939) — меньшевик, депутат 4-й Государственной думы. После Февраля — заместитель председателя Петроградского Совета заместитель председателя ЦИК Советов первого созыва; с мая по август 1917 г. — министр труда во Временном правительстве. Член ВКП(б) с 1922 г. Работал в кооперации, Внешторге, во Всесоюзном радиокомитете.
12 Учредительное собрание — представительное учреждение в России. Его созыв считался формально главной задачей Временного правительства. 14 июня 1917 г. оно впервые объявило сроки выборов — 17 (30) сентября, созыва Учредительное собрания — 30 сентября (13 октября). После неоднократного откладывания собралось 5 января 1918 г. Распущено большевиками 6 января 1918 г.
13 Пешехонов Алексей Васильевич (1867—1933) — один из руководителей партии «народных социалистов», публицист. Министр продовольствия во Временном правительстве. С 1922 г. — в эмиграции.
14 Чернов Виктор Михайлович (1878—1952) — один из лидеров и теоретиков партии эсеров. В мае — августе 1917 г. — министр земледелия Временного правительства. Председатель Учредительного собрания. С 1920 г. — в эмиграции.
15 Третьяков Сергей Николаевич (1882—1944) — фабрикант, после Февраля — товарищ председателя исполкома Комитета московских общественных организаций Один из организаторов Всероссийского союза торговли и промышленности. Летом 1917 г. примкнул к кадетам (член ЦК). С 1920 г. — в эмиграции.
16 Авксентьев Николай Дмитриевич (1878—1943) — один из лидеров партии эсеров. После Февраля — член исполкома Петросовета и председатель исполкоме Всероссийского Совета крестьянских депутатов. В июле — сентябре — министр внутренних дел Временного правительства в октябре — председатель Предпарламента. С конца 1918 г. — в эмиграции.
17 Имеются в виду наступательные операции русских летом 1917 г. Предприняты Временным правительством с целью усилить оборонческие настроения и удовлетворить требования Антанты. Наступление окончилось поражением русских войск была оставлена Галиция, потери превысили 150 тыс. человек. Все это вызвало протест в народе, усилило антивоенные настроения и непопулярность правительства.
18 Терещенко Михаил Иванович (1888— ?) — сахарозаводчик, миллионер. После Февраля — министр финансов; с мая по октябрь — министр иностранных дел.
19 Ежедневная газета; выходила в Петербурге с 1868 по 1917 г.
20 Гоц Абрам Рафаилович (1882—1940) — один из лидеров правых эсеров.
21 1-й пулеметный запасный полк входил в Петроградский военный округ, готовил пулеметчиков для всех фронтов. Принимал активное участие в Февральской революции. Среди солдат велико было влияние как большевиков, так и анархистов. Застрельщик событий в июльские дни. 8-го июля полк был разоружен и почти полностью расформирован.
22 Московский резервный полк (гвардейский) входил в Петроградский военный округ. В феврале 1917 г. перешел на сторону революции. Солдаты полка участвовали в апрельской и июньской демонстрациях; в июле выступила часть полка. Полк активно участвовал и в октябрьском перевороте.
23 Секретарь министра-председателя.
24 Земсоюз (Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам) — военно-общественная организация; создана в 1914 г. в Москве во главе с князем Г. Е. Львовым. Занимался оборудованием госпиталей, санитарных поездов, заготовкой медикаментов, обучением персонала и т. п. В 1915 г. объединился с Всероссийским союзом городов в Земгор и расширил свою деятельность.
25 Бьюкенен Джордж (1854—1924) — посол Англии в России с 1910 по 1918 г.
26 Центральная Рада — объединенный орган националистических партий и организаций на Украине в 1917—1918 гг. В 1-м универсале 10 (23) июня 1917 г. Центральная Рада, вопреки желанию Временного правительства, провозгласила автономию Украины и создала исполнительный орган — Генеральный секретариат. Для переговоров с Радой была направлена правительственная делегация. Итоги этих переговоров были использованы министрами в качестве предлога для ухода из состава Временного правительства.
27 Кишкин Михаил Николаевич (1864—1930) — врач, один из лидеров партии кадетов. После Февраля — московский комиссар Временного правительства. Последние годы жизни работал в Наркомздраве.
28 Вероятно, В. Н. Львов, бывший в мае — июле 1917 г. обер-прокурором Св. Синода.
29 Хинчук Лев Михайлович (1868—1944) — меньшевик; после Февраля — председатель Московского Совета рабочих депутатов. С августа 1917 г. — член ЦК меньшевиков. Делегат 1-го и 2-го Всероссийского съезда Советов. Член ВК(б). С 1921 г. — на кооперативной и советской работе.
30 Петрункевич Иван Ильич (1844—1928) — помещик, земский деятель, один из организаторов партии кадетов.
31 Родичев Федор Измаилович (1856—1933) — помещик, земский деятель, один из организаторов партии кадетов. После Февраля — комиссар по делам Финляндии.
32 Алексеев Михаил Васильевич (1857—1918) — генерал; начальник Штаба (с августа 1915 г.) Верховного главнокомандующего императора Николая II. С марта по май 1917 г. — Верховный главнокомандующий, затем военный советник Временного правительства. Один из организаторов Добровольческой армии.
