Леер Генрих Антонович

Леер Генрих Антонович

I. ген.-лейт., известный военный писатель, род. в 1829 г. Окончил курс в инженерном училище и военной академии. Был преподавателем тактики в военных училищах, потом профессором стратегии в академиях генерального штаба, артиллерийской и инженерной. Начальником первой из них он назначен в 1889 г. Состоит членом-корреспондентом Императорской академии наук и почетным членом королевской шведской акд. военных наук. Первые статьи Л. появились в «Военном Сборнике» конца 50-х и начала 60-х гг. Одна из них, в которой автор определял вероятные изменения в тактике вследствие введения нарезного оружия, обратила на себя особое внимание высшего военного начальства; можно сказать, что труды Л. в этом направлении повлияли на перевооружение нашей армии. Из многочисленных военно-литературных трудов Л. особенно выдается «Опыт кратко-исторического исследования законов искусства ведения войны» (положительная стратегия), выдержавший несколько изданий и переведенный на разные иностранные языки. В 1871-73 гг. изданы его «Публичные лекции о франко-германской войне». Под его главною редакцией издается (ныне уже близкая к окончанию) «Энциклопедия военных и морских наук». Крупный исторический труд: «Обзор войн России от Петра Великого до наших дней» издан под общею редакциею Л., причем 1-я часть разработана почти вся непосредственно им самим.
II (дополнение к статье) военный писатель: ум. в 1904 г.

Леер Генрих Антонович

— генерал от инфантерии, профессор военного искусства; род. в 1829 г. в Нижнем Новгороде. Учился в СПб. в Ларинской гимназии и в 1844 г. поступил кондуктором в кондукторскую роту Главного инженерного училища; в 1848 г. был произведен в прапорщики полевых инженеров с оставлением при училище для прохождения курса офицерских классов. Хотя военная история преподавалась в Инженерном училище неудовлетворительно, Л. настолько увлекся ею, что даже стал переводить с французского известные сочинения Роконкура по истории военного искусства. Однако знаменитый Остроградский, преподававший математику в училище и любивший беседовать с Л. о военной истории, сказал ему по этому поводу: «Никогда не переводи, если можешь написать что-нибудь мало-мальски самостоятельное». На действительную службу Л. был выпущен в 1850 г. и в том же году переведен в 3-й резервный саперный батальон (впоследствии 11-й саперный), с которым в 1851 г. принял участие в походах и делах с горцами на Кавказе. В 1852 г. он поступил в Имп. военную академию.

В те времена наука в академии стояла не особенно высоко. В тактике преобладало «практическое» направление, приводившее к господству устава и характеризовавшееся торжеством «красносельских» боевых построений, составлявших анахронизм после наполеоновских войн; преподавание теории военного искусства сводилось: а) к обширному, чисто фактическому курсу военной истории, обнимавшему описание всех войн, начиная с древнего мира; эти описания профессор А. П. Карцев иронически называл «вензелями, которые армии выписывали ногами», офицеры же — «наукой о том, кто куда пошел»; и б) к обзору выдающихся сочинений по стратегии, исключительно в догматической форме. Младший, «теоретический», курс Л. прошел отлично; но в старшем, «практическом», работал недостаточно, главным образом вследствие домашних обстоятельств (женитьба); кроме того, он не был искусен в черчении. Вследствие всего этого в 1854 г. Л. кончил курс лишь успешно и был назначен старшим адъютантом в штаб командующего войсками в Эстляндии.

По окончании Восточной войны Л. был назначен состоять при департаменте Генерального штаба. С этого времени и началась ученая и педагогическая деятельность Л. — больше он уже не соприкасался на практике с войсками, и только огромная умозрительная сила и обширная эрудиция позволили ему избежать значительных промахов в его военно-научных трудах. Необыкновенная способность к обобщениям и классификации сказалась у Л. уже во время кратковременного его службы в департаменте Генерального штаба. Однажды ему приказали сделать работу, весьма сложную и объемистую, которая в прежние годы требовала много труда и времени. К удивлению начальства, Л. принес ее готовой уже через несколько дней; оказалось, что весь обширный текст он изобразил в виде таблиц с примечаниями, благодаря чему содержание работы было исчерпано полностью.

В то же время Л. преподавал в военно-учебных заведениях. После Восточной войны число слушателей в Академии генерального штаба сильно увеличилось; под влиянием веяний времени в военном обществе также развился дух строгой, даже беспощадной критики; явились запросы на новое, жизненное. Преподавание тактики всей тяжестью лежало на одном профессоре, подполковнике Мезенцеве, который, при всей его добросовестности, не был в состоянии справиться с непосильной задачей и пригласил к себе в помощники штабс-капитана Л., который в 1858 г. был назначен и. д. адъюнкта-профессора. Диссертацией послужила ему превосходная работа «О боевых порядках пехоты», поставившая вопрос на совершенно новые основания. В то же время Л. был приглашен в Инженерную академию читать курс военной истории. Т. к. курс этот был поставлен слабо и не заключал в себе ничего поучительного собственно в инженерном отношении, то в 1860 г. Л. предложил новую программу, которая и была утверждена конференцией. Целью курса ставилось уяснение путем критического исследования наиболее замечательных исторических фактов: значение укреплений, крепостей, укрепленных лагерей, оборонительных линий и пр. средств военно-инженерного искусства, а равно связь и зависимость их от проч. элементов военного искусства. Широко намеченная программа исполнялась Л. по частям в течение нескольких лет.

В журналах («Военном Сборнике», «Инженерном Журнале») начали появляться статьи Л., составлявшие этюды намеченных им крупных работ: «Несколько слов о современном состоянии полевой фортификации»; «Несколько слов о связи полевой фортификации с тактикой и о более рациональном изучении тактического отдела полевой фортификации»; «Фортификационные боевые порядки. Предмет и объем полевой фортификации»; «О значении укреплений вообще и в особенности крепостей, укрепленных лагерей, оборонительных линий, по отношению их к современному состоянию военного искусства»; «Приготовление театра военных действий в инженерном отношении»; «Действия армии в сфере крепостей». Все эти статьи своей новизной давали повод к спорам и обсуждениям даже в далеких уголках России. Сильное впечатление произвела большая статья Л.: «Влияние нарезного оружия на современное состояние тактики» — настоящая диссертация, уяснившая значение нового тогда могучего средства в военном деле. Заглавия некоторых статей Л., выражавшие в нескольких словах чуть ли не всю сущность вопроса, сделались ходячими афоризмами: «Кто обходит, тот сам обойден»; «Всякому маневру отвечает контрманевр, если только минута не упущена». Статьи «О боевых порядках», «О позициях», «Тактика и уставы», «Форма и дух линейной и перпендикулярной тактики, противопоставленные друг другу», «Основные начала организации в применении к высшим тактическим единицам» явились целым откровением.

В 1865 г. полковник Л. был назначен инспектором классов во 2-м военном Константиновском училище и со свойственным ему стремлением к творчеству ввел совершенно особую (позаимствованную за границей) систему преподавания, получившую по своей оригинальности название «Лееровская». Учебники были отменены, по каждому предмету назначалось обыкновенно по 2 лекции подряд; первая из них посвящалась чтению, а вторая разъяснению и составлению каждым юнкером конспекта в обработанном виде; конспект должен был заменить учебник при подготовке к репетициям и к экзамену. Эта система, прекрасная по замыслу, требовала отличного состава преподавателей и соответственного ведения всего учебного дела. Однако таких преподавателей было мало, а некоторые даже не разделяли убеждения Л. в целесообразности подобной системы. Она существовала, пока Л. был инспектором, но в 1867 г. он был командирован во Францию и Германию для осмотра военно-учебных заведений, а затем в Сербию во главе военной комиссии для реорганизации ее вооруженных сил, и спустя некоторое время от его системы отказались вовсе. Да и сам Л. в 1866 г. издал учебник «Записки тактики для военных училищ». Этот труд, составленный и напечатанный под давлением потребности спешно (несколько месяцев), заключал т. н. «2-ю» часть курса тактики. Чрезвычайно ясное изложение предмета на строго научных основаниях сделало книгу Л. драгоценной для армии; она осталась таковой и до сих пор, но, к сожалению, составляет библиографическую редкость.