33 Генерал-губернатор Финляндии.
34 Брусилов Алексей Алексеевич (1853—1926) — генерал, с мая по июнь 1917 г. занимал пост Верховного главнокомандующего. С 1919 по 1924 г. служил в Красной Армии.
35 Лукомский Александр Сергеевич (1868—1939) — генерал. В июне — августе 1917 г. — начальник Штаба Верховного главнокомандующего. После октябрьского переворота сотрудничал с генералом Деникиным. Эмигрант.
36 Московский городской голова, член ЦК партии кадетов.
37 Видимо, Дан (Гурвич) Федор Ильич (1871—1947), один из лидеров меньшивиков. После Февраля — член исполкома Петроградского Совета и Президиума ЦИК первого созыва. Эмигрант.
38 Кадеты вышли из состава Временного правительства 2 июля 1917 г. Формальным поводом было несогласие с решением кабинета по украинскому вопросу (см. примеч. 26).
39 Октябрист, член 3-й и 4-й Государственной думы. С марта по июль 1917 г. — государственный контролер в составе Временного правительства.
40 В. М. Чернов был не большевиком, а эсером. Но будучи левым и интернационалистом, он участвовал в работе Циммервальдской и Кинтальской конференций.
Публикация Б. Т. МОРДВИНЦЕВА
Мордвинцев Б. Т. [Вокруг июльского кризиса 1917 г.] // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. — С. 318—319. — [Т.] II—III.
Вокруг июльского кризиса 1917 г.
(Материалы о деятельности министра-председателя и министра
внутренних дел временного правительства князя Г. Е. Львова)
В фондах ОПИ ГИМ хранится ряд документов, относящихся к деятельности первого министра-председателя Временного правительства князя Г. Е. Львова: дневник находившегося в его распоряжении прапорщика П. Е. Якушкина, беседа по телефону с председателем Государственной думы М. В. Родзянко и заявление Временному правительству об отставке.
Упомянутые документы относятся к середине июня — началу июля 1917 г. и дают возможность расширить представление о весьма напряженном и сложном периоде в развитии российской революции и, кроме того, познакомиться с фигурой самого Георгия Евгеньевича Львова (1861—1925), князя, крупного помещика, известного политического деятеля. Львов избирался депутатом I Государственной думы, в годы первой мировой войны был председателем Всероссийского земского союза, затем одним из председателей Союза земств и городов (Земгора), членом Верховного совета и Особого Совещания по обороне государства. После Февральской революции 1917 г. со 2 (15) марта по 7 (20) июля князь Львов — министр-председатель и министр внутренних дел первого и второго кабинетов Временного правительства.
Первым по хронологии идет дневник Павла Евгеньевича Якушкина. Записи охватывают небольшой промежуток времени — с 13 по 27 июня 1917 г. Обозначив в самом начале свою задачу «записывать слова Георгия Евгеньевича и окружающих», автор старается ее выполнить. На страницах дневника можно прочитать высказывания Львова о партиях кадетов и эсеров; о политических деятелях — министрах Временного правительства Шингареве, Церетели, Чернове, председателе Временного комитета Государственной думы М. В. Родзянко, одном из руководителей торгово-промышленного союза Третьякове; познакомиться с обсуждением важных вопросов — национального, аграрного и других; узнать о причинах отставки второго состава Временного правительства. Ценность дневника в том, что Якушкин записывал разговоры, происходившие в неофициальной обстановке — за завтраком, обедом и т. п. При этом едва ли Львов и его собеседники об этом догадывались.
Дневник представляет собой тетрадь в ? листа в черной дерматиновой обложке. Записи сделаны черными чернилами на правой нечетной странице тетради. На левой четной странице встречаются краткие комментарии или записи для памяти. В настоящем издании комментарий, относящийся к тексту, дается сразу после него в скобках. Записи, не относящиеся к тексту, даются в подстрочных сносках. Стремление автора записать материал как можно скорее привело к тому, что в тексте часто встречаются неясности и сокращения, которые удалось расшифровать не полностью.
Два других документа относятся к заключительным часам деятельности Львова во главе Временного правительства. Значительный интерес представляет запись его телефонного разговора с председателем Государственной думы М. В. Родзянко. В фонде имеется машинописный экземпляр того времени. В приватном разговоре Львов впервые раскрывает суть принципиальных разногласий с министрами Временного правительства по вопросам деятельности нового состава правительства после ухода кадетов 2 июля и событий 3—4 июля, говорит о невозможности дальнейшего сотрудничества с министрами-социалистами, и прежде всего с В. Черновым. Вскоре, судя по всему, составлен и текст заявления Временному правительству об отставке, завершающий публикацию. В фонде имеется три варианта этого текста. Первый — рукописный черновой на бланке министра-председателя. Второй — машинописный с правкой рукой Львова. Третий — очевидно, окончательный вариант: машинописные экземпляры с пометой карандашом на одном из них неизвестной рукой и на другом — подпись князя Львова и дата — 7 июля 1917 г.
Все перечисленные материалы позволяют заглянуть за кулисы событий тех дней, расширить представления о политических и государственных деятелях, сыгравших значительную роль в российской истории.