2-е издание этого труда под названием «Прикладная тактика», вернее совершенно новый труд, появилось в виде обширного академического курса 2-мя книгами в 1877 и 1880 гг. Академический курс был совершенно необходим, т. к. предшествовавшее академическое руководство профессора Горемыкина было издано в 1848 г. и не только не годилось по своей устарелости, но и по самому методу изложения, описательному, т. е., по словам Л., «описывалось большей частью принятое в известное время решение того или другого вопроса, и затем теория призывалась на помощь для оправдания его и нередко для восхваления». Нарезное оружие, новая артиллерия, огромные армии, опыт войн 1870 и 1877 гг. дали обширный новый материал для суждений и породили «сильное умственное брожение», выразившееся в необъятной литературе по тактике. Л. считал необходимым сделать для офицеров всей армии прежде всего сводку, сопоставление и критический разбор взглядов на рациональное решение того или др. тактического вопроса; особенно же это было необходимо для слушателей академии. При исследовании различных вопросов курса Л. применил научный метод — для уяснения принципиальной стороны дела и сравнительный — для уяснения влияния обстановки на решение одного и того же вопроса, как в современной эпохе, так и во времена минувшие (исторический метод). Дабы такое философское изложение не страдало излишней отвлеченностью, он ввел целый ряд исторических примеров и разнообразных задач, придавших изложению характер конкретности. Таким образом, курс получился одновременно практический, «аппликационный». Однако  Л. удалось избежать недостатка его предшественников, у которых устав вводился в тактику в широких размерах и подчинял ее себе; он устранил устав, ограничившись разбором свойств различных уставных типов и оценкой приемов построений и движений. Он не увлекся, подобно другим, излишеством в исторических примерах и поставил себе правилом «не приводить факта ради факта, а лишь для уяснения идеи, и притом насколько то необходимо для ее уяснения». Классификацию научного материала он принял лишь естественную, вытекающую непосредственно из сущности дела и чуждую всякой искусственности, усложнения и произвола.

В деле классификации Л. был великий мастер. Весь курс он разделил на 4 отдела: бой, движение, покой, употребление войск в некоторых частных случаях (фуражировка, сопровождение транспортов, употребление войск при блокаде крепостей, рейды). К сожалению, он успел окончательно разработать только первый отдел, да и то без 2-х последних глав: о сражениях и об управлении войсками в бою. Правда, что он коснулся всех отделов курса в «Записках тактики для военных училищ» и в журнальных статьях и отдельных брошюрах, но это было только началом разработки упомянутых отделов. Выход в свет «Прикладной тактики» знаменовал собой важную стадию в развитии тактики как науки; ничего подобного ни в нашей военной литературе, ни в иностранной не было и нет до сих пор. Преемникам  Л. по кафедре оставалось разрабатывать начатый им курс в указанном им направлении, по принятым им методам и по составленной им программе. Но этого не случилось, монументальный труд остановился в своем начале; впрочем, автор дал действительно наиболее важную и наиболее трудную часть курса. Т. к. в тактике научный материал для лучшего его изучения расчленяется, то для уяснения тактики в целом, для создания цельной картины всего сражения с его подготовкой и последствиями Л. считал необходимым дать подробное описание с критическим разбором какого-либо поучительного, типичного сражения из времен, наиболее к нам близких. С этой целью он напечатал «Сражение при Верте 6 авг. 1870 г.». Эта брошюра, составленная со свойственным Л. талантом, является существенным дополнением к курсу тактики.

Если  Л. сделал много в тактике, то все-таки главным его трудом является «Стратегия». Он начал ее читать в Академии генерального штаба в 1865 г., после того как закончил свою профессорскую деятельность М. И. Богданович; Л. предложил новую программу предмета, которая была принята академией. В сущности, курс уже был намечен ранее — это курс, который читал Л. в Инженерной академии в форме критико-исторических разборов; оставалось только отметить в них, сверх инженерной стороны, тактическую, административную и политическую. Мысли свои о разработке и постановке курса стратегии Л. выразил в журнальных статьях: «О значении критич. воен. истории в изучении тактики и стратегии», «Теоретические масштабы», «Положительная военная наука». С тех пор он занимался разработкой стратегии до конца дней, издавая статьи и брошюры как этюды, запечатлевшие ход его работы и распространявшие истинные понятия о стратегии в военной среде. Таковы «Стратегия — наука и стратегия — искусство»; «Значение подготовки к войне вообще и подготовит. стратегических операций в особенности»; «Стратегическое значение жел. дорог»; «Значение принципа деятельности на войне»; «Основные истины, дающие жизнь искусствам»; «Сущность горной войны»; «Синтез тактики — бой и бойня, искусство и ура»; «Сложные операции и управление массов. армиями».

На первых же порах нужно было дать слушателям Академии генерального штаба руководство; Л. очень быстро составил «Записки стратегии» и в 1867 г. напечатал их в «Военном Сборнике» под заглавием «О современном состоянии стратегии» с целью «воспользоваться замечаниями компетентных лиц» относительно этого нового способа изложения науки. Замечаний, однако, не последовало никаких. Второе, переработанное изд. этого труда вышло в 1869 г. под заглавием «Опыт критикоисторического исследования законов искусства ведения войны (Положит. стратегия)». Сочинение наделало шум; особенно смущало многих, что Л. смело возвел стратегию в число положительных наук. Европейский военно-ученый мир обратил внимание на автора как на выдающегося мыслителя и писателя; его начали переводить на иностранные языки; вскоре Королевская шведская академия военных наук избрала его своим членом.

В последовавших изданиях (1-я часть выдержала 6 изд.) Л. расширял, дополнял, совершенствовал свой труд, который окончательно вышел в 1898 г. в 3-х частях: 1) главные операции (трактат об операционных линиях); 2) подготовительные операции (база, сосредоточение к ней войск и запасов) и дополнительные (коммуникационные линии, подготовка театра воен. действий в инженерном отношении, оборонительные линии, крепости, жел. дороги); 3) операции — типы частного характера (горная и степная войны, смешанные — морские операции, оборона берегов, действия на реках); приложения составили атласы карт и планов и целые книги отдельных исследований. Вполне выработанный и законченный труд целой жизни Л. построен на строго научных основаниях и представляет, по его скромному мнению, «сборник нескольких стратегических аксиом и теорем, уясненных логическим и историческим путем и сведенных, по возможности, в одну стройную систему».

Свои труды по тактике и стратегии Л. создал после глубокого изучения литературы, гл. обр. иностранной, притом не только предшествовавшей (Ллойд, Жомини, Клаузевиц — как основа), но и современной, за которой внимательно следил. Военную историю он не только изучал как опору для тактики и стратегии, но и разработал многое в ней самостоятельно. Им напечатаны: «Военное дело в XVII веке», «Очерк военных действий в Турции (1877 г.)», «Йенская операция 1806 г.», «Война 1805 г.», «Конспект кампании 1815 г.», «Отечественная война 1812 г.», «Война 1813 г.», «Война 1814 г.». Все эти очерки составлены по источникам печатным, даже немногим, но ценность их заключается в превосходном критическом разборе событий с точки зрения тактики и стратегии, в чрезвычайно искусном расчленении событий, так сказать их анатомировании, и затем применении к ним научных теоретических масштабов. Такой же характер носит и статья «Петр Великий как полководец», но здесь в особую заслугу Л. надо поставить, что он впервые ярко и доказательно выставил великое значение гения и творчества Петра как полководца. Сочинения же «Публичные лекции о войне 1870-71 гг. между Францией и Германией», ч. I (до Седана) и ч. II (до конца войны), «Приговор над Базеном» имеют значения работы по первоисточникам. Дело в том, что в 1870 г., когда началась столь важная для военного дела война немцев с французами, начальник Академии генерального штаба, генерал-лейтенант Леонтьев, захотел устроить публичные лекции о происходивших событиях. Выбор пал на Л., да кроме него никто из профессоров и не в состоянии был бы справиться с такой трудной задачей. Пришлось разрабатывать лекции по телеграммам, газетным известиям, летучим брошюрам и т. п. материалу, так сказать, под гром выстрелов еще продолжавшейся войны, и надо удивляться необыкновенной прозорливости Л., который, как потом оказалось, сделал фактические ошибки, сравнительно незначительные; оценка же и анализ происходившего совершенно верны. Лекции имели огромный успех; картина событий рисовалась ясно и понятно, особенно же существенными являлись выводы и заключения лектора, составлявшие настоящий вклад в науку. Сам Государь посетил лекции Л.; в награду за них он был произведен в генерал-майоры и пожалован бриллиантовым перстнем.

В последующее время Леером овладевало все более и более философское направление. Результатом явились две брошюры: «Метод военных наук» (1894) и «Коренные вопросы» (1897). В них он стремился в сжатом виде объяснить сущность своих прежних работ, выразить некоторые общие идеи и, в своей обычной манере, подкрепить все это примерами. Брошюры эти очень полезны, т. к. из них чуткий человек может извлечь многое, а некоторые исторические черты, яркие обобщения и сравнения весьма ценны. Глиноецкий в своем «Историческом очерке Николаевской академии генерального штаба», характеризуя «главного деятеля по кафедре военного искусства», говорит (с. 266): «Проф. Л. служил самым полным представителем кафедры военного искусства, принимая деятельное участие во всех 3-х его отделах, фактически поддерживая живую связь между ними, а в то же время увлекая слушателей своими образными чтениями. К тому же имя Л. тесно связано со всеми наиболее живыми эпизодами академической жизни. Будучи командирован в 1867 г. от ведомства военно-учебных заведений за границу, Л. привез оттуда и для академической конференции разные сведения из Берлинской академии, которые возбудили у нас вопросы о новом методе изложения военно-исторических чтений, о необходимости продолжения академического курса; внесенная же им в конференцию записка о военных поездках в Пруссии послужила началом установления и у нас полевых поездок». Новый метод изложения военно-исторических чтений практиковался в Берлине Верди-дюВернуа и заключался в том, что лектор очерчивал слушателям обстановку какогонибудь военно-исторического события так, как она представлялась полководцу, а затем предлагал каждому слушателю принять за него решение и выразить его в форме распоряжений, исходящих из штаба. После того излагалась обстановка противной стороны, решения, принятые в действительности, и как все дело разыгрывалось; таким образом выяснялось, насколько целесообразны решения, принятые слушателями. Этот способ чтений у нас не привился. Курс академии был изменен с 2-летнего на 3-летний — прибавлен «дополнительный» курс. Что же касается полевых поездок, то они прочно утвердились в русской армии. Отчет  Л. о его заграничной командировке вообще богат по своему содержанию. В 1868 г. из него напечатаны две статьи: «Главные характеристические черты французской и прусской учебно-воспитательных систем сравнительно с нашей» и «Генеральный штаб и его комплектование в Пруссии и во Франции».

Работоспособность  Л. была изумительная; он преподавал одновременно в 3-х академиях, в училищах, читал лекции Высочайшим особам, состоял для поручений при Главном управлении военно-учебных заведений и членом военно-учебного комитета Главного штаба. В 1872 г. Л. по Высочайшему повелению был командирован для сопровождения Вел. Кн. Николая Константиновича во время путешествия по Италии и Австрии. После его возвращения шла речь о назначении Л. военным министром в Сербии, но он отказался. В 1874 г. он был командирован на Брюссельскую международную конференцию, где своими занятиями весьма помог председателю конференции Жомини (сыну писателя-стратега). Перед турецкой войной 1877-1878 гг. было запрошено мнение Л. как авторитетного стратега. Он ответил весьма сжатой запиской (эта тетрадь на почтовой бумаге большого формата хранилась в делах военно-ученого комитета), в которой изложил лишь общие мысли (главная мысль — достаточное число войск сразу, лучше больше, чем меньше), не касаясь подробностей, которые следовало разработать уже технически в штабе; вероятно, вследствие этого записка Л. осталась без внимания. Часть ее Л. впоследствии развил и напечатал в 1877 г. под заглавием «Условия театра войны на Балканском полуострове для русской армии».

В 1881 г. к прежним обязанностям Л. прибавилось назначение его членом Главного комитета по устройству и образованию войск. По существу дела, он уже был и ранее его членом, т. к. под его редакцией и при самом деятельном его участии был издан «Устав полевой службы 1881 г.», отличавшийся полнотой и в высшей степени облегчивший армии изучение полевой службы. В 1882 г. Л. временно исправлял должность начальника Академии генерального штаба. В том же году он был командирован на маневры во Францию, а затем неоднократно принимал участие на маневрах русских войск в качестве посредника. В этих случаях его многозначительное слово удерживало начальников от увлечения служебной рутиной и напоминало о главном — руководящем смысле маневра.

Он организовал и редактировал 2 обширных военных издания: «Энциклопедию военных и морских наук» в 8-ми тт., заменившую устаревший «Военно-энциклопедический лексикон» Зедделера, и «Обзор войн России от Петра Великого до наших дней» в 3-х тт., послуживший руководством для изучения отечественной военной истории в русских военных училищах, где перед тем она не преподавалась; несомненно, что этим восполнился существенный пробел в занятиях офицеров.

В 1889 г. Л. был назначен начальником Академии генерального штаба. По единодушной просьбе конференции он продолжал читать стратегию. Академией  Л. управлял почти 10 лет. Это время не ознаменовалось чем-либо особенно примечательным. Может быть, уже преклонный возраст (60-70 лет) и ослабление энергии и творчества, а может быть, слабый характер, вследствие которого Л. вполне подпал под влияние лиц подчиненной ему администрации, но только личность замечательного ученого не проявила себя так, как можно было этого ожидать. В большую заслугу ему можно поставить введение отдельной кафедры истории русского военного искусства, что в сильной степени двинуло вперед разработку русской военной истории по архивным материалам и вообще по первоисточникам. В остальном попытки его реформ нельзя назвать удачными. Под влиянием своих философских занятий последнего времени Л. ввел в академический курс, и без того перегруженный излишними предметами, гуманитарные науки, такие как государственное право и психология, или предметы искусственные, такие как «тактика массовых армий». Точно так же при нем была введена «служба генерального штаба» — предмет, составленный из обрывков, позаимствованных из других военных наук, и вследствие этого, конечно, не ставший самостоятельной наукой; этот предмет уже существовал в академии в 40-х гг. XIX столетия и был осужден таким знатоком дела, как Д. А. Милютин. На академических экзаменах Л., весьма снисходительный, никогда не налегал на требование мелочного знания, вообще всего, что составляет работу одной памяти, но зато настаивал на разъяснении смысла излагаемого. В этих случаях любимым его выражением было: «Я дарю вам факт, дайте мне освещение».

В 1896 г. Л. был назначен членом Военного совета и произведен в генералы от инфантерии, а в 1898 г. оставил начальствование академией. Скончался в 1904 г.

Он был почетным членом 3-х военных академий, в которых преподавал, и СПб. университета и членом-корреспондентом Академии наук. В 1893 г., во время празднования 35-летия его профессорской деятельности, был собран по подписке капитал (более 20 тыс. руб.) для премии его имени за лучшие сочинения по военному искусству и в особенности по тем отделам военной науки, которые разработал сам Л. В академии существует зал имени Л., где находится его портрет.

Целую жизнь боролся Л. за важное значение правильной теории, принципов, верных отправных точек для решения каждого вопроса. Сущность его учения вкратце заключается в следующем. Теория ничего не решает и решить не может. Это противно ее природе. Теория только объясняет: свойства элементов, влияние их друг на друга и сущность, природу военных явлений (операции, боя). Орудия теории военного дела те же, как и орудия всякой другой науки: классификация, индукция, дедукция и аналогия. Между методами логического мышления в теории военного дела, как и во всех опытных науках, первое место принадлежит индукции. Заключительные выводы теории являются в виде принципов, правил и норм; по отношению к практике это отнюдь не готовые решения вопросов, а лишь отправные точки (общие и частные) для правильного их решения. В то время как принципы — общие отправные точки для решения вопросов — безусловны, т. е. всегда справедливы, независимо от условий оружия, времени и места, правила и нормы — частные отправные точки для решения тех же вопросов — условны, т. е. справедливы только при известных условиях обстановки. Посредством принципов, правил и норм наука регулирует творчество, направляя его на путь правильных решений. Этим путем теория помогает творчеству, но не силится стать на его место, заменить его собой. Регулирующая сила науки и свобода творчества как нельзя лучше уживаются рядом. Принципы, правила и нормы только направляют творчество на путь правильных решений, облегчают первый шаг; все остальное решение уже дело творчества. Если говорят, что не дело теории давать правила и что правил для действий нет, то тут является смешение понятий; очевидно, тут разумеют правила в смысле универсальных рецептов, готовых решений на все случаи; но не об этих правилах, составляющих абсурд, говорит теория.

Все, что утверждал Л., до того азбучно, «само собою разумеется», что, казалось бы, не должно было вызывать возражений. Однако даже авторитетные в науке лица глумились иногда над «принципистикой» Л., а один публицист поместил в распространенной газете насмешливую статью под заглавием «14 принципов». «Вы знаете, — говорил Л., — для них теоретик значит негодяй». Как был бы Л. удовлетворен словами Л. Толстого относительно принципов и теории: «Если истина отвлеченная есть истина, то она будет истиною и в действительности... меня всегда удивляют часто повторяемые слова: да, это так по теории, но на практике-то как? Точно, как будто теория — это какие-то хорошие слова, нужные для разговора, но не для того, чтобы вся практика, т. е. вся деятельность, неизбежно основывалась на ней». Точно так же Л. горячо ратовал за правильность военной терминологии: «Правильно называть что-либо — значит, правильно понимать его». Так, Л. установил термин «стратегический резерв» — отряд, который оставляется для непосредственной обороны временного базиса. Кроме такого резерва, имеющего административное значение, других резервов в стратегии не может быть. Л. прямо говорил, что «в стратегии резервы — явление преступное», и подкреплял положение известной фразой Наполеона: «Генералы, сберегающие свежие войска ко дню, следующему за сражением, обыкновенно бывают биты». Казалось бы, вопрос исчерпан; однако еще не успел Л. сойти в могилу, как уже не только в литературе, но и в официальном языке термин оказался извращенным, и стали часто называть стратегическим резервом — резерв нескольких армий, действующих в бою бок о бок одна с другой. Если тактика получает свои задачи от стратегии, то, в свою очередь, стратегия зависит от указаний политики. Л. один из первых выяснил полностью взаимные отношения политики и стратегии.

В окончательном заключении следует сказать, что по значению своих работ, как военный ученый, Л. должен быть поставлен рядом с Ллойдом, Жомини и Клаузевицем. Свои лекции Л. читал стоя, часто закрывая глаза и прохаживаясь; изложение было гладкое, очень красноречивое, образное, нередко многословное. В обращении Л. был очень обходителен и гостеприимен (Лееровские субботы), но с домашними часто раздражителен и капризен; крайне самолюбив и щепетилен. Его библиотека, тщательно составленная и не только прочитанная, но и изученная, была продана за 20 тыс. руб.